– Очень интересно, отец. Но одного я не понимаю. Ты говоришь, что его жена была не против?
– А зачем ей быть против? Все супружеские права у нее, и только она решает, когда муж может спать с наложницей. Впрочем, бывает, что у человека две или три жены, но все равно первая из них остается главной. Химилько хотел взять Лаливу второй женой, но тут уж его супруга не согласилась. А согласие первой жены обязательно в таких случаях. В любом случае дети от жены (или от первой жены, если их несколько), наследуют в первую очередь. Я не хотел ни других жен, ни наложниц – я очень любил свою жену, – но каждый делает так, как он считает нужным.
12. Карт-Хадашт не должен быть разрушен!
Ханно пожевал губами, огладил бороду, посмотрел мне в глаза и спросил:
– Кола, я тебе уже говорил, что объехал немалую часть известного нам света и даже был в местах, которые мало кому известны. Но никогда я не слышал о твоей Руссии. И у вас много чудесных вещей: самобеглая повозка, на которой вы приехали в город, стреляющая палка, из которой ты убил врагов, включая Сципиона-младшего, чьего приемного отца я знал в детстве… Вот только где находится твоя страна, в которой есть такие чудеса?
– То, что я изобразил, лишь часть известного мне мира. Моя же страна здесь, отец. – И я показал на Крым, который тоже изобразил, и дальше вверх, туда, где уже не было дощечки.
– Но здесь, на Понте Евксинском, живут скифы и савроматы. Я побывал в городе Пантикапее, но даже там ни разу не слышал про руссов и Руссию и не видел ничего необычного. Разве что там растут деревья с маленькими красными плодами изумительного вкуса.
– Вишни, – сказал я, вспоминая, что Лукулл, бывший на самом деле не кулинаром, а военачальником, привез их из Крыма.
– Так что, Кола, я верю, что ты мне сказал правду. Но как такое может быть? Неужто твоя страна за волшебным занавесом?
– Нет, отец, это не так. Я тебе сказал правду, но, прости меня, не всю правду. Моя Руссия – мы ее называем Россией – в будущем. Я родился более чем через две тысячи лет, когда мир выглядел совсем иначе. А первые русские княжества появятся примерно через тысячу лет.
Ханно остолбенел. Через какое-то время он тряхнул головой и тихо проговорил:
– Да, только так, наверное, это и можно объяснить. Но ведь ты здесь, с нами…
– Отец, я сам не знаю, как я попал из нашего времени в ваше. Был на другой войне, происходившей к восходу от Сидона и Тира. Должен был погибнуть, а перенесся к вам. На другой войне, вдали от родины, мы вступились за людей, против которых ополчились многие. Мы эту войну выигрывали – и, наверное, выиграем. Там, в будущем.
– Если ты из будущего, то скажи: что будет с Карт-Хадаштом?
– В нашей истории он два года держался. А на третий консулом выбрали Сципиона-младшего. Да, того самого. И он сумел взять город. В Нижнем городе были вырезаны практически все. Бырсат сдали без боя в обмен на жизни пятидесяти тысяч человек, которые там еще оставались. После этого город был уничтожен полностью. И только через сотню лет его основали заново, уже как римский.
– Неужто так будет и на этот раз? – Ханно неожиданно постарел, осунулся.
– Отец, кое-что уже изменилось. Нет больше Сципиона, а те командиры, которых римляне присылали до него, показали себя не слишком хорошо. Но все равно нам предстоит трудный путь к победе. – Я поднял голову, посмотрел на моего приемного отца и твердым голосом сказал: – Да, отец. Мы сделаем все для победы. Карт-Хадашт не должен быть разрушен!
Глава 2Священная война
Много лет тому назад (а теперь и вперед), когда мы жили в Америке, я прочитал знаменитый рассказ Рэя Брэдбери про бабочку, раздавив которую путешественник из будущего изменил историю. Но тогда же я начал читать другого автора – Пола Андерсона. Его теория была другой: история – она как резинка, и как ее ни растягивай, она вернется в исходное положение, и произойдут те же события, может, будет лишь разница в деталях. Единственное, что можно сделать, – это разорвать резинку.
Является ли смерть Сципиона таким разрывом? Не знаю. Может, да, а может, этого недостаточно. Я плохо помнил сон, который приснился мне перед тем, как я очнулся в этом мире, но почему-то мне казалось, что в нем я присутствовал в числе защитников города. Но город римляне все равно уничтожили, а мне, если я не ошибаюсь, была уготована смерть на римской арене. Что очень даже могло быть: в те времена еще не было официальных гладиаторских игр, но многие богатые люди организовывали свои игры, известные как munera, в память о близких или в честь неких побед.
И главное, в том сне я так и не смог спасти свою любимую (кем бы она ни была – этого я уже не помнил) от поругания римлянами. Ладно уж я умру, но она-то тут при чем? И десятки тысяч других девушек. И сам город – с его людьми в первую очередь, а также с архитектурой, скульптурой, мозаиками и фресками, литературой и библиотеками…
Так что, вместо того чтобы почивать на лаврах, нужно всячески рвать эту проклятую резинку дальше – до победного конца. Да, у нас есть кое-какое оружие, но будет его намного больше. Может быть, будет и новая тактика, новые командиры. Но моим лозунгом отныне будет, как пела Юлия Чичерина (ее песня вышла аккурат перед моим переносом сюда), – «Рвать!». А особенно припев:
И опять все готово для того, чтобы рвать.
И легко наполняются яростью наши сердца.
И плевать, что никто не хотел умирать.
Нам не жалко себя, а тем более слов и свинца[18].
Свинец жалеть, конечно, придется: его мало, и надо расходовать разумно, ведь патроны здесь невосполнимы. А все остальное именно так, подумал я.
И неожиданно услышал голос Ханно:
– Задумался, сын мой?
– Да, отец.
– А то я тебя уже три раза окликал, – улыбнулся он.
– Легко сказать «нам нужно победить», отец. Нужно понять как. И главное, не ждать нападения наших врагов, а самим устроить им здесь…
Я не знал, есть ли в их верованиях ад и поймут ли они «ад на земле», да и слова такого я на латыни не знал.
Но Ханно лишь кивнул:
– Именно так. Нужно бить самим.
– Только не там, где они этого ожидают, и не так.
– Хорошо, сын мой. Давай сделаем вот что. Иди пока отдохни, а я попробую связаться с одним человеком. А может, и не с ним одним…
Напевая «Эх, проводи ты меня, батька, на войну», я подумал, что самым простым, наверное, будет сконструировать более совершенное седло и стремена к нему. Помнится, в одной из книг, которые я читал в детстве, стремена входили в число важнейших изобретений за всю историю человечества. Конечно, через некоторое время и враги Карфагена перейдут на стремена, но поначалу это даст нашей – да, уже нашей – коннице неоспоримое преимущество. Надо только примерно вспомнить конструкцию достаточно простого седла будущего и стремян к нему.
Меня успели познакомить с местными мастерами, и мой визит они восприняли спокойно, но не слишком были ему рады. Еще бы, пришел человек и отвлекает их от работы. Да, здесь рабство было довольно-таки мягким, но все равно, если не сделаешь свою работу, тебя могут и наказать. Так что сначала я передал старшему из них – кожевеннику по имени Боаз – пластину от Ханно, где тот писал, что то, о чем я попрошу, важнее всего остального и должно быть сделано в первую очередь, а все остальное может подождать.
Боаз два раза перечитал написанное, прежде чем поднять на меня глаза и с поклоном сказать на неплохой латыни:
– Сделаем, мой господин. Все сделаем. Если сможем.
Конечно, седло не самая простая конструкция. Помнится, у нас были не только спецы-седельщики, но и специалисты по изготовлению арчака – конструкции, на которой покоится собственно седло и к которой прикрепляются кожаные ремни, на которых, в свою очередь, висят шпоры. Мои картинки были приблизительными, но Боаз быстро сообразил, что к чему, и посмотрел на меня с уважением.
– Я так понимаю, мой господин, что секрет изготовления нужно держать в тайне, как и положено новому изобретению.
– Пока да, Боаз. Сколько времени у тебя займет подобная работа?
– Если ее правильно организовать… может, неделю; все, что нужно, у нас есть. Но это лишь в первый раз. Потом, конечно, будет намного быстрее.
– Если ты найдешь способ сделать седло лучше, я буду только благодарен.
– Я думаю, что, после того как мы его сделаем, ты его попробуешь, мой господин, и скажешь нам, что именно нужно поменять.
– Благодарю тебя, мой друг.
Посмотрел он на меня как-то странно, и я сообразил, что господа к рабам так не обращаются.
Я достал еще дощечки, на сей раз с деталями для арбалета и методом его сборки. Охотничий арбалет был у отца одного моего приятеля в Америке, и я из него пару раз пострелял, когда родителей приятеля не было дома. Потом, конечно, нас застукала его младшая сестренка, я купил ей батончиков, чтобы ее задобрить, но маленькая ябеда все равно рассказала родителям. Но это уже совсем другая история… Во всяком случае, я сумел примерно воспроизвести то, что видел, в своем блокноте, а затем перенести на дощечку.
– Это похоже на баллисту, – кивнул Боаз.
– Наверное, только оно маленькое и у нас называется «арбалет». Из него может стрелять каждый, не нужно мастерство лучника, и на малые дистанции. Если сделать его правильно, а стрелы из металла, он пробьет и доспех, и даже щит. Скобу, я думаю, лучше сделать из железа. Ложе – из дерева. Тетива должна быть весьма прочной. А стрелы – вот такие.
– Есть у нас мастер по лукам, он умеет делать хорошую тетиву. Мой господин, и это твое изобретение очень интересно. Вот только стрелы у тебя практически без оперения.
– Это для ближнего боя, максимум пятьдесят-сто шагов, может, чуть больше. Существенный минус – тетиву достаточно сложно натягивать, нужно это делать ногой, вот так. Я подумаю, как сделать поворотный механизм для натяжения тетивы, тогда этим арбалетом сможет пользоваться даже конный.