Зная о любви Ранджи к изумрудам, Жак задумал создать исключительное ожерелье, которое, как он надеялся, индийский владыка сочтет нужным добавить к своей коллекции. Связавшись с лучшими в мире торговцами драгоценными камнями, он выследил некоторые из самых фантастических изумрудов на рынке. Каждый из них сам по себе был коллекционным предметом; вместе они были экстраординарными. Когда у Жака набралось больше дюжины камней, он попросил своих дизайнеров поработать над идеями ожерелья, включив в него столько камней, сколько они сочтут нужным, с условием, что окончательное творение должно подчеркнуть каждый из них, не будучи слишком показным или вычурным. У Ранджи был превосходный вкус; если Жак хотел, чтобы махараджа добавил это украшение в свою коллекцию, оно должно было оставаться элегантным.
Это была чрезвычайно важная вещь для Жака, и, к сожалению, не без риска. Процесс установки больших хрупких изумрудов неверной человеческой рукой был сопряжен с трудностями. Мастер, выбранный для выполнения этой задачи, должен был приложить точно рассчитанное давление к каждому платиновому крапану, который удерживал драгоценные камни на месте. Слишком большое давление – и изумруд может сломаться; слишком малое – и любое последующее движение изумруда может вызвать трещину. Для такой напряженной работы Жак давал выбранному мастеру два выходных дня, прежде чем тот приступал к работе, чтобы убедиться, что он полностью расслаблен. К счастью, в случае с ожерельем из изумрудов все прошло хорошо.
По указанию Жака английские художники завершили работу над ожерельем к его поездке в Индию в 1926 году. На протяжении всего путешествия на Восток Жак надеялся, что найдет покупателя. В Бомбее он устроил выставку в доме своих добрых клиентов-парсов, Диншоу-младших, но, хотя ожерелье вызвало всеобщее восхищение, серьезных запросов не последовало, и Жак начал сомневаться, не были ли его усилия напрасными. Но когда он прибыл в Наванагар и медленно открыл красную шкатулку с ожерельем под ярким индийским солнцем, Ранджи был потрясен.
Цена составила 115 640 фунтов стерлингов (около $8,4 миллиона сегодня). Не имея возможности сразу заплатить всю сумму, но отчаянно желая получить ожерелье, Ранджи предложил выплаты двумя частями плюс коллекцию жемчуга стоимостью 45 000 фунтов стерлингов (около $3,3 миллиона сегодня). Сделка состоялась. Жак телеграфировал Фрейзеру и братьям в лондонский офис, что одна из самых важных миссий его поездки выполнена. Пьер хотел узнать подробности. Не имея возможности связаться с Жаком в Индии, он телеграфировал Фрейзеру: «Я понимаю, что мой брат продал большое изумрудное ожерелье в Индии; пожалуйста, сообщите стоимость и цену продажи, условия оплаты, предоставленные моим братом, а также имя покупателя».
Хотя Жак и управлял Cartier London, ему принадлежало всего 5 процентов акций. Пьер и Луи между тем владели 91 процентом, что делало их особенно заинтересованными в названной Жаком цене. Когда Пьер услышал об идее Жака сделать такое дорогое ожерелье, он забеспокоился, найдется ли покупатель. Как только он был найден, Пьер испугался, что брат не потребовал достаточно высокой прибыли. Фрейзер сообщил в ответ, что продажа принесла значительную выгоду в 40 000 фунтов стерлингов (около $2,9 миллиона сегодня).
54-процентная надбавка к себестоимости, возможно, и не была такой высокой, как потребовал бы сам Пьер, но Жак понимал своего клиента и понимал, как вести бизнес в Индии. Очарованный творением своего друга, Ранджи всего через пару лет собирался дать Жаку самое важное поручение в его жизни.
Из разговоров с Жан-Жаком Картье
Мой отец любил иметь дело с Ранджи, потому что разделял его любовь и знание драгоценных камней. Но в Индии это не всегда было так просто. Некоторые клиенты просили моего отца переделать менее качественные драгоценности, которые, как он знал, будут лучше смотреться в их первоначальной оправе. Это ставило его в трудное положение.
Иногда, когда клиенты, с которыми Жак встречался в Индии, просили его переделать фамильные реликвии в стиле Cartier, ему приходилось отказываться. Один из индийских методов крепления заключался в размещении драгоценных камней на фоне цветной фольги для усиления их цвета. Рубин накладывали на красную фольгу, сапфир – на синюю, изумруд – на зеленую и так далее. Это благотворно влияло на конечный результат: если фольгу убрать, драгоценные камни открываются в истинном цвете. Жак знал, что если потом перемонтировать их по методу Cartier (не только без фольги, но и с максимальным проникновением света), их владельцы будут разочарованы, насколько скучным окажется конечный результат. Но когда пытался объяснить это клиентам, они обычно начинали спорить. Он всегда должен был помнить, что они клиенты, а он – всего лишь скромный продавец. Он должен был делать то, что они говорили.
Отказ от подобных просьб клиентов-парсов в Бомбее повредил репутации Жака. Но после того, как клиенты обращались к другим ювелирам (которые делали то, чего хотел заказчик, радостно прикарманивая большую комиссию), они всегда возвращались к нему. Признавали, что Жак был прав, и оставались преданы ему, даже приглашая в гости, чтобы показать свои фамильные драгоценности.
Помимо бледных индийских драгоценных камней, оживленных с помощью цветной фольги, для избранных существовала сокровищница прекрасных, ярких, безупречных драгоценных камней, скрывающихся на Востоке. Никогда не зная, где ему покажут драгоценные камни на продажу – может быть, после ужина на столе при свечах или в тени базара, – Жак всегда путешествовал с сумкой, в которой хранились его верные «камни-убийцы». Это были самые совершенные образцы драгоценных камней, которыми он владел: бирманский рубин, кашмирский сапфир, колумбийский изумруд и бриллиант Голконды. Цвет – субъективная материя; он меняется в зависимости от времени суток, различных регионов мира, а также от того, рассматривается ли он в естественном или искусственном свете. Иногда торговец мог показать свои драгоценные камни под «чудесным индийским солнцем», которое так обожал Жак, но в других случаях мог настаивать, чтобы они оставались в комнате без окон по соображениям безопасности. «Камни-убийцы» Жака давали ему возможность смотреть на драгоценные камни в любой ситуации, предлагая идеальное сравнение и способ обнаружить подделки и распознать качество.
С несколькими избранными доверенными дилерами Жаку не нужно было беспокоиться о качестве. К 1920-м годам Имре Швайгер, который помогал Жаку во время Дурбара 1911 года, стал самым важным партнером Cartier в Индии. Он знал вкусы своих клиентов и имел достаточно связей, чтобы находить вещи, которые Жак, живший в Англии большую часть года, никогда бы не смог найти сам. В конце 1926 года Жак договорился о встрече со Швайгером в Дели, где они с Нелли сняли большой номер в белом неоклассическом отеле Maiden’s, считавшемся лучшим в городе. Устав от долгих расстояний, Нелли была счастлива немного побыть в комфорте. Она даже взяла напрокат пианино и с удовольствием наблюдала, как его несут на спинах шестеро сильных мужчин по оживленным улицам города, заполненным коровами.
В ту поездку Швайгер продал Жаку несколько драгоценных камней, но, что еще важнее, он познакомил своего клиента с другими дилерами. Один из них, сын индусской сотрудницы Швайгера Санни Хэл, был молодой человек по имени Маник, с которым Жак познакомился во время своей первой поездки в Индию, когда тот был еще маленьким мальчиком. Именно такого рода связи окажутся весьма важными для доступа Cartier к драгоценным камням в будущем. Индия не была страной, где иностранный ювелир из Парижа или Лондона мог просто прийти и купить высококачественные драгоценные камни по разумным ценам. Чтобы найти лучшие вещи по правильной цене, нужно было быть внутри. «Сахиб Картье больше занят работой, бизнесом и делами, чем в Лондоне», – писала Нелли сестре, когда Жак рыскал по городу, встречаясь с дилерами и клиентами, с которыми его свел Швайгер.
После трех месяцев, проведенных на Востоке, Жак и Нелли собрали чемоданы, чтобы вернуться домой. Жак уже планировал свою следующую поездку сюда. Если он не сможет сделать это сам в следующем году, то пошлет кого-нибудь другого от имени Cartier. Было слишком много возможностей, чтобы оставить их нереализованными. Но сейчас он был удовлетворен: он продал много драгоценностей, которые взял с собой, и вместо них его сумки были полны драгоценных камней, которые он купил, и его голова гудела от идей для новых творений. Всю дорогу через Цейлон и Индию Жак рисовал все, что видел. Орнаменты с завитками на стенах храма в Канди («резьба по камню весьма примечательна для чувств») в дальнейшем найдут свое место в диадемах; переплетающиеся овалы, украшающие старую церемониальную пушку, станут основой для браслета в стиле ар-деко; красно-зеленый мотив «огурца» возродится в виде броши с рубинами, изумрудами и бриллиантами.
Нелли также самозабвенно впитывала красоту вокруг: от «необычайно хороших» мандаринов, которые она нашла, «пребывая на юге», до ужина и танцев в отеле Taj Mahal Palace и неописуемой роскоши дворцов. Но это были долгие месяцы вдали от детей. Они очень скучали. И даже пропустили празднование третьего дня рождения младшего сына. Пора было возвращаться домой.
Путешествия Жака в Индию обеспечили Cartier самыми лучшими драгоценными камнями и клиентами в мире, но ему не всегда приходилось перемещаться на лодках, поездах и плотах, чтобы совершить важную сделку. Иногда идеальный клиент оказывался гораздо ближе к дому. Генри Детердинг был голландцем, более известным как «нефтяной Наполеон». Именно под его руководством была создана Royal Dutch Shell в результате слияния Royal Dutch Oil и Shell в 1907 году. В Англии им восхищались и даже посвятили в рыцари после Первой мировой войны за его работу по снабжению союзников нефтью и за укрепление англо-голландских отношений. Когда в 1928 году Жак показал ему один из самых известных в мире бриллиантов, 62-летний Генри был мультимиллионером и четыре года состоял во втором браке, на этот раз с 24-летней Лидией Кудеяровой русского происхождения.