«Думаю, вам лучше пойти со мной в мой офис», — твердо посоветовал детектив.
«Охотно», — ответил Юбер. Я просто прошу объясниться, и вы увидите, что я не настолько навязчив, когда интересуюсь почтой фрау Мариацелль…
Он проводил мужчину до черной лестницы.
— Да ладно, здесь здесь короче, и ты уж точно не хочешь, чтобы меня видели.
Хьюберт вышел первым. Вскоре он достиг первого этажа. Что-то вроде огромного зацементированного коридора, загроможденного тяжелыми корзинами на колесах. Он собирался повернуться, чтобы спросить, по какому пути идти, когда удар пришелся ему по макушке. Он упал в обморок. Двое мужчин в фартуках мясников вышли из темного угла, подняли его, бросили в корзину, накрыв окровавленным брезентом.
Корзина выкатилась на улицу. Ждал пикап с работающим двигателем. Мясники подняли сверток и сами поднялись. Машина уехала, как самая тихая в мире.
Мужчина в смокинге проводил ее взглядом, свернул на бульвар Саида Первого и ушел в противоположном направлении. На Променаде его ждала машина…
«Он шел с закрытыми глазами», — объявил он, садясь на переднее сиденье.
Мужчина, державший руль, неторопливо включил сцепление.
Через некоторое время он ответил:
Интересно, кто это может быть…
ГЛАВА X
Юбер открыл глаза, и ему показалось, что он плывет между двумя водами, в мутных, теплых, зеленоватых глубинах, населен странными движениями в виде мягко взволнованных лент. Потом, как пробка, внезапно оторвавшаяся от случайного балласта, внезапно всплывает на поверхность…
Тайм-аут. Как ныряльщик, поднимающийся с большой глубины без всяких мер предосторожности, попадает в бессознательное состояние на нулевую высоту. Декомпрессия… Утопленные глаза, которые видят мир в размытом изображении.
— Он проснулся.
Три слова на немецком языке. Три коротких слова, за которые ухватился Юбер и которые привели в действие механизм его памяти. "Да ладно, здесь здесь короче, и тебе уж точно не хочется, чтобы тебя видели в компании. " Детектив". Черная лестница. Удар по голове на первом этаже. Неприятное чувство, что тебя обманули как ученика. Неприятно…
Всплеск! Захваченный, он обнаружил, что сидит. Он понял, что только что получил в лицо стакан с ледяной водой, и позволил себе безвольно упасть в сторону.
— Ты проснулся. Не нужно дергаться… Если только ты не хочешь получать удары…
Этот голос, говоривший на хорошем немецком, он слышал где-то раньше. Он застонал и перекатился на спину. Открыл глаза и попыталась держать их открытыми. Больно. Он хотел протянуть руку между его глазами и лампой, которая его ослепляла… и обнаружил, что его руки связаны за спиной. Онемели так сильно, что он больше не чувствовал их.
— Ничего страшного, — сумел сформулировать он. Что происходит?
Они подняли его. Он услышал звук плохо смазанных колес. Он снова упал в кресло. Фигуры неточно маячили перед ним. Сильная боль в основании черепа: результат удара дубинкой. Горький привкус во рту. Вдобавок он был накачан наркотиками… Так что он не мог сделать никаких выводов из того, как долго он мог быть здесь.
— Пить.
Они засунули ему в губы стакан. Он подчиняется. Это был бренди. Он отметил «отличный», прищелкнул языком, увидел, как пейзаж вокруг него стал четким, и сказал человеку, склонившемуся над ним:
— Вы дадите мне адрес.
— А?
— Где купить такой коньяк.
Он заставил себя улыбнуться. Мужчина выпрямился, держа пустой стакан в своей толстой, волосатой руке.
«Мы собираемся задать вам несколько вопросов», — возобновил голос вначале. В ваших интересах, вам следует ответить на них откровенно…
Юбер покачал больной головой, поморщился и спросил:
— Дай мне минутку, пожалуйста. Я все еще совсем не в себе…
— Вы хотели бы еще выпить?
— С удовольствием.
Бульканье. Волосатая рука протянула ему наполненный стакан. Он сделал глоток, пытаясь восстановиться как можно больше перед предстоящим испытанием.
Их было двое перед ним. Ближайший, тот, кто только что напоил его, выглядел как горилла; но его портной, должно быть, находился на Сэвил-Роу[6].
Склонные линии его бритой головы, необычно густые белые брови, падающие на слишком близко расположенные маленькие серые глазки, острый и извилистый край его очень длинного носа, его негроидные губы придали ему звериный облик, совершенный обезьяны. — по подобной длине его рук. На лацкане его белого костюма была вышита красная гвоздика.
Другой, тот, кто говорил с самого начала, был похож на любого обычного мелкого клерка банка. Обычное, бледное лицо, бледные невыразительные глаза, готовая одежда на худом теле с впалой грудью, сутулыми плечами.
Это он снова заговорил после того, как терпеливо дождался, пока Юбер опомнится.
— Как вас зовут?
С ложной уверенностью и вызывающе в голосе Юбер ответил:
— Ганс Пресслер.
— Дорогой! Дорогой! — сказал другой.
Чтобы добраться до грека, он, как обычно, оставил все свои бумаги под замком в своей комнате. Его похитители могли найти при нем только три или четыре египетских фунта, фонарик, нож, дубинку, его рогатку и несколько стальных шариков… Он воспользовался тишиной, чтобы осмотреться. Комната была довольно большой, прямоугольной формы. Побеленные стены. Потолок с деревянным покрытием. Пол грубо паркетный. С одной стороны, справа от Хуберта, в стене было два двойных окна с остроконечными арками, закрытых изнутри ставнями из цельного дерева. Мебель была очень простой: топчан, два стула и кресло, которое Юбера держало.
Голая лампочка, падающая из луча, обеспечивала свет. «Старый арабский дом», — подумал Юбер, услышав, как маленький человечек задает ему новый вопрос:
— Дата и место рождения?
— Гамбург, 25 марта 1917 г.
— Текущее место жительства?
— Франкфурт, Sendlinger Strasse, 51.
— Профессия?
— Представитель фирмы пишущих машинок.
Человек-горилла слегка отступил. Ее маленькие серые глазки были холодными, как лед. Другой подошел и небрежно закурил египетскую сигарету, глядя на Юбера почти дружелюбным взглядом. «Сейчас пора остерегаться», — подумал он. Ловушка была представлена ему в безобидном виде.
— Вы были во Франкфурте в 1951 году?
— Я был здесь.
Хьюберт думал, что теперь он расспросит его о его военном прошлом.
«Я останавливался там в то время», — сказал человечек, затягивая сигарету. Не смешно! Я проспал с друзьями восемь дней — он тихо смеется — в подвале под обломками старого здания I.G. Farben Building. Не смешно…
Юбер понял, что двое мужчин наблюдают за ним с удвоенным вниманием. Он никак не отреагировал. И все же ловушка была расставлена …
Он прекрасно знал, что I.G. Здание Фарбен не было снесено во время войны, и что Верховная комиссия Соединенных Штатов в оккупированной Германии открыла там свои службы. Поэтому совершенно невозможно, чтобы его собеседник спал в подвале под обломками этого дома в 1951 году…
И все же, сознательно, Гильбер довольствовался понимающим кивком и повторением эхом:
— Не смешно, ты прав.
Тишина. Двое мужчин отошли на несколько шагов друг от друга, вернулись, пока не оказались лицом к лицу, некоторое время смотрели друг на друга, не говоря ни слова.
Тут вмешалась денди-горилла:
— Если бы вы перестали смеяться и заговорили, что бы вы теперь подумали, осел?
Баф! Пощечина, чтобы оглушить быка, чуть не сорвала Юберта со стула. Он выругался из-за сильной боли, пронизывающей его и без того потрясенный череп, а затем яростно запротестовал!
— Сволочь! Что я тебе сделал? И, прежде всего, кто вы такие?
Горилла усмехнулся, натягивая наручники, удерживаемые золотыми и бриллиантовыми пуговицами.
«Вы напортачили с нами, — ответил он, — и этого более чем достаточно, чтобы вас успокоить. Кто мы? Что, черт возьми, ты делаешь? Тебе все равно придется отвечать! Ослиная задница!
Он зашагал через комнату, вытирая безупречные лацканы. Другой вступил во владение его вниманием, не изменив своей тактики с самого начала:
— Видите ли, дорогой сэр, ваше поведение в Александрии привлекло к вам наше внимание. Вот почему мы привели вас сюда. Мы также обыскали ваш багаж и нашли ваш паспорт из Боннской республики. Этот паспорт — подделка. Достаточно хорошо сделано, но все же не так. С другой стороны, если вы действительно прожили во Франкфурте несколько лет, вы должны знать, что I.G. Здание Фарбен не было разрушено бомбардировками и что американские власти в оккупированной Германии поселились там с начала оккупации… Выводы: вас зовут не Ганс Пресслер, и вы никогда не были во Франкфурте, по крайней мере, со времен войны. ОК?
Губерт изобразил на лице одновременно удивление и испуг.
«Ты сумасшедший», — пробормотал он. Совершенно безумен…
Лицо гориллы вернулось с диким видом.
— Как вас зовут? откуда ты? На кого ты работаешь? Собираетесь ли вы ответить?
Юбер пожал головой и ответил с совершенно сыгранным детским упорством:
— Меня зовут Ганс Пресслер, я из Франкфурта, продаю пишущие машинки.
— Ррррррр!!! сказала горилла. Ты хочешь получить ещё? Знаешь, ты пожалеешь об этом!
«Отпустите меня, — сказал Хьюберт. Я не знаю, кто вы, и вам нельзя держать меня здесь… Я буду жаловаться!
Горилла засмеялась и позвала другого в свидетели.
— Он будет жаловаться! Нет, но вы это слышите?
С сильным толчком Юбер сумел встать. Прежде чем Горилла среагировала, он бросился к ней сломя голову. Плоф! Прямо в живот. Задыхаясь, человек в белом костюме замахал руками; его глаза закатились, и он упал со смешным стоном. Юбер рухнул на него и остался без сознания. Он забыл, что его череп был слишком хрупким для такого рода упражнений. Слишком сильная боль заставила его мгновенно потерять сознание…
Тихо, не торопясь, ничтожный человечек поднял его и посадил обратно на стул в исходное положение. Затем он помог своему огромному товарищу подняться на ноги.