Раньше, дома, я все время думала только о своем пятне. Оно превратилось в навязчивую идею. Даже ночами я помнила о нем. Сколько раз мне снилось, будто я сделала операцию и убрала его со щеки, сколько раз во сне ко мне приходили в гости мальчики и делали комплименты и я понимала, что уродство прошло.
А здесь, в Безвременье, я первый раз забыла о пятне. Просто перестала думать – и все.
И вот, взглянув в зеркало, я обнаружила, что пятно не такое уж и страшное, что меня никто не чурается. И даже Иоко смотри на мое лицо с восхищением, как смотрят мужчины на красивых девушек.
Безвременье меняло меня, но почему – этого я не могла понять. Тогда еще не могла.
– Давай осмотрю теперь твой локоть. – Иоко присел рядом и достал странную пузатую глиняную баночку.
Вернее, это была даже не баночка, а небольшой горшочек, закрытый плотной желтой бумагой и обвязанный веревочкой, на концах которой висели сургучные печатки – крошечные треугольники. Заметив мой удивленный взгляд, Иоко пояснил:
– Это делала хозяйка таверны, Агама. Она умеет готовить всякие снадобья. И всегда ставит свою печать-треугольник на все свои мази. Все Проводники пользуются ее лекарствами. Твои, конечно, тоже хороши, но своим я больше доверяю.
И он взял меня за руку. Осторожно так взял, мягко и нежно. Осмотрел ранку, которая, к слову, выглядела как множество царапин. Красные полосы от локтя до ладони, длинные, страшные на вид, но не глубокие. Просто их было много и жутко щипало после воды.
– Ничего особенного, – торопливо сказала я.
– Конечно. Ничего особенного, просто ранки. Их тоже надо залечить.
Он принялся смазывать их терпко пахнущим бальзамом, осторожно и мягко, дул время от времени на кожу – другими словами, вел себя как заботливый старший брат. Мне вдруг стало неловко, я смутилась, но всего лишь на мгновенье. Ведь это был Иоко. А он по-прежнему казался мне сказочным героем, ненастоящим, несуществующим. Он был частью Безвременья, а я все еще не принимала этот мир. Он еще казался мне чужим, странным и непонятным.
Я мечтала вернуться обратно, к своему компьютеру, к своим рисункам, к любимому диванчику в моей уютной комнате.
Вспомнив о рисунках, я подумала, что надо бы обязательно попробовать запечатлеть дом Валеса и его библиотеку. Картинка должна получиться загадочной и красивой. Множество книг, большой черный во́рон, ползущие змеи. Я улыбнулась при мысли о рисовании. Мне хотелось как можно скорее приступить к работе, но голова гудела, ноги болели и хотелось спать.
Поэтому едва Иоко справился с моим локтем, я свалилась на его плащ, который он предусмотрительно расстелил для меня, укрылась одеялом и пробормотала сонным голосом, что немного посплю, а затем уже почитаю книгу с картами и порисую. Солнце все еще не достигло зенита, день обещал быть долгим, поэтому я рассчитывала, что все успею.
Мне опять снилось сражение. Иоко воевал с лусами, его посох сиял просто бешеным светом, а рядом стоял Лука и весело улыбался.
Еще мне снились во́роны, змеи и хасы. Другими словами, сон был беспокойным и нервным. Я проснулась от дикого напряжения и ощущения страшной опасности, но рядом догорал костер и я вздохнула с облегчением. Однако стоило мне повернуться на бок – и я услышала, что Иоко с кем-то спорит. Его голос был как никогда низким, хриплым и таким злым, что я поднялась и осмотрелась.
Призраков нигде не было видно. Зато у входа в Убежище стоял Иоко, высокий, широкоплечий и злой. Напротив него, опираясь на суковатую палку, пристроился на гладком камне худенький мальчик с длинными, до плеч, волосами, резкими острыми чертами лица и черными как ночь глазами.
Мальчик хмурил брови и нагло рассматривал Иоко.
– Забылся ты, как я погляжу, – тонким мальчишеским голосом проговорил гость. – Совсем забылся. Что, скажи на милость, мне теперь с тобой делать?
Иоко слегка стукнул посохом о землю, наклонил голову и ответил:
– Я выполняю поручение Хозяина. Я веду к нему душу.
– Тогда скажи мне, что за во́рон летал нынче в моем доме? Ты знаешь этого ворона?
– Откуда мне знать, что творится в твоем доме, Валес? – спокойно ответил Иоко.
– Ладно. Не знаешь. Тогда почему ко мне во двор вламываются призраки? Они там точно были. И почему ты уничтожил моего стража, луса? Только ты один мог это сделать.
Иоко еще раз тихонько стукнул посохом о землю.
– Я защищал свою подопечную. Это моя работа, ты знаешь.
– Тогда как, луч его побери, твоя подопечная оказалась на моем дворе! – заорал мальчишка и вскочил на ноги. – Ты думаешь, я совсем дурак? Или твоя синяя дорога проходит через мой двор?
– Ее завели призраки. Ты знаешь этих двоих паршивцев, Ханта и Эви. Она связалась с ними, я не могу ей помешать. Она всегда имеет выбор. Они наговорили ей невесть чего, это они умеют. Как и твоему Луке когда-то. Вот она и пошла за ними. А что там было дальше, после битвы с лусами – убей меня Хозяин, не помню.
Я приподнялась слегка, опершись на локоть, и старалась получше рассмотреть Валеса. А тот вздернул подбородок, прищурил черные глаза, наставил на Иоко свою палку (которая, скорее всего, тоже была посохом) и проговорил даже не со злостью, а с яростью:
– Возьми власть над своей подопечной, или это сделаю я! Прогони от себя призраков и выполни поручение Хозяина! А я сам верну то, что у меня пропало. И узнаю, кто это украл и кто освободил моего пленника. Лука где-то здесь, я чувствую это, меня не обманешь.
Иоко промолчал, только пальцы его на древке посоха сомкнулись еще крепче и совсем побелели.
Валес вдруг взглянул мне в лицо, криво усмехнулся, молча провел ребром ладони по своей шее, показывая, что, мол, убьет меня, если перейду ему дорогу, потом обернулся огромным вороном и улетел.
Вот, значит, как. Не все во́роны здесь хорошие. От Валеса следует держаться подальше.
Иоко воткнул посох в землю около камня и сел рядом со мной.
– Видела, да? – спросил он спокойным голосом.
Я поднялась. Сон пропал, хотелось пить, били в лицо жаркие лучи солнца. И снедала неясная тревога.
– Он разозлился из-за того, что мы освободили Луку, да? – осторожно поинтересовалась я.
– Да ерунда. Позлится и перестанет. Но лучше к нему не соваться, – пояснил Иоко.
Я поднялась, напилась воды, зачерпывая ее прямо из ручья, затем вернулась под навес и достала краски и альбом.
– Хочу порисовать.
Иоко не возражал.
Я чувствовала, что должна запечатлеть все, что видела. Вот как автор книжки «Карты Безвременья», что лежала теперь в моем рюкзаке. Поэтому с удовольствием принялась за работу. К тому же когда я рисовала, мне лучше думалось.
Библиотека Валеса получилась как настоящая. И камин, и книги на стеллажах, и даже каменные змеи на стенах.
– Отлично, – похвалил Иоко, – никто еще не пробовал нарисовать дом Валеса.
– Откуда у него столько книг? – поинтересовалась я.
– Собирал, наверное.
– По всему миру, – совсем рядом прозвучал голос Луки, а после показался и он сам. – Так рассказывали Хант и Эви.
– А где они? – не поняла я.
– Сбежали, – подсказал Иоко, – как только заслышали Валеса. Теперь долго будут прятаться, потому что страшно боятся его.
– Я тоже скрылся, не желая, чтобы он снова забрал меня и посадил на цепь, – пояснил Лука. – С тобой у меня появился шанс. И даже если не выйдет найти портал, что ведет обратно в наш мир, все равно лучше с друзьями.
– Думаешь, я твой друг? – невесело улыбнулся Иоко.
Его глаза оставались грустными, а взгляд стал тяжелым.
– Нет. София – мой друг. Вернее, подруга. Но я думаю, – Лука хитро улыбнулся, – что ты на самом деле добрый человек. Просто все забыл, с памятью у тебя беда. Когда-то ты был хорошим Чародеем, наверное. И я думаю, что ты – друг Софии.
Я улыбнулась, не отрывая глаз от своего рисунка.
– Ладно, – проговорил Иоко, и в его голосе послышалось удивление, как будто его удивлял сам факт, что у него может быть друг.
На самом деле я не собиралась идти вместе с ним к его Хозяину. Я обдумывала разные варианты и пыталась придумать, что же мне делать дальше. Пока никаких ясных решений не приходило в голову, но события развивались не так уж и плохо. У меня появились друзья. Лука уж точно был теперь другом. И наверняка станет помогать.
Хант и Эви считали меня особенной и хоть преданностью не отличались, но дельный совет дать могли. Как ни трудно мне пришлось в доме Валеса, нужную книгу я все-таки раздобыла, и именно благодаря двум призракам из города Ноом.
С Иоко было сложнее. Я до сих пор не могла понять, как он ко мне относится. Да и ему тоже было, видимо, нелегко. Иногда он был мягким и внимательным, много рассказывал. Иногда относился ко мне с полным равнодушием, как будто я – всего лишь сложное и долгое задание.
И всегда выручал меня – и в разрушенном городе, и в доме Валеса. Молча и верно.
Поэтому понять его я не могла, хотя и пыталась.
Я нарисовала всего один рисунок, положила его сохнуть и достала из рюкзака книгу-тетрадь. Погладила твердую кожаную обложку, открыла. Страницы в ней были желто-оранжевые, чернила – синие. Красные заглавные буквы, аккуратный почерк. Письменные знаки, выведенные от руки, казались чуть ли не живыми.
Первую и третью страницы я уже прочитала, поэтому взялась за вторую.
Мне довелось много блуждать по Безвременью. Здесь нельзя сосчитать дни, месяцы и годы, но обе луны несколько десятков, а может, и сотен раз закатываются за горизонт.
Историю Безвременья от начала и до конца знают только живые. Призраки перевирают, Проводники забывают. Но только живые знают, что случилось на самом деле.
Я нашел всех живых и расспросил их. И записал в эту тетрадь то, что мне удалось найти.
Все Проводники превращаются в воронов. Все Проводники выполняют волю Хозяина, служат ему. С каждой приведенной к Хозяину душой Проводник теряет часть своей души. Некоторые Проводники уже превратились в бесплотных призраков, потерявших не только тело, но и душу. Потому что память – это часть души. Когда теряется память, душа уже не может быть прежней.