Так что вполне возможно, что к выходным V. cholerae уже практически не было в колонке на Брод-стрит: последние бактерии вымерли в темной, холодной воде, пока в двадцати футах выше еще бушевала эпидемия. Может быть, их уничтожил какой-нибудь другой микробный организм. А может быть, естественное течение грунтовых вод медленно очистило воды колодца, и колония холерных вибрионов исчезла в гравии, песке и глине под улицами Сохо.
К концу дня Сноу уже собрал убедительный набор доказательств против колонки. Из восьмидесяти трех умерших в списке Фарра семьдесят три жили в домах, находившихся ближе к колонке на Брод-стрит, чем к любому другому общественному источнику воды. Из этих семидесяти трех, как узнал Сноу, шестьдесят один человек регулярно пил воду с Брод-стрит. Лишь шестеро умерших определенно не пили воду с Брод-стрит. Оставшиеся шестеро были загадкой «из-за смерти или отъезда всех, кто был знаком с умершими», как позже писал Сноу. Десять случаев за пределами воображаемой границы, окружавшей колонку Брод-стрит, были не менее показательными: восемь из них были связаны с Брод-стрит. Сноу обнаружил и новые причинно-следственные цепочки, ведущие к воде из колонки: владелица кофейни, в которой торговали шербетом, разбавленным водой с Брод-стрит, сообщила Сноу, что с начала эпидемии умерли уже девять ее клиентов. Он противопоставил ситуации на пивоварне «Лев» и фабрике братьев Или, задокументировал и почти полное отсутствие болезни в работном доме на Поланд-стрит. Больше того: в Хэмпстеде за него провели даже искомый experimentum crucis.
На первый взгляд это казалось просто потрясающей следственной работой, учитывая, в каком возбужденном состоянии находился район. Буквально за сутки после получения первой статистики от Фарра Сноу удалось разузнать подробности о поведении более семидесяти человек от их родственников и соседей. Бесстрашие Сноу поражает даже сейчас: квартал обезлюдел после самой свирепой эпидемии за всю историю города, а Сноу час за часом обходил дома, пострадавшие больше всего – дома, которые, собственно, до сих пор страдали от болезни. Его друг и биограф Бенджамин Уорд Ричардсон позже вспоминал: «Никто, кроме тех, кто знал его близко, не может представить, как он трудился, какой ценой и насколько рискуя. Куда бы ни являлась холера, он тут же следовал за нею».
Вряд ли хоть кто-то еще в Лондоне в тот день представлял, насколько сильна эпидемия, лучше, чем Джон Сноу и Генри Уайтхед. Но, по иронии судьбы, именно из-за того, что они хорошо знали Брод-стрит, им трудно оказалось оценить истинные масштабы трагедии. В местном госпитале размещалось по крайней мере вдвое больше больных из Сохо, чем страдало за закрытыми дверями и ставнями собственных домов. За три дня, начиная с 1 сентября, в расположенный поблизости Миддлсекский госпиталь поступило более 120 пациентов с холерой, где Флоренс Найтингейл отметила, что подавляющее большинство среди них составляли проститутки. Больных складывали в больших открытых палатах и лечили солевым раствором и каломелью.
В викторианскую эпоху считалось, что низшие слои общества ведут аморальный образ жизни, и именно поэтому их настигает божья кара: они заболевают чаще, чем представители высшего света.
В воздухе стоял тяжелый запах хлора и серной кислоты, которыми работники больницы обрабатывали комнаты в попытках очистить воздух. Все это, впрочем, помогало мало: две трети пациентов умерли.
Когда больных стало слишком много и они уже перестали помещаться в Миддлсекском госпитале, новоприбывших стали отправлять в госпиталь Университетского колледжа. В первые три дня туда поступило двадцать пять пациентов с холерой. Вестминстерский госпиталь принял восемьдесят пациентов в первые несколько дней эпидемии. Немалый приток пациентов отмечался и в других учреждениях: к среде более пятидесяти больных холерой поступили в госпитали Гая, Св. Фомы и Чаринг-Кросс.
Больше всего пациентов с холерой принял госпиталь Св. Варфоломея – почти две сотни за первые дни эпидемии. Врачи с переменным успехом экспериментировали с несколькими разными методами лечения: касторовым маслом, стручковым перцем, даже холодной водой. Внутривенная инъекция физраствора, соленость которого примерно соответствовала сыворотке крови, на время помогла двум больным, но через несколько часов они умерли – судя по всему, из-за того, что, как и пациенты Томаса Латты в 1832 году, получили инъекции лишь однократно.
В общем, катастрофа на улицах вокруг Голден-сквер была на самом деле лишь частью истории. Сидя в среду за вычислениями, Сноу и Уайтхед оперировали двузначными числами. Вскоре им предстояло узнать, что эти цифры поразительно оптимистичны.
Вполне возможно, что подробные расспросы, которыми занимался Сноу, даже сами по себе сократили распространение болезни. Со слов самого Сноу мы знаем, что за неделю он пообщался с сотнями жителей района, и в большинстве разговоров звучали вопросы о колонке на Брод-стрит. Вот чего мы не знаем, так это того, упоминал ли Сноу в разговорах свою теорию об источнике холеры. Может быть, это были одновременно и опросы, и предупреждения? Сноу, в конце концов, был врачом, а бедные, перепуганные обитатели Сохо – его пациентами. Если он считал, что колонка распространяет смертельную болезнь, то вряд ли стал бы держать такую информацию при себе. Могло ли сотни отдельных предупреждений от уважаемого врача быть достаточно, чтобы в районе перестали пить воду с Брод-стрит? Самый резкий спад смертности произошел во вторник и среду – через два дня после того, как Сноу начал обходить окрестности. Возможно, меньше людей стало умирать потому, что до какой-то части населения дошел слух, что во всем виновата колонка.
Но если эпидемия и шла на спад, то по любым нормальным стандартам она все равно развивалась с устрашающей скоростью. Из своих расследований Сноу знал, что в среду умерло по крайней мере двенадцать человек – в десять раз больше, чем «нормальный» показатель для района. Учитывая массовое бегство жителей, вполне возможно, что подушная смертность по-прежнему оставалась на прежнем уровне. Он знал, что его статистические подсчеты станут убедительным аргументом в пользу водной теории, особенно если сопроводить их последними результатами исследования водопроводных систем Южного Лондона. Нужно будет пересмотреть монографию о холере и отправить новые статьи в The Lancet и London Medical Gazette. Но в краткосрочной перспективе у него было куда более неотложное дело. В его районе по-прежнему умирали люди, и он точно знал, в чем причина эпидемии.
«Диспансер смерти»
Пятница, 8 сентябряРычаг колонки
Вечером в четверг попечительский совет прихода Св. Иакова устроил экстренное собрание, чтобы обсудить, что делать с продолжающейся в районе эпидемией. Примерно на половине заседания они получили записку, что к ним хочет обратиться некий джентльмен. То был Джон Сноу, вооруженный данными по катастрофе, длившейся уже неделю. Он встал перед ними и своим странным хриплым голосом рассказал, что знает причину эпидемии и может убедительно доказать, что подавляющее большинство случаев заболевания можно отследить вплоть до источника. Сноу вряд ли углублялся в подробности своих попыток опровергнуть теорию миазмов – лучше было сразу изложить закономерности жизни и смерти и оставить философствования на потом. Он рассказал об ужасной выживаемости среди тех, кто жил недалеко от колонки, и о том, что тех, кто не пил воду, беда обошла стороной. Он рассказал попечительскому совету о смертях, произошедших далеко от Голден-сквера и связанных с этим районом только тем, что умершие пили воду с Брод-стрит. Возможно, он рассказал им о пивоварне и работном доме на Поланд-стрит. Одна смерть за другой оказывались связаны с водой из колодца на Брод-стрит. Но тем не менее колонкой по-прежнему активно пользовались.
Члены попечительского совета отнеслись к докладу скептически. Они, как и все другие местные жители, отлично знали, какой отличной репутацией обладает вода на Брод-стрит – особенно в сравнении с другими близлежащими колонками. А еще они не менее отлично знали, какие отвратительные запахи стоят по всему району – эти запахи ведь наверняка больше виноваты в эпидемии, чем замечательная вода с Брод-стрит? Тем не менее аргументы Сноу были достаточно убедительны – да и вариантов у них особых не было. Если Сноу неправ, то району придется несколько недель пострадать от жажды. Если он прав, кто знает, сколько жизней им удастся спасти? После непродолжительных консультаций попечительский совет решил закрыть колодец на Брод-стрит36.
Бар «Джон Сноу» находится на Бродвик-стрит напротив водяного насоса, от которого Джон Сноу оторвал рукоятку. Теперь она хранится внутри заведения. Бар – одно из старейших заведений в Сохо.
На следующее утро, в пятницу, 8 сентября, ровно через неделю после того, как эпидемия начала свое ужасное шествие по Сохо, с колонки сняли рычаг. Какая бы угроза ни таилась на дне колодца, на какое-то время она там и останется.
Смерти в Сохо продолжались еще неделю, а общие итоги эпидемии сумели подсчитать лишь через несколько месяцев. Снятый рычаг в основном проигнорировали в газетах. В пятницу в Globe вышла оптимистичная – и полностью следующая миазматической теории – статья о текущем состоянии района: «Благодаря улучшению погоды болезнь, свирепствовавшая с такой суровостью в этом районе, пошла на спад, и можно надеяться, что жители уже пережили самое худшее. Вчера смертей было очень мало, а сегодня утром о новых случаях не сообщалось». На следующий день, однако, новости были уже не такими воодушевляющими.
С сожалением вынуждены сообщить, что уже после выхода вчерашней статьи в The Globe были отмечены несколько тяжелых и смертельных случаев холеры, а еще о семи или восьми сообщили с утра в субботу, несмотря на то, что против распространения болезни были предприняты всяческие предосторожности. Район Голден-сквер представлял собой… весьма меланхоличное и душераздирающее зрелище. Нет практически ни одной улицы, где не проезжал бы катафалк или экипаж с плакальщиками, а жители района, потрясенные постигшей их бедою, толпой вышли на улицы, чтобы отдать последние печальные почести своим соседям и друзьям. Многие ремесленники покинули свои лавки и бежали из района, оставив на запертых ставнях записки, что на несколько дней дела прекращаются. Господа Хаггинсы, пивовары, с похвальной предусмотрительностью объявили, что бедные… могут получить горячую воду в любом количестве для убо