– Я зверски голоден, так что придется тебе потерпеть.
Мы заехали в ресторан, на входе нас встретили радостно, из чего я сделала вывод, что Леху тут неплохо знают. Женщина с формами, на которых глаз останавливается непроизвольно, проводила нас к столику, отчаянно виляя задницей. Я подумала, что старается она для Лехи. Тот оценил и посмотрел на нее весьма зазывно, так что дамочка даже немного зарделась.
– Официант скоро подойдет к вам, – сказала она томным голосом и удалилась.
– Ты ни одной юбки не пропускаешь?
Леха хмыкнул.
– Мне несложно оказать внимание, а женщине приятно.
– На месте твоей девушки я бы уже давно тебя проучила.
– Но ты не на ее месте, – заметил Леха, просматривая меню.
– Она не ревнива?
Леха поднял взгляд, вздергивая бровь.
– С чего тебя заинтересовала моя личная жизнь?
– Просто наблюдаю за происходящим.
– И что?
– Ты не моногамен.
– Смотри-ка, какое ценное наблюдение. Из-за всей этой истории, кстати, я уже не то, что моногамен, я практически аскет.
– Я же тебя не держу дома, – разозлилась я. – Можешь ездить, куда хочешь.
– Я бы предпочел заниматься сексом в своей квартире.
– Пожалуйста. Я могу закрыться в комнате и делать вид, что меня нет.
– Здорово, ты окажешь мне большую услугу. А можно делать так всегда, а не только когда я привожу женщин?
Я поняла, что он дразнит меня и показала ему средний палец. Он добродушно усмехнулся.
– Я просто хотел сказать, что большой мальчик, и если захочу потрахаться, то найду возможность.
Тут к нам подошел официант, и я не успела ничего ответить. Да собственно, и отвечать было нечего. Мы сделали заказ, он удалился, а мы с Лехой принялись глазеть друг на друга, я зло, он насмешливо. Все эти разговоры были, как выход на запретную территорию, слишком тонкий момент, и я решила сменить тему, несмотря на то, что мысли о Лехе и его личной жизни лезли в голову.
– Предположим, Косницкий откажется встретиться, предположим, его убьют. Что дальше?
Леха пожал плечами.
– Там и посмотрим, чего бежать впереди паровоза?
– Чтобы он тебя не задавил. В конце концов, все наши действия в эти дни весьма неосмотрительны. Мы догадывались о том, что может случиться, но все равно шли на встречу.
– Ну мы-то живы. Так что задуматься стоило тем, кто уже на том свете.
Беседа не клеилась, мы молча ели, тут откуда ни возьмись у нашего столика возникла брюнетка лет тридцати в легком черном платье, подчеркивающим красивое тело.
– Привет, Леша, – улыбаясь, сказала она, покосившись в мою сторону. У меня чуть кусок в горле не застрял, так меня достали эти бабы, снующие вокруг Лехи.
– Аленушка, здравствуй, – посмотрел он на нее снизу вверх.
– Что-то ты давно не появлялся.
– Родственница из глубинки приехала, – кивнул Леха в мою сторону, – показываю город вот.
– Понятно. Может, заглянешь сегодня?
– Боюсь оставлять ее одну, она такая простушка, ее облапошили уже на вокзале.
Я молчала, сцепив зубы. Аленушка кинула на меня насмешливый взгляд и, склонившись к Лехиному уху так, что он мог, наверное, разглядеть всю ее грудь, что-то прошептала. По его взгляду стало очевидно, что это предложение к немедленному действию. Он посмотрел на девушку совершенно однозначно и закусил губу, явно раздумывая, не принять ли предложение. Покосился в мою сторону, я отвела глаза, уставившись в зал. Все-таки Леха ответил:
– Давай в другой раз. Я позвоню.
– Ну смотри, – улыбнулась Аленушка, после чего выпрямилась, предварительно слегка прикусив его за ухо. Сделав ручкой, удалилась, Леха проводил ее взглядом.
– Мог бы и помочь дамочке, раз ей так не терпелось тебя ублажить, – съязвила я.
– Я уже пожалел об отказе. Теперь придется давиться обедом, слушая твоя нудные речи. Ну хоть еда вкусная.
Я заткнулась, дав себе слово молчать, пока он не заговорит, и отвечать только, если это будет вопрос по делу, потому остаток обеда и вся дорога домой прошли в молчании. В квартире я удалилась в комнату и несколько часов провела там, читая книгу и просто пялясь в потолок. Отчего-то я жутко на себя злилась, еще больше злилась на Леху. Когда он был со мной, о таком поведении и речи не было. Леха принадлежал только мне, на других баб не смотрел, ему это даже в голову не приходило. А если бы пришло, он бы долго жалел об этом. Теперь он явно распустился.
"А тебе-то какая разница"? – поинтересовался внутренний голос.
– Да плевать я хотела, – высказалась я вслух. Это был правильный ответ, между мной и Лехой ничего больше нет, каждый волен жить, как хочет. Пуританством он не отличается, но и мне далеко до праведницы. И вообще, какого хрена я об этом думаю? Пусть хоть весь город перетрахает, мне дела нет. Однако выходило, что есть, потому что я продолжала злиться, вспоминая Аленушку и наш с ним разговор. Пыталась уверить себя, что все дело в уязвленном самолюбии, но отмазка была на троечку. Из-за этого я злилась еще больше, отчаянно сжимая в руках книгу про Дона Кихота.
Из комнаты в тот вечер я вышла только раз, принять ванную. Леха сидел в гостиной, видеть из коридора я его не могла, но слышала, как он стучит по клавиатуре. Помывшись, вернулась к себе и легла спать, надеясь, что ночь пройдет без снов. В этом плане мне повезло, но выспаться все равно не удалось. Среди ночи я услышала, как звонит телефон. Проснувшись, села на кровати, уловила приглушенное стенами Лехино "да", а через некоторое время "черт", и поняла, что поспать не удастся. Вышла из комнаты и столкнулась с ним в коридоре.
– Что там?
– Косницкий мертв. Убит в собственной постели полтора часа назад.
– Кто сообщил?
– Фотограф.
– Поедем туда?
– Вряд ли это имеет смысл. Там уже опергруппа.
Помедлив, я задала вопрос:
– Листок?
– Лежал на груди. Снимок будет у нас завтра.
– Следователь сто процентов с тобой свяжется. Из-за этого листка.
– Ага. А если сопоставит тот факт, что между два и пять, было еще двое, у которых листок я мог забрать… Короче, завтра вопросов может быть больше.
– Так и что нам теперь делать?
– Спать дальше.
– Боюсь, я не смогу уснуть.
– Почитай книгу, – усмехнулся Леха, окидывая меня взглядом.
– Так и сделаю. – Развернувшись, я удалилась в свою комнату и предприняла попытку уснуть. Далось мне это с трудом. Я все время возвращалась к мысли о том, что все, кому Митя был должен, убиты. Кто стоит за преступлениями и что будет дальше? Этот вопрос крутился в голове еще часа два, потом я все же забылась тревожным сном. Утром меня разбудил Леха. Я бросила взгляд на часы: было около одиннадцати.
– Я собираюсь встретиться с фотографом, – сказал Леха, пока я терла глаза, сидя в кровати, – плюс звонил следователь, хотел переговорить, я обещал заехать. Поедешь со мной, или вызвать Юрку?
– С тобой, – я торопливо встала с кровати, взяла шорты и футболку и направилась в ванную. Через двадцать минут была готова.
С фотографом Леха договорился встретиться недалеко от следственного отдела, разговор длился полминуты. Леха дал парню денег, забрал фото и вернулся в машину. Я наблюдала в окно.
– Он точно не сдаст тебя следователю? – поинтересовалась, когда Леха сел в машину.
– Точно.
Он достал фотографию, на ней был окровавленный листок со словом:
"Пять".
Сунув его обратно, Леха передал конверт мне.
– Тебе в коллекцию.
– Следователь, наверняка, задастся вопросом, кто же был номер один.
– Наверняка. А наш паренек все так же лежит ненайденный. Совершенно бесперспективный район. Хоть самому анонимный звонок делай. Надо было дверь оставить нараспашку. Впрочем, следователю может не хватить сообразительности соотнести убийство парня со смертями бизнесменов. Если только он не крайне умен и прозорлив.
Мы тормознули возле следственного отдела.
– Постараюсь побыстрее, – сказал мне Леха и удалился. Ожидание меня доканывало еще больше. Я просто не знала, чем себя занять, а думать совершенно не хотела, потому что светлых мыслей не наблюдалось. Я умудрилась задремать, когда на меня упала тень, и в стекло постучали. Резко открыв глаза, я увидела стоящего перед машиной парня лет тридцати пяти, среднего роста и неприятной внешности: темные волосы растрепаны, морда напоминала лошадиную. Нижняя челюсть сильно выдавалась вперед, глаза маленькие и темные. Сам тип был тощим, одет неряшливо. Меньше всего мне хотелось вступать с ним в беседу, я порадовалась, что заблокировала двери. Так как он ждал, я немного приоткрыла окно, но совсем чуть-чуть, чтобы он не мог предпринять никаких действий в мой адрес.
– Что вам надо? – спросила его.
– Я друг Витязя, – ответил он, бегая глазками.
– Не понимаю, о чем вы.
– Все ты понимаешь. Ты та баба, с которой он сбежал восемь лет назад. Надо поговорить.
– Да кто вы такой? – не могла я не проявить любопытство.
– Князев. Павел Князев. Мы с Витязем вместе работали.
Честно сказать, тут мне стало так интересно, что я задумалась, может, стоит с ним переговорить? Юра упоминал, что за Лехиной машиной хвост из пяти человек. Четверо уже мертвы, остался только он. Кто знает, может, парню, действительно, есть, что мне сказать.
– Как я могу быть уверена, что вы не опасны? – все же заметила ему, тем более, что доверия Князев не вызывал.
– Никак. Но я не опасен. Этот разговор и в твоих интересах. У меня нет с собой оружия, если хочешь, можешь меня обыскать. К тому же, мы возле ментовки, по-твоему, я совсем идиот?
Поколебавшись, я все-таки вышла из машины. Мне показалось, безопасней говорить на улице, чем в салоне. Дверь я закрывать не стала, замерла, опираясь на верх корпуса. Князев окинул меня взглядом.
– Интерес Витязя мне стал понятен, – пошло хмыкнул он.
– Давайте ближе к делу. Что вам надо?
Князев оперся локтем на открытую дверцу.
– Ты знаешь, где он?
У меня неприятно засосало под ложечкой, но, собрав силы, я ответила: