И все было хорошо, пока через четыре дня не прибежал ко мне гонец от Хаспара.
– Мой господин, мой командир просит тебя срочно прибыть в штаб.
Я кивнул ему, обнял Таньку, оделся и направился верхом в Бырсат. Штаб наш находился в небольшом здании возле Совета – нам дали его в долговременное пользование. Когда я прибыл, Хаспар и Адхербал уже были там, а Гулусса вошел прямо за мной – он каким-то чудом успел очень быстро добраться из бухты.
– Значит, так, мои друзья, – начал Хаспар. – Повторю для новоприбывших: только что пришла новость, что два дня назад у Ыпона появилась римская эскадра. Около четырех десятков трирем и квадрирем – и это только те, которые видно с берега. Я подозреваю, что они не единственные.
– В Ыпоне два десятка кораблей под командованием Карт-Якуна Эшкола, – сказал Адхербал. – Если они не сглупят (а Карт-Якун – весьма опытный флотоводец), то будут действовать, не уходя от берега, и тогда римлянам будет очень трудно там высадиться. Тем более что четыре корабля вооружены катапультами с «карфагенским огнем».
– А не является ли это отвлекающим маневром? – спросил я. – Возможно, за ним последует высадка у Руш-Эшмуна, например. Или в бухте. Точнее, чуть западнее, там, где лагуна. Либо чуть южнее, между Карт-Хадаштом и бухтой. Но скорее первое: все-таки из Карт-Хадашта на них вполне могут напасть со спины.
Адхербал задумался:
– Скорее действительно в бухте. В Руш-Эшмуне стоит еще одна эскадра, и там же две тысячи шетурмим и тысяча каазаким, и еще столько же в Ытикате. А в бухте почти никого. И стен там практически нет.
– Да, сейчас там полтысячи нумидийцев, сотня каазаким и две шетурмим, – хмуро сказал Хаспар. – Негусто. Римляне высадят как минимум легион[56], а может, и больше. Но откуда о том, что там так мало наших, узнают римляне?
– Полагаю, шпионы у них имеются. Ведь люди Карт-Халоша еще не все пойманы, и, скорее всего, есть и другие, и немало. А мы расслабились последние пару месяцев.
– Выходим в бухту прямо сейчас? – спросил я.
– Не все. Часть отряда оставим в Карт-Хадаште. Пойдем полком шетурмим, двумя пехотим и одним каазаким. Останутся два полка шетурмим, два пехотим и два каазаким.
Да, с моей легкой руки тысяча стала именоваться полком, причем как у пехоты, так и у кавалерии. Альтернативой было бы ввести еще и эскадроны, но я решил, что пока это делать ни к чему.
– А что с Нефером?
– Там крепкие стены и тысяча пехоты, пусть не шетурмим, но все равно ветераны. В прошлом году, до твоего появления в нашем городе, они под командованием Хасдрубала Гискона разбили превосходящие силы римлян. С тех пор враги там не высаживались. А гарнизон недавно усилили тремя сотнями стражников из Карт-Хадашта. Почему именно ими, не знаю, но Совету, наверное, виднее.
«Хасдрубал… – подумал я. – Да это тот самый Хасдрубал, который сумел победить при Нефере и в нашей истории, а в этом году проиграл вторую битву там же, после чего он же командовал обороной Карт-Хадашта. И, когда стало ясно, что горящий храм Эшмуна не спасти, он пошел сдаваться римлянам, а его жена, увидев это, бросилась в огонь вместе со своими детьми. Сам же Хасдрубал шел в триумфальной процессии в Риме в качестве побежденного, но потом его даже не казнили, а разрешили дожить свой век в небольшом домике где-то в провинции».
Я хотел что-то сказать, но за меня это сделал Гулусса:
– Хасдрубал – неплохой командир, когда все идет по его плану. Но именно из-за него мы сумели разбить вас незадолго до римского вторжения: он не ожидал наших действий. И, если бы не Хаспар, – он поклонился моему другу, – и не Химилько Фамей, который тогда еще не был предателем, карт-хадаштское войско было бы полностью уничтожено. Так что Никола прав: нам надо обратить пристальное внимание и на Нефер. Причем не нужно забывать, что до него около двадцати двух парс, а это не менее трех дней пути даже при очень быстром ходе. Мое предложение – пойти к Неферу уже сейчас.
Хаспар задумался на секунду.
– Я хорошо знаю Хасдрубала, и Гулусса абсолютно прав. Но необходимо, чтобы с нумидийцами туда пошел кто-нибудь из наших, причем высокого ранга. Иначе там просто никто не станет его слушать. И это не Никола: Хасдрубал, наверное, знает про него, но вряд ли ему подчинится. Я предлагаю послать туда Магона с его людьми, если он, конечно, согласится. Его Хасдрубал, скорее всего, послушает: все-таки и заслуженный командир, и член Совета.
– Значит, каждый командир сам решает, кому подчиняться? – спросил я.
– Увы, так, – кивнул Адхербал. – По крайней мере, в отдаленных гарнизонах.
Он чуть помолчал, затем добавил:
– Тогда часть моего флота идет к Руш-Эшмуну, а другая остается здесь и в бухте. К Неферу могу послать небольшую эскадру, но распылять силы не хочу. И с ними твоего «Йоханнана». Не столько для боя, сколько для связи в случае чего.
Да, последнее, что мы сделали, был парусник по образцу галеона XVI века в моей истории, только поменьше раза в полтора – первый корабль без гребцов. Достроен он был четыре месяца назад, и с тех пор команда на нем усиленно обучалась. Поначалу было не очень, но в последнее время некоторые успехи имелись, и при попутном ветре «Йоханнан», названный в честь моего покойного друга Вани, развивал скорость примерно в полтора-два раза большую, чем у самых быстрых карт-хадаштских галер. Кроме того, он мог маневрировать и против ветра. И от Нефера до Карт-Хадашта он мог практически при любом ветре дойти за сутки, не больше, хотя и пришлось бы огибать Южный полуостров.
– Хорошо, – кивнул я. – Так и сделаем.
Я к Магону, а потом в бухту.
Как я и надеялся, Магон, выслушав меня, лишь кивнул:
– Оставлю за себя в Совете пока Хасдрубала. – Он имел в виду старшего сына. – Сами же выйдем послезавтра. Твои нумидийцы пусть ждут нас у Неферских ворот.
– Я скажу Гулуссе.
Магон вздохнул и неожиданно обнял меня.
– У меня-то вряд ли что произойдет, а вот у тебя все может быть… Возвращайся с победой, моей Мариам ты очень нужен. И знаешь что? Нам тоже.
– Благодарю тебя, отец! И ты возвращайся с победой.
Я захватил свой «винторез», приторочил к седлу еще и автомат с дополнительными магазинами и направился к казармам «каазаким», где меня уже ждал конный отряд. Меня обрадовало, когда я увидел, что командовал им мой старый товарищ Ханно Баркат. Но было не до обнимашек и воспоминаний о старых наших делах. Протяжно завыла труба, и мы пошли на север, к бухте.
Когда пути оставалось не более половины парсы, мы увидели дым, поднимавшийся с севера.
Ханно немедленно приказал:
– К бою!
Я же поспешил на подготовленную позицию. Мой дом находился в самом начале бухты, на высоком берегу, а примерно на полпути к нему небольшая тропинка вела к одинокому дереву и далее к площадке, отделенной от берега двумя скалами с полуметровым промежутком между ними. Я оставил Абрека у дерева и поспешил к щели, уже готовя «винторез».
То, что я увидел, меня не слишком обрадовало. Дым, который мы видели издалека, поднимался с одной из сигнальных башен. Недалеко от берега находились примерно два десятка римских кораблей и примерно столько же стояли чуть поодаль.
Четыре из них, что находились ближе к нам, уже пылали, другие же уходили от берега, а на корме каждого было установлено по высокому деревянному щиту, нижний край которого находился чуть выше ватерлинии.
В один из них врезался горшок с «карфагенским огнем». Щит загорелся, но почти сразу же упал в море – похоже, римляне нашли метод защиты от нашей «вундервафли». То же самое произошло и с другой триремой – с тем же результатом. Потом пара горшков пролетели мимо, затем один вновь ударил по первому кораблю. На сей раз тот запылал, и с палубы посыпались в воду римские моряки, но другие корабли продолжили свой путь вдаль от берега, и больше попаданий я не увидел – горшки просто не долетали.
Но все это я наблюдал краем глаза. Намного больше мое внимание привлек бой на берегу прямо подо мной. Около семи или восьми римских манипул[57] – вероятно, те, кто успел высадиться на берег и остался в живых с начала битвы, – ощетинившись копьями, теснили немногих оставшихся в живых защитников. В строю оставалось не более полусотни «шетурмим», примерно столько же «каазаким» и хорошо если сотня нумидийцев. Удар отряда Ханно смял порядки на левом фланге, но и там уже строились копейщики. Я заметил, что у многих теперь были длинные копья, которые в моей истории римляне начали использовать не ранее эпохи Гая Мария.
Я прицелился и снес голову тому, кто командовал этим построением, потом его опциону, а затем перевел огонь на командование двух манипул в авангарде римского наступления. А затем я увидел человека, который, как мне показалось, командовал всем отрядом, и убрал и его, а также двоих из его окружения, у которых доспехи были получше. Да, кое-какие уроки из прошлых поражений они извлекли, но не догадались сделать свое командование менее заметным, и я не преминул этим воспользоваться.
Не знаю, было это из-за моего вмешательства или, что более вероятно, из-за стремительности удара «каазаким» во фланг, но полноценный «еж» у римлян так и не получился, и «каазаким» прошли сквозь них как нож сквозь масло, и очень быстро то, что еще пару минут назад казалось блестящей римской победой, практически сразу превратилось в бойню.
Мне почудился женский крик, потом еще и еще, но я был слишком занят отстрелом римских «офицеров». Промелькнула мысль, что еще пара таких боев, и у меня не останется патронов к «винторезу», но выбора особого не было – нужно было кровь из носа остановить врага. Иначе они захватят бухту со всеми ее мастерскими и новыми образцами оружия. Более того, тогда здесь вполне смогут высадиться подкрепления, и это в непосредственной близости к Карт-Хадашту, а также к дорогам, ведущим на запад: в Ытикат, Ыпон, Заму и другие города.