В любом случае неплохо бы выявить потихоньку несколько человек с первой группой, желательно первой отрицательной. А у них кровь можно будет брать и переливать кому угодно. Но у меня, увы, маловато и шприцов – приходится уже сейчас кипятить одноразовые и промывать их спиртом. А как, например, заменить полую иголку или шприц? Да никак, и ох как нескоро получится создать хоть что-нибудь подходящее. Но лиха беда начало… Хотя… Нужно научить кого-нибудь в том числе и, да, переливанию крови. А то меня на все не хватит.
Пенелопе тем временем убежала в соседнее помещение, а потом вернулась с Адхерт-Балаат. Та, увидев, что я в сознании, сделала то, что жрицам вообще-то не положено, – обняла меня и поцеловала, пусть в щеку.
– А мы так боялись тебя потерять!
– Знаешь, идет Раби… такой старик по улице. Его спрашивают: «Как здоровье?» А он им: «Не дождетесь!»
Обе девицы захохотали.
Подождав, пока смех стихнет, я спросил:
– А что известно про случившееся?
– Мы мало что знаем. Я послала за Хаспаром, он скоро придет и расскажет больше. А пока поешь.
Я только хотел спросить, что именно, как вошла Ханно-Танит с металлической супницей. Сев рядом со мной, она начала кормить меня с ложечки мясным бульоном, который показался мне необыкновенно вкусным, и я не заметил, как съел довольно много.
– Ешь, ешь, тебе нужны силы, – сказала Ханно-Танит.
Потом Адхерт-Балаат сняла повязки, осмотрела и продезинфицировала раны – весьма грамотно, я должен сказать, – после чего взяла свежие полоски белой ткани, намочила их в спирте и вновь меня перевязала, при этом пару раз – надеюсь, что случайно – задев естество, которое, впрочем, в моем теперешнем состоянии не подавало признаков возбуждения.
Откинулся полог, и вошли Хаспар с Адхербалом.
– Ну слава богам! – сказал второй, а первый кивнул. – Ты снова с нами.
– А что было-то?
Адхербал посмотрел на Хаспара, и последний заговорил:
– Видишь ли… Дом, из которого в тебя стреляли, принадлежал одной богатой семье. И они прислали трех рабов, чтобы те приготовили жилище к их возвращению. Но сегодня с утра в доме появились двое и без лишних слов зарезали двух слуг. Третий, мальчик лет десяти, ходил за водой и, вернувшись, увидел эту парочку. К счастью, ему хватило ума и сообразительности не пытаться бежать – тогда бы его точно так же зарезали, – а спрятаться в углу за портьерой (я подозреваю, что именно там он мог иногда подремать чуток, без того чтобы его нашли и заставили что-либо делать). И, к счастью, он оказался весьма наблюдательным. По его словам, у нападавших были арбалеты, которые они с трудом взвели ногой. Это означает, что либо преступники не умели с ними обращаться (но стреляли они хорошо, так что это маловероятно), либо…
– Либо это были арбалеты еще самой старой конструкции.
– Именно так. А в нашем войске они есть только у недавно прибывшего отряда новобранцев. Так что я взял Шамашту – так зовут этого мальчика – и повел его в расположение этого отряда. И он, как и было оговорено, сделал вид, что никто его не интересует. А когда мы вышли, назвал мне одного из них – в нем он был уверен. Насчет же второго он сказал, что это может быть один из двух.
Я спросил у десятника этого человека, кто он и откуда. Тот рассказал, что его он не знает, зато ранее видел его друга (или человека, похожего на него). И был тот рабом Карт-Халоша-старшего из рода Фамеев. А что бы помешало Карт-Халошу официально дать ему свободу, после чего он бы пришел записываться в наш отряд? Нужно показать, что ты либо гражданин Карт-Хадашта, либо вольноотпущенник. И прийти со своим доспехом и мечом. Что эта парочка и сделала.
– Вот, значит, как… Но доказать, что покушение было по заказу Фамеев…
– Весьма сложно, если они не заговорят. Хотя их вина весьма вероятна: когда мы вернулись в казарму, чтобы их арестовать, оказалось, что они только что вышли «на минуту» и пропали.
– Ну что ж… Поедем обратно в Карт-Хадашт, там посмотрим. Кстати, мне вроде казалось, что Карт-Халош-старший пропал.
– Я тоже про это слышал. Но его первая жена оставалась в Карт-Хадаште и вела хозяйство. Про других не знаю. Вот только плохо одно: если верить обеим жрицам, тебя нельзя никуда увозить по крайней мере пока у тебя не зарубцевались раны. Ну или хотя бы еще пару дней. Тем более что нам нужно будет подготовиться к возможному приходу римского подкрепления, о котором говорил этот проклятый Манилий. Ладно, спи давай.
– Хаспар, Адхербал, а могу я вас кое о чем попросить?
– Ты – что угодно. Кроме, конечно, луны с неба: ее мы попросту не сможем достать.
– Скажите мне, а здесь на свадьбах есть дружки у жениха?
– Конечно. Это очень почетно для дружек.
– Я бы хотел, чтобы моими дружками были вы двое. По крайней мере на первой свадьбе. Когда она, конечно, еще будет…
Хаспар и Адхербал переглянулись, затем поклонились мне.
– Спасибо за столь большую честь. Быть дружкой всегда почетно, но у спасителя города…
– У вашего друга – я надеюсь, что это на самом деле так.
Оба они по очереди подошли ко мне и обняли меня. Потом Ханно достал свой кинжал, взрезал себе палец, и провел пальцем по моей ране, а потом передал кинжал Адхербалу, который сделал то же.
Я, конечно, подумал про антисанитарию, да и, если честно, про все те же группы крови, но был весьма тронут.
А Хаспар торжественно объявил:
– Теперь мы больше чем друзья. Мы – кровные братья.
Через неделю раны начали заживать, и я сам себе поставил диагноз: могу передвигаться. И решил как можно скорее отправиться в Карт-Хадашт, хоть меня и всячески отговаривал Хаспар. Сам он намеревался остаться в Ыпоне, чтобы дождаться обещанного Манилием прихода римлян и поприветствовать их как положено. Адхербал же ушел на «свободную охоту», надеясь не только сообщить о приходе римского флота, но и как можно больше потрепать его.
Но я решил, что мне нужно как можно скорее выступить перед Советом, и, кроме того, нам могли понадобиться дополнительные силы для удара по Ытикату, который, по задумке, должен был случиться сразу после отражения римской атаки. Причем оголять собственно Карт-Хадашт никак не стоило: у новых консулов, кем бы они ни были – а я напрочь забыл фамилии тех, кто ими стали в нашей истории, да и не факт, что здесь выберут тех же самых, – могут быть самые разные идеи, в том числе и попытка внезапного штурма города. Шансов на успех у них, конечно, не будет, но это при наличии достаточного гарнизона. Так что «нужно было посмотреть».
Увы, на коне я все еще не мог передвигаться, только на повозке. Да, у меня был один экипаж с рессорами, пока еще экспериментальный. Я всюду ездил верхом, но пару раз прокатился в «брикат», как обозвали бричку на пуническом, и мне понравилось намного больше, чем в здешнем экипаже.
Эх, будь у меня мой грузовичок… Но его я заводил очень редко, где-то раз в месяц, чтобы подзарядить батарею. Горючего оставалось чуть меньше полубака, и, пока не будет решен вопрос с созданием нового, я не собирался излишне расходовать старое: никогда не знаешь, когда это «средство передвижения» вдруг понадобится. Нет, не для бегства, хотя, конечно, близких мне людей можно было бы и эвакуировать, ежели что. Но в первую очередь как движущаяся огневая точка.
С собой я взял лишь два десятка «каазаким», а также Пенелопе. Нет, вы не подумайте, отношения наши с этой прекрасной дамой были чисто дружескими, и никаких поползновений в ее сторону у меня и близко не было. Хотя, как я уже рассказывал, она мне очень понравилась. Но в планах у меня было лишь привезти ее в Карт-Хадашт и, как только получится, отправить домой в Коринф.
А насчет маленького отряда… Как ни уговаривал меня Хаспар, я решил, что проскочу так или иначе, тем более что у римлян есть дела поважнее. Тем не менее Хаспар распорядился, чтобы четверо «каазаким» все время находились в дозоре: один спереди, один сзади, двое на флангах. Большую часть территории, по которой мы должны были идти, занимали либо степь, либо поля, хотя кое-где располагались и рощи, а еще между нами и Карт-Хадаштом находились две реки – Баградат и Мелианат. Броды через них нам были известны, а дождей в последнее время не было, так что проблем мы не ожидали.
По прямой расстояние было чуть менее семнадцати парс, а одна парса приблизительно равнялась четырем километрам. Увы, тогда нам пришлось бы переправляться через Баградат чуть ниже Ытиката, что было по понятным соображениям нежелательно. Поэтому был выбран альтернативный маршрут: проследовать примерно в пяти парсах выше Ытиката через селение Гыдедат, хотя в результате расстояние более чем удваивалось – до тридцати четырех парс. Зато мы пересекли бы Баградат там, где он намного уже, чем ближе к устью, а Мелианат на этом расстоянии от берега вообще был ручьем. Но в любом случае на дорогу, которая так заняла бы три-четыре дня, даже включая переход через обе реки, потребовалось бы от семи до восьми суток.
Кроме того, если в двадцатом веке в Тунисе не оставалось ни львов, ни леопардов, ни слонов, ни туров, то в это время все эти виды присутствовали в здешних степях; были и другие опасные животные – те же гиены, например, или африканские волки. А еще скорпионы, кобры, другие ядовитые змеи – конечно, в основном в пустынях южнее, но иногда их можно было встретить и в степях… Впрочем, самым опасным животным в этих краях был человек, и в первую очередь римляне и их союзники. Которых, впрочем, стало меньше: нумидийцы уже откололись, только римляне об этом еще не знали. Или это мы не знали, что они все еще с римлянами? «Вряд ли, – подумал я, – иначе мне не предложили бы в жены Дамию».
В «брикат» нас было пятеро: на козлах двое, которые время от времени менялись, а в главном отсеке, отделенном лишь скамейками, Пенелопе, я и Адхер-Саккан, двоюродный племянник Ханно Барката. Мы обнялись с Хаспаром и Ханно Баркатом – Адхербал был уже в море, – уселись в повозку, и пегие египетские кони повезли нас на юго-восток.