Биби, как всегда, скромно опустила взгляд в стол. Толя скучал, ждал, когда начнутся занятия. Боря улыбался.
Я появился в холле за полчаса до занятий, и мы подводили итог наших злоключений.
Блонди тогда в коридоре смогла набрать в бутылочку только двести единиц экспы. Объём тары оказался ограничен, и ректор не позволил сбегать ещё. И так, сказал, позволил лишнего.
— Я вам говорила, ступидс? — рыкнула она, указав на большую бутыль, — Всегда надо таскать их с собой, — и она хлопнула по поясу. Там красовалась скляночка, — Сейчас было бы всё кул, пипл.
Она со злостью глянула на красные цифры в стекле большой бутыли.
Наш экспометр показывал:
— 15
— Да грабёж это, братва, — буркнул Бобр, — Двадцать пять процентов отдай, а потом ещё за косяки накатили.
Я вопросительно глянул.
— За то, что вылезли во время тревоги, минус пятьдесят отгрызли, — тряхнул головой Бобр.
— И сломанная швабра, — недовольно протянул Лекарь, — Минус двадцать.
Я вздохнул. Жестоко, ничего не скажешь.
— Этот крэйзи гоблин вопил, как недорезанный, — зло бросила Блонди, — Что вы ему сделали?
Я усмехнулся:
— Срубили голову.
— Да, уважаемый гоблин был очень недоволен, — улыбнулся Толя, — Требовал минус пять тысяч опыта, штраф тысяча золотых, и полное обнуление.
— И в рабство форевер, — добавила Лана.
— Ну, Гномозека типа ляпнул, что и так скостил немного, — сказал Боря, — Мы же побежали спасать наших, а это… как он там сказал?
— Поощряется, деревня.
— Спасибо вам, — Биби съёжилась за столом, бегая глазами по нам.
— Подруга, ноу проблем, — отрезала Блонди, — Ты ни в чём не виновата!
— Кстати, ты как, Биби? — спросил я.
Тиммейты даже не дали ей ответить, а наперебой рассказали, что рыжая провела в больничке на соседней со мной кровати целую ночь.
Отключив того бугая, она опустошила свою ману. Как сказал ректор, надорвалась, а с регенерацией магической энергии у новичков проблемы. В общем, потребовался больничный покой.
— Ну, ночь, это не сутки с лишним, — усмехнулся я.
— А тебя траванул тот моб, — с горящими глазами сказал Бобр.
И потом они начали рассказывать, что было после того, как я отключился. Про то, что с нашей группы взяли слово ничего не рассказывать.
В раздолбанный холл потом прилетели из министерства, из разных отделов. Тот же Надзор…
— И Забвенцы, — недовольно произнесла Блонди.
Она почти не участвовала в драке с ними, но ребята много ей поведали.
— Ага, требовали доказательств, Герыч. Хотели тебя забрать.
Но к этому моменту меня уже перенесли в больничный корпус, и Дворфич не позволил. Да ещё закатил скандал по поводу вторжения, потому что тот исчезнувший желтоглазый использовал «адские порталы».
— Дело в том, что так просто на территорию школы не телепортируешься, — пояснил Толя, — Использование этих порталов строго регулируется. Так мне отец говорил.
— А почему монстр назвал тебя сыном, Гончар? — вдруг спросила Блонди.
Я замер, округлив глаза. Сразу было видно, что Лана наконец задала тот самый вопрос, который её тревожил.
— Так вы тоже слышали?
— Оф корс.
— Предельно чётко, — кивнул Толя, который тоже в тот момент был в сознании.
— Значит, мне не показалось? — я закрутил головой, оглядывая всех.
Бобр с Биби пожали плечами, они-то в этот момент были в отключке. А вот Толя с Ланой были серьёзны.
Со вздохом я ответил:
— Я не знаю, народ.
Блонди закусила губу, оглянулась на выход из нашего холла, потом прошептала:
— Знаешь, твой отец, он… — она поморщилась, — Мы не любим об этом говорить, не всем игрокам это нравится.
— А что случилось?
— Он спас жизнь моим родителям, ещё до того, как стал Тёмным…
Я усмехнулся.
— Да уж.
— И я тут немного синк эбаут…
— Чего ты эбаут? — вырвалось у Бобра.
— Подумала она, деревня, о чём-то.
Лана не обратила на них внимания, и продолжила:
— Я подслушала разговоры. У меня слух, вэлл… ну-у-у… вэри-вэри острый.
— Прямо как у кошек? — спросила Биби.
Блонди кивнула.
— Там ректор с одним говорил, ай донт ноу, из какого отдела.
Я наклонился чуть ближе.
— Они считают, — она перешла на совсем тихий шёпот, — Что Тёмный Чекан элайв… то есть, жив.
У меня ёкнуло сердце, дыхание сбилось. Видимо, у меня на лице было много чего написано, раз Бобр спросил:
— Эй, братуха, ты чего?
Я только отмахнулся.
— Это ошеломительная новость, — удивлённо протянул Толя, — Я ошарашен.
Более точно состояние моё состояние нельзя было передать. А Блонди, снова оглянувшись на выход, продолжила:
— Так что, Гончар, ду ю антестенд, вот из ит значит?
— Что? — только и просипел я.
— Твой отец хотел тебя… килл!
Я замотал головой, стиснув зубы. Нет, только не убить, я не верю! Не может такого быть!
Вот он, тот самый момент, когда рушится последний фундамент. Где-то в глубине души я считал, что всё не так. Что несмотря на то, что мои родители перешли на сторону зла, меня-то они всё равно любили.
— Нет, — твёрдо сказал я, взяв себя в руки, — Не верю.
— Слышь, белобрысая, ну чего ты на пацана наехала? — Бобру очень не нравилось напряжение.
— А кто тогда прислал этого моба?
— Ну он же чего-то там орал, сами же говорили, — Боря не унимался.
А я схватился за эту ниточку:
— Да. Голос отца сказал, что я должен что-то знать…
— Оф корс. Вэри кул способ донести послание, — Блонди откинулась на стуле и всплеснула руками.
— Дьявольская нота, — вдруг сказал Анатолий, — Думаю, надо поискать об этом в библиотеке.
— Гномозека назвал того моба саммоном… — вспомнил Бобр, — Это чего, братва, такое?
— Призываемый монстр, — упавшим голосом сказал я, — Помощник мага.
Тут столешница выдала приятную мелодию.
— Без пяти восемь, — сказал я.
— Теперь можно активировать свитки перемещения, — сказал Анатолий, положив руку на свой свёрток с книгами, — Вчера перед ужином-посвящением точно так же ждали.
— Вы мне ещё про ужин не рассказали, — вспомнил я.
Но мои тиммейты уже один за другим исчезли.
— Да ну пипец, — вздохнул я, и положил руку на свою стопку книг.
Пора инициировать первый… кхм, то есть уже второй, скилл. Едва я так подумал, как один из свитков, привязанных к книгам, с хлопком вспыхнул, и я исчез.
Глава 21, в которой поцелуй
Холодный утренний ветер, залезая под нубскую мантию, сразу же намекнул: надо было одеться потеплее. Было бы во что…
Мы оказались на вершине горы. Весь поток, кажется, все двести пятьдесят с небольшим студентов.
Все крутили головами, здоровались. И чертыхались, пытаясь засунуть свёртки книг в тугие кошельки. Я тоже стал рассовывать учебники один за другим. Они не желали запихиваться, и мне казалось, что все смотрят на меня и смеются.
Далеко на горизонте поднималось солнце, освещая хребты. Мягкий свет придавал горам игрушечный вид, и такое море зелени вообще делало панораму нереальной. Деревья издалека казались мхом.
Перед нами стоял ректор Дворфич, почему-то одетый в красный деловой костюм. Белые лацканы на пиджаке выглядели комично, и как-то не вязались с серьёзной должностью гнома.
Рядом с ним, как всегда, стояли Селена и Тай Лун. Большущий мешок был свален возле ног преподавателей, и я всё пытался рассмотреть, что там. Медали, что ли?
«А чего это, он с нами всё ещё?»
«Я думал, его забрали…»
Не сразу я понял, что слышу шёпот вокруг. Мне не показалось — многие в толпе действительно смотрели на меня. Только не из-за того, что кое-как протиснул учебники.
— Чего надо, братва? — Бобр набычился, — Игроков не видели?
— Сына убийцы не ви… — крикнул было Лютый, но:
— ТИШИНА! — голос Гномозеки грохнул так, что унёсся и вернулся эхом: «…шина …шина… шина».
Все притихли. Я оглянулся на этого щуплого Лютого. Тот пожирал меня взглядом и всё показывал пальцем у горла.
Я демонстративно хмыкнул и отвернулся.
— Гончар — такой же игрок, как и все вы, — взгляд Дворфича пробежался по нашим лицам, — И кем он станет, это его выбор. Такой выбор есть у каждого игрока.
— Кровь решает всё! — крикнули из толпы.
Дворфич поискал глазами, кто это крикнул, потом поднял руку:
— В таком случае, Химера, почему ты не тёмный маг?
Толпа притихла, чуть раздвинулась, и я увидел группу, где в лидерах была высокая брюнетка. Крупная, плечистая, про таких говорят — широкая кость. Но с ладной фигурой: всё, как говорится, было при ней. Вздёрнутый подбородок, чуть раскосые глаза.
— Боевая бабища, — озвучил мои мысли Бобр.
Он сказал это с каким-то лёгким придыханием, и я покосился на здоровяка. Влюбился, что ли?
— Гармаш Дворфич, я не поняла…
— Мария, ваши предки в годы первой мировой были не на самой светлой стороне, — Дворфич сразу же поднял ладонь, пресекая разговоры, — А в годы второй мировой их дети уже боролись с врагом.
— Но, я… — брюнетка не нашлась, что ответить.
Дворфич добил весомым аргументом:
— Не стоит говорить в Баттонскилле о крови. Здесь многие, как и я сам, магической крови.
Не сразу до всех дошли его слова.
— Думаю, — прошептал Лекарь, — Он имеет в виду, что магических существ не очень любят люди-маги.
— Как можно не любить тёмных эльфиек? — хохотнул Бобр, прикрыв рот кулаком.
— Вам ясно, Мария?
— Эээ… Я… — Химера осеклась, но всё же стрельнула в меня недовольным взглядом.
— Да ладно, тем более он балласт, — громко бросил Серый.
Блин, я уж и забыл про этого настырного «коммандос». Я не стал поворачиваться, чтобы выискивать его в толпе, так и продолжал смотреть на преподов.
К моему сожалению, смеющихся было много.
— На чёрном-чёрном поле, на чёрной-чёрной грядке, в чёрной-чёрной капусте… — зловещим голосом начал Лютый.
— Проступок, группа Серого, — крикнула Селена Лор, — Минус двадцать опыта.