пострадать.
Из разговоров с Жан-Жаком Картье
Пьер Клодель был славный малый, умный и очень честный. Мне кажется, ему нравилась торговая сторона бизнеса. У него хорошо получалось, с ним было легко, он нравился клиентам. Он не был таким разносторонним бизнесменом, как Пьер, но ведь никто им не был, кроме, пожалуй, Дево.
Перед отъездом в Европу Пьер попросил Дево – лучшего менеджера, которого знал, – приехать в Нью-Йорк и помочь Клоделю вести бизнес. Дево, который руководил парижским филиалом в течение нескольких лет, поначалу колебался. Ни он, ни жена не хотели покидать Францию. Но Пьер был настойчив. У Дево были не только хорошие связи (когда он посетил Пьера в Нью-Йорке в конце войны, они встретились с президентом Рузвельтом, чтобы обсудить «некоторые конфиденциальные сведения», касающиеся роли Дево в Сопротивлении); он знал внутреннюю сторону бизнеса Cartier. И, тесно сотрудничая с Луи, по-настоящему понимал дух Cartier.
Дево колебался. Пьер намекнул ему: если Клод получит парижский Дом, положение Дево там будет неопределенным, поскольку Клод «окружит себя людьми, подобными себе». В Нью-Йорке Пьер уходит в отставку, и Дево может возглавить бизнес вместе с Клоделем, который больше внимания уделяет продажам. Это был хороший аргумент, 38-летний Дево в конце концов согласился – и пересек Атлантику в июне 1947 года.
В начале путешествия Дево остановился в загородном доме Пьера и Эльмы, на ферме Лонг-Мидоу. «Каждый предмет мебели, каждое произведение искусства в многочисленных комнатах фермы Лонг-Мидоу постоянно напоминает нам о вашем присутствии», – писал он Эльме. Это ощущение стало еще более острым в здании Cartier на Пятой авеню, «где каждая деталь отражает личность мсье Пьера». Это не облегчало жизнь, поскольку временами напоминало о «моей собственной неспособности заменить вашего мужа, чью неутомимую работу я полностью осознаю только сейчас».
Пьер и Эльма купили большое швейцарское поместье недалеко от Женевы, которое было частью резиденции императрицы Жозефины. Вилла «Эльма» удачно располагалась на берегу озера Леман, но нуждалась в обширном ремонте. В ожидании завершения работ они останавливались в отелях – сначала в Лозанне, затем в Женеве. Благодаря ежедневным письмам Пьер был в курсе новостей из всех филиалов. Хотя официально он ушел в отставку, продолжал посылать инструкции племяннику в Лондон и зятю в Нью-Йорк. Например, советовал поддерживать «гармоничные» отношения между старшими директорами, потому что «необходимо, чтобы они сотрудничали». Были также предложения о том, кого пригласить на обед, как улучшить показатели продаж к концу года и даже подробности о том, когда конкретные клиенты путешествовали туда и обратно между Америкой и Европой.
Вид сверху на шоурум Cartier New York в 1947 году, когда отмечалось 100-летие фирмы. Несмотря на то что старшее руководство с уходом Пьера на пенсию сменилось, для клиентов и работников Cartier остался тем же
В 1947 году исполнилось 100 лет со дня основания Cartier. Спустя столетие после того, как Луи-Франсуа основал фирму, его единственный оставшийся в живых внук Пьер следил за тем, чтобы дата была отмечена надлежащим образом. В Париже состоялась выставка. «Ослепительно, оригинально и ново выглядит экспозиция Cartier в честь столетнего юбилея компании», – писала The New York Times. «Исчезли тяжелые золотые кольца, браслеты и ожерелья военного периода, когда большая часть стоимости изделия приходилась на металл. В этом году… металл совсем не виден, потому что он исчезает под паве из бриллиантов». Верх одержали легкие воздушные драгоценности: от колье-чокера с каскадом бриллиантовых листьев и цветов до бриллиантовой броши-клипсы в виде пальмы и ожерелий-нагрудников в египетском и индийском стиле, где золотая решетка украшена аметистами и бирюзой. В Нью-Йорке также была представлена новая коллекция, содержащая как классические, так и современные вещи: клипсы в форме тропических птиц, белок, уток и бабочек, «сказочное ожерелье с изумрудом Александра II в 107 карат, закрепленным в съемной броши».
Была заказана иллюстрированная книга «Cartier 1847–1947» с изложением истории фирмы; Пьер предложил, чтобы каждое отделение проводило собственные торжества. «Успех коктейльной вечеринки по поводу годовщины не удивляет меня, – писал он после одного такого события, – это известие приносит мне большую радость».
В отсутствие Пьера Клодель стал полностью полагаться на Дево. «Они работают вместе, как братья», – говорилось в отчете сотрудника, причем Дево «взял на себя все внутреннее управление на Пятой авеню», а Клодель «сконцентрировал усилия на продажах». Однако вскоре в американском Доме возникла напряженность. Дево обратился к сыну Луи Клоду, объяснив, что он работает ради памяти его отца и что Клод должен прекратить предъявлять претензии на отделение, которое не принадлежит ему по праву. Разъяренный Клод резко отреагировал на эти слова, Картье пришли в ужас от его непочтительного тона. «Дерзость 22-летнего юноши, который не был вежлив с 40-летним мужчиной, – а без Дево что бы он имел, – все это кажется такой глупостью». На самом деле, правда была в том, что без преданности Дево фирме Cartier Paris, она, возможно, не пережила бы военных лет.
Для Дево, который хотел помочь сыну своего наставника, поведение Клода было пощечиной, и он признался, что ему «очень больно». Пьер, испугавшись, что он может уйти, упрекнул Клода за «грубое поведение» по отношению к старшему и попросил его «помириться». Бизнес был достаточно трудным, внутренние распри его расшатывали. «Мы переживаем кризис в торговле роскошью», – сообщал Дево в декабре 1947 года, подтверждая опасения Пьера, что в новом послевоенном мире экстравагантность подвергается критике. Эти изменения в обществе создали серьезные проблемы перед ювелирным Домом, привыкшим быть лучшим. Ныне его разрывали на части.
В октябре 1947 года Клод начал обучение по программе MBA в Гарварде. Пьер был доволен, что племянник ведет себя серьезно. «Лучше поздно, чем никогда!» – радовался он. Но разногласия внутри семьи продолжались. Пьер по-прежнему чувствовал, что Клод «не уважает желания своего отца и соглашения между братьями»; к началу 1948 года ситуация достигла апогея. «Клод отказался признать действительным завещание своего отца, – писал позднее Пьер, – и его адвокат предупредил меня, что начнет судебный процесс против меня, если я решу привести в исполнение положения завещания».
Не желая устраивать публичный судебный процесс или скандал в газетах, Пьер предложил альтернативное решение: продать «мои интересы в нью-йоркской фирме, за исключением здания», одновременно купив «половину доли, которой его отец владел вместе со мной во французской компании». Проще говоря, идея заключалась в обмене магазинами. Он получит контрольный пакет акций Cartier Paris, а Клод будет контролировать Cartier New York.
Позже Клод скажет кузену, что это была его идея – поменяться магазинами, а Пьер согласился при условии, что Клод заплатит ему разницу в стоимости между филиалами – около миллиона долларов. К марту 1948 года сделка была согласована. Клод хотел остаться в Америке и возглавить престижное американское отделение, даже если (как он впоследствии признался Жан-Жаку) чувствовал, что переплачивает.
Из разговоров с Жан-Жаком Картье
Я никогда не понимал, почему Клод хотел обменять Париж на Нью-Йорк. В то время он предпочитал жизнь в Нью-Йорке, боясь, что русские захватят Европу, но отказаться от парижского Дома? Cartier Paris был драгоценностью в короне, и она была вручена ему на серебряном блюде! Туссен сделала бы все, чтобы помочь ему, но Клода это не интересовало. Это было в его характере: если он принимал решение, не было смысла пытаться изменить его.
Пьер испытывал вполне понятную грусть по поводу того, что «наша ветвь семьи, та, что основала американский Дом, покидает управление им», – но в целом был доволен, что решение принято. Это позволило бы наконец решить «вопрос о собственности, который очень важен для надлежащего управления персоналом». На протяжении многих лет Пьер рассматривал вопрос о приобретении парижского филиала, и хотя обмен был не лишен риска, испытал облегчение, что спустя «шесть лет после смерти бедного Луи» затянувшийся семейный конфликт наконец-то закончится. Он попросил Дево и Клоделя продолжать управлять нью-йоркским филиалом до тех пор, пока сделка не будет завершена.
Клод тем временем согласился приехать в Париж и пройти подготовку под руководством тамошней команды, чтобы, приступив впоследствии к руководству нью-йоркским филиалом, лучше понимать глобальный бизнес. Пьер встретился с ним отеле Ritz и имел «очень серьезный разговор в присутствии матери». Похоже, это произвело впечатление. Все были в восторге от того, что он серьезно относится к будущим обязанностям. «Никаких жалоб на Клода Картье в Париже, – говорилось в отчете, – он каждое утро бывает на заседаниях, потом идет разбирать украшения». Упорно работая, Клод понял, что «управление сложнее, чем он думал». Пьер вздохнул с облегчением. Клоду было непросто следовать примеру отца, но он удивил команду своим чувством прекрасного: «Похоже, у него отцовский глаз!» Пьер наконец поверил, что будущее семейной фирмы сложится именно так, как он надеялся.
Когда завершился окончательный обмен филиалами в Нью-Йорке и Париже, Клод вернулся в Нью-Йорк, стал вице-президентом компании и начал работать с Дево и Клоделем. После трех месяцев переходного периода занял пост президента Cartier Inc., а Дево и Клодель вернулись в Париж. Пьер обещал Клоделю роль президента парижского отделения, а Дево – председателя; он говорил, что вместе они станут «новыми двигателями» Cartier S.A.
Но всего через несколько месяцев после возвращения Дево во Францию он попросил Пьера о встрече. Именно тогда, в начале августа 1949-го, он ушел из Cartier, объявив, что займет новую должность старшего директора в нефтяной компании Shell. Пьер был раздавлен. Дево знал бизнес вдоль и поперек, он был учеником Луи, и Пьер не сомневался, что именно он будет развивать бизнес. Дево объяснил причины своего ухода: когда он был в Нью-Йорке, ему не дали свободы, и он понял, что с Клодом «невозможно» работать. Эти годы в Америке, признался Дево, «подорвали мою веру в будущее с Cartier»; он чувствовал, что не может «добиться каких-либо практических результатов в неблагоприятных психологических обстоятельствах».