– Черт возьми! – подскочил Турецкий. – Ну конечно! Слава, я умчался, потом все объясню!
После мгновенного исчезновения приятеля Грязнов машинально повертел коробочку «от Меркулова», открыл. Внутри лежали кварцевые часы «Слава».
28 февраля, ночь
Двое калужских коллег Школьникова – местные эфэсбэшники, показывая дорогу, ехали впереди. Турецкий, Денис и Семен Школьников сидели в «Москвиче» последнего. Ему самому эта ночная вылазка за две сотни километров от Москвы пришлась явно не по душе. Школьников был весьма недоволен, что Турецкий, ничего не объясняя, пригнал их сюда, едва лишь узнав, что племяннику его приятеля подменили машину, да еще заставил поднять на ноги калужскую спецслужбу, перед которой была поставлена сверхоперативная задача – найти до приезда «Пантеры» джип Дениса Грязнова. Впрочем, выяснилось, что с этой задачей справился бы и ребенок: джип продолжал преспокойно находиться на стоянке автосервиса, куда его отогнали после приснопамятной охоты.
– Вот она, моя, – сразу узнал Денис, показывая рукой, что было, в сущности, немудрено, – других машин на стоянке не было.
– Молодежь нынче привередлива, – проворчал Школьников бог знает в который раз и заглушая двигатель.
Не успели они выйти из машины, как невдалеке раздался мерный приближающийся шум. Школьников ожил, поглядывая на Турецкого с нескрываемым восхищением: надо же как он вычислил.
Наконец из-за угла медленно выехала вишневая «мазда», если в такой темноте можно было рассмотреть ее цвет. Она проехала мимо и скрылась за поворотом. Сыщики вопросительно уставились друг на друга. Не успели они ничего решить, как все повторилось: нарастающий шум мотора и вишневая японская машина, выезжающая из-за угла. Приближающийся пучок фар на мгновение осветил пассажиров «Москвича». «Мазда» явно возвращалась.
– Они уже в третий раз проезжают, – не выдержал Денис.
– Один тебе приснился.
«Мазда» дотянула до угла и стала. В «Москвиче» случилось немое оживление.
– Подождем, не будем брать ее сразу, – предупредил Турецкий.
– Который час?
– Двадцать минут пятого.
Открылись обе передние дверцы, и показались две темные фигуры, за ними вылезла еще одна. Последний открыл багажник и стал что-то доставать, тем временем его спутники двинулись к джипу.
– Берем их, начали! – скомандовал Турецкий, понимая, что рано или поздно он чихнет.
– Ни с места! – завопил Денис, предвкушая хорошую потасовку. – Всем стоять лицом к стене! – В считанные секунды он скрутил сразу двоих.
– Кто тут у вас основной? Что вы тут делаете, а?! Говорить правду! Кто вас послал? – наседал Школьников, с удовольствием размахивая «макаровым». – Куда вы должны были отвезти джип?!
– Мы машину увидели…
Турецкий посветил себе фонариком и увидел, как трое молодых людей, из них двое – совсем подростки, лет, наверное, не больше шестнадцати, испуганно прижались к стене.
– Какого лешего вам здесь надо? – удивился Турецкий.
– Кто вас прислал?!
– Да мы… мы только… – стали всхлипывать мальчишки, – мы колеса хотели… снять…
– Да никто их не присылал, – сказал Турецкий, – что, не ясно разве, посмотри на их руки.
Школьников последовал совету коллеги и увидел, что шпана притащила с собой домкрат. Сплюнул с досады и коротко приказал калужскому знакомому:
– Забери их отсюда… да пошевеливайтесь.
– Да в машине ничего нет, кроме карты Москвы, – проинформировал Денис, уже успевший быстренько осмотреть свой автомобиль.
– Смеешься?! Да в ней – все. Отгоним в Москву и разберем на части.
СЕМЕН ШКОЛЬНИКОВ1 марта, раннее утро
Юрий Мефодьевич Малинин, механик-золотые руки уже махнул на это дело. Не раз и не два он обслуживал своего давнего клиента Сашку Турецкого. Все его ломаные-чиненые «жигуленки» прошли через руки Мефодьича и всегда после ремонта худо-бедно бегали. Но эта просьба была из ряда вон. Разобрать на части такую отличную машину в поисках неизвестно чего?! Мефодьич справедливо негодовал, даже несмотря на то, что сперва был весьма польщен выбором Турецкого, который уже как огня боялся всех ведомственных специалистов и потому ни свет ни заря обратился к своему давнему знакомому – Мефодьичу, стало быть.
Вначале под его чутким руководством все дружно снимали колеса. Потом – сиденья. Обшарили багажник, разобрали двигатель, раскурочили переднюю панель, вытащили магнитофон. Сделали распил в бамперах, продырявили днище где только можно – и все бесполезно.
Денис ожесточенно снимал покрышки. Школьников уже задремал в углу. Мефодьич категорически порекомендовал прекратить бесплодные поиски.
– В эту машину никто не лазил, никаких тайников здесь нет, наркотиков – тоже, – он почему-то был твердо убежден, что Турецкий ищет героин.
– Да не верю я в это, Мефодьич. Наркотики, тьфу ты, какие наркотики?! Тайник в машине есть.
Еще полтора часа ожесточенных поисков в самых укромных местах ничего не дали. Джип был подвешен в воздух, а Турецкий стоял под ним, всерьез обдумывая вероятность его падения. Школьников примостился в углу мастерской
У Турецкого опустились руки. Неужели просчитался? Проклятая спешка. «Не осталось времени на ошибки»… Вот непруха.
Он вышел на улицу, достал сигарету и остановился под навесом, потому что начавшийся было снег превратился в надоедливый веселый дождь. Это становилось похоже на весну. Турецкий чувствовал себя усталым и немолодым. Он знал, что второе дыхание открывается, только когда идешь по правильному пути, и чувствовал, что начинает задыхаться. Гонка последних дней могла доконать кого угодно, но дело было не в этом. Иллюзия слаженной команды, интенсивной и эффективной совместной работы стремительно улетучивалась. И крыть было нечем. Турецкий чувствовал себя игроком в покер, который был опозорен неудачным блефом. Он пошел ва-банк и потерял все, даже то, чего по сути и не оставалось, – остатки самоуважения в этой стремительной гонке с выбыванием.
– Денис, будьте добры ваш техпаспорт… – попросил вдруг дремавший, казалось, Школьников.
Турецкий удивленно следил за непонятными действиями Школьникова. Денис, кажется, тоже не мог понять, куда тот клонит. Школьников тщательно изучил техпаспорт и вдруг спросил у Мефодьича:
– Сколько весит машина?
– Тысяча сто пятьдесят девять килограммов.
– Вы уверены?
– А чего тут думать, – резонно возразил чудо-слесарь. – Вот весы, вот машина. Одну на другое погрузишь – будет тысяча сто пятьдесят девять, снимешь – ноль целых ноль десятых.
– А по техпаспорту – тысяча сто пятьдесят. Разница в девять килограммов. Откуда они взялись?!
Все остолбенели.
– Мефодьич, – взревел Турецкий, – ты все проверил?!
– Конечно, все, кроме панелей под дверьми, – признался Мефодьич, – не портить же тачку окончательно.
– Да срывайте их к ядреной фене, – возмутился Денис. – Это все равно уже на машину не похоже!
– Не боись, малец, – завелся слесарь с пол-оборота, тут уже было задето его профессиональное достоинство, – все восстановим в лучшем виде.
В шесть рук они кинулись свинчивать болты и за полминуты сорвали крепко приваренную первую панель. И в узких пазах первой же панели, открывшейся после этой деструктивной операции, были плотно втиснуты три черных полиэтиленовых пакета. Еще по три оказалось спрятано в остальных панелях. Турецкий с удовлетворением подумал, что в данном случае пресловутый закон Мерфи не работал: все папки в стопке были искомыми.
МЕРКУЛОВ1 марта, утро
Четверка матерых мужиков угрожающе надвигалась на него. Турецкий чувствовал, что надо чихнуть, единственно в этом было его спасение, если он чихнет, то проснется и кошмар исчезнет, он хотел чихнуть и не мог, а четверо уже придвинулись к нему вплотную. Турецкий успел хорошо разглядеть длинный нос первого из них, узкие глаза второго, квадратные плечи третьего и обесцвеченные волосы последнего, вдруг откуда-то взялся пятый, он схватил Турецкого за волосы и что-то заорал в ухо…
– Совесть поимейте, Сан Борисыч, – укоризненно сказал Семен Школьников ему прямо в ухо. – Спать прямо на рабочем столе…
В нормальном виде архив Лозинского с трудом поместился в двух немаленьких чемоданах. В первый отсортировали только старые документы трехлетней и более давности. В таком виде этот чемодан вполне мог быть одним из тех одиннадцати, которыми некогда вице-президент Руцкой фигурально размахивал в Верховном Совете, грозя разоблачить всех и вся. Но информация эта уже изрядно устарела, и Турецкого гораздо больше интересовало содержимое второго чемодана с документами за последние годы.
Бумаг был целый ворох, но они оказались строго систематизированы, и потому разобраться было несложно. Банкир составлял досье на каждого из своих коллег отдельно, однако документы были еще снабжены перекрестными ссылками, благодаря которым вырисовывалась единая и полная картина слаженных и целенаправленных действий.
Турецкий рассказал наконец соратникам перипетии той памятной охоты. Видимо, Лозинский хотел заставить Грязнова охранять его архив, но так, чтобы бравый муровский сыщик об этом ничего не знал, а другим членам совета директоров, – Дуремару в первую очередь – не пришло в голову искать бумаги у Грязнова. Лозинский не мог придумать, как это сделать, пока не услышал, что Грязнов собирается на охоту. Остальное уже было делом техники. Плюс удачное (для Лозинского) стечение обстоятельств – поломанные машины.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что и волк был радиоуправляемым? – ехидно поинтересовался Меркулов.
– Не хочу, – честно признался Турецкий и снова занялся своей частью работы.
Школьников, проглотив выделенную ему стопку финансовых отчетов, переходил от одного из коллег к другому, заглядывая через плечо и подхватывая освободившиеся листки, Турецкий с Меркуловым поминутно вздыхали и переглядывались – они разбирали компромат на своего Генпрокурора и то и дело натыкались на знакомые фамилии. А вот мелькнул и сам Парламентарий. Складывалось такое впечатление, что лидеры «Картеля» были просто «обручены» с боссами преступного мира! Причем если сперва лидер финансовой группы Лозинский контролировал ситуацию и на какой-то момент даже прибрал к рукам правоохранительные ветви власти, то в дальнейшем минюст, почувствовав вкус к самостоятельным действиям, готов был уже съесть Лозинского и остальных «партнеров» с потрохами.