– Понятно. Ну что ж, надо значит надо.
– Только будь им всем хорошим мужем. И вот еще… Лучше будет, если у каждой будет свое жилище в едином комплексе, а ты будешь кочевать между ними. Так между ними будет намного меньше конфликтов.
«Да, – подумал я, – помню лекцию по многоженству на курсе арабской истории. Именно это нам профессор тогда и говорил: можно было иметь до четырех жен, но каждой нужно было создать достойные условия и личное пространство. Иначе будет как в турецком гареме, где жены делали все, чтобы убрать своих конкуренток и особенно их детей».
– Хорошо, подумаю, как это сделать.
– Ладно, рада была тебя повидать. Подожди, надо будет сказать Экент-Аштарот, чтобы пускала тебя ко мне в любое время. Кроме, конечно, когда у меня церемония, но даже и в этом случае пусть хотя бы впустит тебя в храм. Заодно и посмотришь, как это у нас происходит. – И она, приоткрыв дверь, позвала: – Экент-Аштарот!
Но никто не отозвался, и никто не пришел.
– Странно, вообще-то жрица ее уровня не имеет права покинуть храм без разрешения.
– Может, она вышла по ночным делам.
– Может, и так. Но туалет находится рядом с храмом. Подождем.
– Да ладно, я пойду, а ты ей скажешь. Вряд ли она меня забыла.
Ханно-Аштарот посмотрела на меня, вздохнула, хотела что-то сказать, но передумала, а через секунду, обняв меня, добавила:
– Давай я покажу тебе запасной выход.
И она провела меня к портьере в коридоре, за которой находилась дверь, ведущая в небольшую каморку, а за ней еще одна дверь вывела меня на улицу.
Будь я чуточку умнее, я не пошел бы мимо главного входа в храм. Но увы, все мы крепки именно задним умом. Краем глаза я увидел Экент-Аштарот, болтавшую о чем-то с двумя довольно-таки габаритными мужиками. «Вот ты где, – подумал я, – а Ханно-Аштарот велела тебе ждать у ее двери». Пошел дальше. Мне почудилось какое-то движение, и это все, что я успел запомнить.
Через какое-то время я начал приходить в себя. Жутко болела голова, было холодно и практически абсолютно темно. Когда я немного очухался, понял, что руки у меня связаны, а тушка моя пребывает на чем-то вроде тоненькой циновки, постеленной прямо на каменном полу. И да, я был абсолютно голый.
Через какое-то время сверху появился светлый прямоугольник, в мое «пятизвездочное» обиталище спустили стремянку, и по ней проследовала молодая женщина со светильником в одной руке (я обратил внимание, что это была одна из «моих» масляных ламп). Она подошла поближе, но не слишком близко, дабы, наверное, я не лягнул ее, и начала меня рассматривать. Ее лицо в свете лампы было бы красивым, если бы не злое и насмешливое выражение на нем.
– Проснулся? – спросила она.
– Да вроде бы, – усмехнулся я. – А это что за «Хилтон»?
– Какой такой Хилтон? – спросила она.
– Ну, гостиница.
– Ах, гостиница… Не более чем ты заслужил.
И она неожиданно, но сильно пнула меня в то самое место, где мужчинам бывает очень больно. В глазах у меня все померкло, и я вновь отрубился.
Через некоторое время я проснулся. Пахло блевотиной – судя по всему, меня еще и вырвало. Теперь болела не только голова, но и причинное место. Потихоньку я свыкся с болью и получил возможность думать хоть о чем-нибудь другом. А именно о том, где я нахожусь и у кого. Может, все-таки не у Карт-Халоша, чтоб ему пусто было? Дамочка могла быть его женой или даже дочерью. Но на сей раз меня не пытались убить, а всего лишь захватили мою тушку. И никакой бронежилет мне бы не помог.
Еще через час люк вновь открылся, и спустилась та же самая дама.
– Пить хочешь? – спросила она.
Я не ответил, хотя мне, конечно, хотелось этого неимоверно. А она подошла ко мне с другой стороны, подняла подол платья и начала мочиться на мое лицо. Я поплотнее закрыл рот, но она чуть передвинулась, и ее поток попал мне в нос. Я держался, сколько мог, а потом пришлось-таки приоткрыть рот – с понятными последствиями. Скажем так, и вкус, и запах были запредельно мерзкими.
Мегера расхохоталась и на секунду потеряла бдительность, а я каким-то непонятным образом сумел приподнять голову и изо всей силы укусить мою мучительницу за ногу. Она заорала и упала, а я взгромоздился на нее и сумел надавить связанными руками на ее шею. Она какое-то время трепыхалась, потом потеряла сознание.
Я обшарил, как мог, ее тело и обнаружил, что у нее за пояс заткнут нож в ножнах. С огромным трудом я вытащил его зубами и перерезал путы на руках. Веревки на меня не пожалели, и я связал ей уже женщину, отрезал подол у ее платья и связал ей еще и ноги, а затем засунул другой кусок платья в рот. После чего снял с дамы пояс и привязал нож к своему поясу (хотя, конечно, подпоясывать мне было нечего: не напяливать же на себя ее платье, оно бы и не налезло даже близко). И наконец, соорудил себе нечто вроде набедренной повязки из еще одного куска ее платья.
«Ну что ж, – подумал я, – посмотрим, куда это мы попали».
Я поднялся по стремянке и посмотрел наружу – надо мной было подвальное помещение. Я закрыл люк, затем вновь открыл его безо всяких проблем, подумав, что все равно снизу без лестницы до него никак не дотянешься. А еще здесь был столик из необструганных досок, на котором стоял кувшин с прогорклой водой и лежало немного заплесневелого хлеба. Наверное, рано или поздно мне бы все это выдали. Или это осталось от других узников?
Я вымыл рот, затем проглотил хлеб, стараясь не обращать внимания на плесень, и выпил почти всю воду. «Ну что ж, пора побеседовать с прекрасной дамой», – подумал я. Ведь я не знал не только как выбраться отсюда, но и даже куда я попал.
Чуть поразмыслив, я отломил одну из ножек стула и также засунул ее себе за пояс, попутно посадив занозу в бок. «Ну да ладно, вытерплю, – подумал я и спустился вниз по лестнице. – А дома, если я туда доберусь, мне ее, надеюсь, кто-нибудь да выдернет. А палка может понадобиться, если мне еще раз придется бить даму по голове».
Спустился я, держа в руках лампу и кувшин с остатками воды. Садистка все еще была в отключке, и я вылил немного воды ей на лицо. Не знаю, помогло ли это или просто пришло время, но через несколько секунд она открыла глаза, увидела меня, почувствовала, что спеленута, и что-то промычала.
– Ну что, поговорим? Я достану кляп у тебя изо рта, но советую проявить благоразумие. Иначе я отрежу тебе все, что смогу. И, поверь, в отличие от тебя, мне это не доставит никакого удовольствия. Кивни, если согласна.
Она кивнула, а я, подумав, приставил нож к ее горлу и чуть надрезал, а затем одним рывком вытащил изо рта кляп.
– Итак, где я?
Она начала ругать меня всеми словами, какие только знала, но я достал палку (попутно засадил себе вторую занозу) и слегка дал ей по голове. Она заткнулась и затравленно посмотрела на меня.
– Ну что ж, если мне не понравится твое поведение, то сначала я тебя вырублю, а потом… что-нибудь придумаю. – И я на секунду достал нож из ножен.
– Говорили же мне, что ты отморозок, – с ненавистью в голосе сказала та.
– И кто же это такое говорил?
– Мой муж. Ты убил его внука, а его сыну из-за тебя пришлось бежать.
– Понятно… Значит, я не ошибся: я в гостях у Карт-Халоша?
Она кивнула.
– И почему ко мне пришел не он, а ты?
– А я попросила у него разрешения сегодня над тобой покуражиться. Эх, повезло тебе, что я только начала. Ты бы видел, что я делаю с нерадивыми рабами. – И она мечтательно облизала губы.
– Но я-то не раб.
– А мне что с того? Тебе все равно не жить. Мой муж так решил. У тебя выбор: либо тебя просто придушат, либо я тебя порежу на кусочки.
– Понятно…
Я выхватил нож и сделал надрез на ее соске. Она заорала.
– Ну что ж, там, где я когда-то жил, это называется «попробовать на вкус свое же лекарство»[40]. Продолжать? Заметь, я его не отрезал. А у тебя есть и другой такой же, и нос, и уши, а также пальцы на руках и ногах, да и еще кое-что.
– Не надо!
– Тогда рассказывай. Во-первых, как тебя зовут?
– Эзеба'ал.
– Хорошо, Эзеба'ал. И ты жена Карт-Халоша-старшего?
– Да.
– Но не первая жена?
– Была пятая, стала первая, – кровожадно усмехнулась она.
Я не стал уточнять: было ясно, что такое могло случиться только после смерти первых четырех. Хотя те, кто был до нее, наверное, были постарше и, вполне возможно, умерли своей смертью.
– Хорошо. Где я?
– В поместье моего мужа.
– Это я уже понял. Где именно?
– В главном особняке, в нижнем подвале.
– И как я сюда попал?
– Моя двоюродная сестра… Она узнала, что ты в храме Аштарот и вызвала наших людей.
– Тех самых, что ранее стреляли в меня.
– Ты и об этом догадался… Они пришли, Экент-Аштарот тебя оглушила, они погрузили тебя на возок и привезли в поместье.
– Понятно… И как мне отсюда выйти?
– Никак. На стенах охрана, тебя увидят и схватят, а потом… – И она вновь облизала губы.
– Подумай еще. – И я вновь приложил нож к тому же соску.
Она опять заверещала.
– Не надо! Ладно, есть в стене еще одна калитка, я ей пользуюсь иногда…
– Ходишь к любовнику? – усмехнулся я и увидел, как она побледнела. – И кто же этот любовник?
– Не твое дело. Муж уже не… может меня удовлетворять, почему бы мне не найти ему замену?
– Неправильный ответ, – покачал я головой и на сей раз отхватил сосок. Из раны брызнула кровь, и я стал себе ужасно противен. Но что поделаешь?
Она закричала:
– Ладно! Его зовут Хишма из рода Нашкел, он в городской страже…
– Очень хорошо. Так как мне отсюда выйти?
– Я могу тебе показать.
– Вот уж не надо. Лучше расскажи.
– Выходишь через подвал, идешь направо. Там будет еще один подвал, из которого можно выбраться наружу. Через кусты, направо, к стене. Десять шагов правее, в зарослях.
– Понятно… Только помни: если я попадусь, я расскажу все, что теперь знаю.