— Квесторы... Скажем, это свободная ассоциация людей, принадлежащих к Зететическому обществу.
— У вас есть общество?
— Это весьма тайная организация, — сказал Козимо. — Совсем небольшая и неформальная.
— И сколько же в ней членов?
— Семь или восемь, может быть, девять. Когда как.
— То есть это не точно?
— Всякое бывает, — ответил Козимо. — Люди ведь умирают. Важно другое: мы едины в наших поисках.
— Что-то я не понял. А что вы ищите?
— Это и есть главная цель нашего предприятия, молодой человек, — сэр Генри говорил с ноткой гордости в голосе, — найти и соединить все части карты Флиндерса-Питри, тогда мы поймем, что же именно он открыл. Для этого мы помогаем друг другу и делимся знаниями.
— Со временем тебя тоже примут в общество, — пообещал Козимо, — тогда и познакомишься с остальными членами.
— Ну, хотя бы в общих чертах, что мог открыть мистер Флиндерс?
— Мы с вашим прадедом считаем, — сэр Генри задумчиво посмотрел в окно, — что он, возможно, открыл главный секрет вселенной, а может, даже и что-нибудь поважнее.
Да что же может быть важнее тайны вселенной, подумал Кит. Однако сказать не успел. Его опередил Козимо:
— Мы не узнаем, пока не найдем все части карты…
— Так ее порвали на куски? — Кит покачал головой. — Становится все интереснее…
— К сожалению, она не целая, — вздохнул сэр Генри, — у нас есть только один фрагмент.
— А тут ты появляешься, — Козимо ткнул в него пальцем. — Найти недостающие части трудно, и я бы сказал — довольно опасно. Это занятие для молодых людей, а я уже не молод. Так что вполне вероятно, мне не дожить до конца этого приключения. Но за долгие годы я кое-что приобрел по части знаний и опыта. Надо передать эти знания кому-нибудь помоложе, кто сможет продолжить работу.
— Вы пропустили пару поколений, — заметил Кит. — Почему бы не передать бразды правления собственному сыну?
— Да, хорошо бы, — странным тоном сказал Козимо, и, к удивлению Кита, глаза старика затуманились. — Я бы очень этого хотел, ты уж мне поверь. Но, видишь ли, когда я впервые совершил переход, это произошло по чистой случайности. Мне понадобились годы, чтобы понять, что со мной произошло, и найти дорогу назад. К моему возвращению мой сын успел вырасти, прожил жизнь и умер стариком. Со временем я связался с твоим отцом…
— С отцом? Вы серьезно? — Кит был поражен.
— Но Джон не унаследовал ни должной ловкости, ни склонности к переходам. После первой нашей встречи он больше не захотел меня видеть. Я даже думаю, что именно поэтому ваша семья переехала из Манчестера.
Кит попытался осмыслить все, что услышал. Сразу это не удалось.
— Так на что похожа эта карта?
Ответить ему не успели. Вошел слуга в ливрее и сообщил, что карета готова и ждет.
Козимо начал аккуратно сворачивать схему.
— Давай по дороге договорим, — предложил он.
ГЛАВА 11. Некоторые усилия, повлекшие за собой некоторые последствия
Ехать в карете сэра Генри было, по мнению Кита, приятно, хотя и не совсем удобно. Осенний солнечный свет струился в окна медовым потоком, заливая благородный английский пейзаж янтарным сиянием. Поля и маленькие городки медленно проплывали мимо, разворачиваясь один за другим в размеренном ровном ритме двух гнедых кобыл. Сам сэр Генри в элегантной черной шляпе с серебряной пряжкой, черных кожаных перчатках, с тростью из черного дерева с серебряным набалдашником выглядел воплощением стиля и изящества. Время от времени они обгоняли или встречали другие повозки: фермеров с телегами, запряженными ослами, торговцев с вьючными мулами, телегу с огромным стогом сена, запряженную тяжеловозами; чаще попадались пешие: крестьяне несли корзины с продуктами или толкали нагруженные ручные тележки; реже встречались всадники.
Единственным серьезным недостатком путешествия оставалась дорога; она больше походила на бесконечную череду выбоин, соединенных колеями, чем на ровное покрытие. Время от времени попадались броды или опасные скалистые участки. Тогда пассажиры выходили, а молодой кучер сэра Генри умело проводил карету через препятствия. К тряске, подпрыгиванию и раскачиванию кареты нужно было привыкнуть, но однажды освоившись, Кит перестал обращать внимание на эти неприятности.
Немалую роль в том, что дорожные трудности отходили на второй план, было и то, что говорили Киту спутники. Кит очень старался их понять, но давалось это ему с трудом. Большую часть он просто не понимал, а то, что удавалось понять, звучало настолько фантастично, что верилось плохо. Ему казалось, что сэр Генри и Козимо давным-давно оторвались от реальности и парят где-то в эмпиреях.
Ну и зачем тогда стараться? Помнится, отец говорил: что толку сердиться на комара, если уже съел верблюда вместе с копытами, рогами и хвостом?
{Аллюзия на слова Евангелия: «Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие» (Мф. 23;24).}
— Гляди сюда, Кит, — говорил его прадед. — Когда бродишь по мирам, не теряй сосредоточения. Лучшая политика при этом — как можно меньше вмешиваться в дела местных жителей, исключение только для случаев крайней необходимости. Ты спросишь, почему? Потому что каждое взаимодействие способно поменять порядок вещей самым неожиданным образом. Небольшие, незначительные изменения еще кое-как допустимы, а серьезные приводят к глобальным изменениям во Вселенной, лучше этого не допускать.
— Это понятно, — ответил Кит. — Подождите, а как же насчет той ночи? Ну, когда вы разбудили булочника и предотвратили пожар? Разве это не такое вмешательство, о котором вы говорите?
— Вот-вот! — воскликнул сэр Генри. — От такого рода вещей лучше воздерживаться.
— Но как же? — запротестовал Кит. — Если нельзя вмешиваться, то как вы объясните предотвращение Великого лондонского пожара?
— Мы решили вмешаться, — назидательно отвечал прадед, — только после долгих и серьезных совещаний. Мы обсуждали это в течение нескольких лет и пришли к выводу, что никому не выгодно допускать страдания и потрясения такой катастрофы, если ее можно избежать.
— Но ведь после этого город стали застраивать в основном каменными зданиями? — удивился Кит. — Об этом все историки говорят: новый город мирового уровня, восставший из пепла, как феникс.
— Конечно, мы и это учитывали, — кивнул Козимо. — Но в сколько жизней обошлось такое новшество? Как, по-твоему, сколько жизней стоит каменный дом? Ничего такого особенного не возникло из огня, чего нельзя было бы добиться менее разрушительными средствами. Огонь всего лишь ускорил процесс, который и так уже шел. Короче говоря, тысячи невинных горожан могли бы и не страдать. При любом бедствии больше всего проигрывают те, кто меньше всего к нему готов.
— И не забывайте о просвещении, — добавил лорд Каслмейн.
— Сэр? — не понял Кит.
— Я имею в виду Собор Святого Павла, разумеется, — ответил сэр Генри, как будто это было очевидно.
— В соборе располагалось огромное книгохранилище, — объяснил Козимо. — Там были книги по медицине, по естественным наукам, математике, истории — и все это пропало в огне. Наука оказалась бы отброшена на сто лет назад, и это как раз в то время, когда люди приобретали привычку читать.
Кит вынужден был признать, что аргумент звучит вполне разумно.
— Значит, пока не просчитаешь всех последствий вмешательства, лучше не вмешиваться, — понял он.
— Какие-то изменения все равно неизбежны, — признал Козимо. — Одним своим присутствием ты меняешь реальность мира, в котором оказываешься. Просто запомни, что каждое изменение, каким бы незначительным оно тебе не казалось, имеет последствия. Если вселенная получит ощутимый толчок, последствия будут распространяться как волны.
— Что вы имеете в виду под вселенной? — спросил Кит.
— Это все существующее, — ответил прадед. — Здесь и сейчас. Но кто знает, сколько их вообще?
— Множественность вселенных еще предстоит доказать, — сказал сэр Генри. — Но пока достаточно и такого объяснения.
— Думай об этом как о совокупности всего, что есть, было или будет, — посоветовал Козимо. — Вполне может оказаться, что Великая Вселенная содержит неисчислимое количество меньших вселенных, как зерна в гранате.
— Зачем нам так много? — удивился Кит.
— Не знаю, — признался Козимо. — Пока мне кажется, что они все смахивают друг на друга, просто каждое отделено от другого тонкой пленкой.
Кит на мгновение задумался, а затем проговорил:
— Я понимаю, что разные миры могут не находиться в одном часовом поясе, так сказать. Но вы же знаете, где и как проходят силовые линии, и куда они ведут? Тогда зачем вам карта?
— Ты узко мыслишь, — упрекнул Козимо. — Как бы тебе получше объяснить? — Он оперся подбородком на кулак и уставился в окно. — О, знаю! Ты же помнишь схему лондонского метро, да?
— Ну, мне приходится каждый день ездить довольно далеко, — признал Кит.
— Сколько линий в метро?
— Не знаю, может быть, дюжина.
— А сколько остановок? — спросил Козимо. — Сколько станций всего в метро?
— Полагаю, несколько сотен, — Кит пожал плечами.
— Именно, — кивнул Козимо. — Линии метро проходят на разных уровнях. Некоторые выше, некоторые ниже, а некоторые совсем глубоко; они пересекаются в земле в трех измерениях, соединяясь в разных точках.
— Станции пересадок, — догадался Кит. — Значит, можно переходить с одной линии на другую.
— Да, но не каждая линия соединяется с каждой другой — они просто пересекаются в некоторых местах, и трудно угадать, где это происходит. Это гениальная система, но очень сложная. Люди ведь путаются в метро, не так ли?
— Бывает, — согласился Кит; он часто пользовался метро и хорошо знал о таких случаях.
— Лучший способ избежать путаницы — использовать карту — такой схематический рисунок с разными цветами и пересекающимися линиями. — Взгляд Козимо сделался пронзительным. — А что, если тебе нужно добраться из Уайтчепела в Аксбридж без карты? Если бы над каждой дверью не висела схема, если бы на платформах не было никаких знаков, ничего из того, что указывало бы на то, где ты находишься и куда тебе надо? Ты бы заблудился, верно? Ты бы не мог сказать, куда ведет эта линия, или сколько станций тебе надо ехать, ты бы не знал, где линии пересекаются с другими, и сколько линий существует вообще. И вот ты едешь в поезде, понятия не имея, куда он едет. И как ты будешь добираться?