Набухли семена кислички и прорвали оболочку, выбросившись на волю.
Растопырились васильковые хохолки, семянкам стало тесно в корзинке, и они, опираясь друг на друга, вздыбились, готовые к полету.
Откинулась крышечка подорожниковой коробочки, впуская ветер.
С силой расправились тычинки крапивы, поднимая и катапультируя плод…
Майя почувствовала себя равной Вселенной - и самому малому цветку. Она услышала ветер, и увидела пенье птиц, и родила ребенка с глазами зелеными, как молодые листочки. Она омыла его своими теплыми слезами и уложила на траву.
Еще одна тайна Природы открылась ей, наполнив душу невыразимым чувством собственного достоинства. Какая неспокойная сила ни гнездилась в крови лежащего рядом младенца, он был ее кровинкой, и Майя знала, что путь его будет столь же труден, сколь труден путь растения. А ее, Матери, дело внушить ему благоговение перед уроками Природы. О, если бы это видела Цветица!…
Дитя ее засмеялось, и Майя повернула голову. Невдалеке по прибрежной гальке катился серый прозрачный шар из прутьев, при каждом обороте равномерно роняя из узких коробочек-плодов по одному семени. Эго была верблюдка, перекати-поле.
Дитя уперлось ручонками в землю, поднялось и, бросив счастливый взгляд измученной матери, вначале неуверенно, а потом все быстрее побежало за диковинным мячом. Майя пошла следом.
Расступились зыбкие тела белых берез, и перед ними раскрылась долина, словно великолепный влажный цветок. Ветер прошел по траве большими шагами, и след его долго благоухал росой. По этому легкому следу бежал ребенок Майи, и был он не один.
Медленно планировали, описывая причудливые кривые, крылатые дети льянки. Семена люцерны кружились, словно косматые солнца. Легкие спирали дикого клевера отправились в путешествие. Реяли, словно тончайшая пыль, семена ночной красавицы. Парили парашютики одуванчиков, безостановочно вращались штопоры ковыля. Прозрачные крылатки ясеня порхали, будто стрекозы. Играли с ветром зеленоватые бабочки семян липы. Летающие тарелки ильма спешили следом.
Бежало дитя Майи, свободное от темноты матери и злобы отца, а за ним по полям, по пескам, по лесам, по зеркалу вод, спешили, освобожденные от векового проклятия - тупой неподвижности - цветы, травы, деревья, и каждое было родиной целой Вселенной:
О дуванчик
Н езабудка
А донис
Г воздика
О сока
Р омашка
И рис
Т имьян,
Т равенка
В етреница
О межник
Я снотка
З аманиха
В алериана
Е жеголовник
З имолюбка
Д ремлик
А конит,
П ервоцвет
Рябинник
И стод
Репейник
О бвойник
Д евясил
А лтей,
А ир
В ейник
М ятлик
Е втерма
С трастоцвет
Т олокнянка
Е жа
С трелолист
Н аперстянка
Е динорог
Й одник
М айник
О читок
Я сменник
Д ушица
У руть
Ш алфей
А рника
Г олубушка
О тавник
Р осянка
И ван-чай
Т аволга!
- Смотри, Цветица! Летят на праздник жизни лесные и полевые, знаменитые и никому не ведомые братья и сестры твои. Ты видишь?
- Да. Я вижу.
ЛЕБЕДЬ БЕЛАЯ
…И увидел белую лебедушку.
Она через перо была вся золота,
А головушка у ней увивана красным
золотом
И скатным жемчугом усажена…
Хрусталь камень когда будет
положен против солнца, тогда
огнь из себя испущает, и поро
пищальный, и иныя вещи зажигает,
а как кто его согреет, то никак
ничего не зажжет.
Высшей волей все стронулось с места.
И душа, о высоком скорбя,
В эту ночь вместе с богом воскресла.
Но заметила только тебя.
За творогом не стойте. А мы уже выбили… Касса, я кому говорила?! Мне килограмм. По полкило в одни руки! А передо мной взяла женщина… Она была вдвоем! Но я уже заплатила! Что, самая умная, думаешь, да? Господи, ну обязательно нарвешься на хамство! Вижу, на работе не доругалась, сюда пришла? Да скорее вы там! Она не берет, дайте мне. Я беру! Не пускайте, не пускайте! Да вы что, я тут уже полчаса стояла. Вы мне дадите мой творог или нет?! Бери свои полкила и иди, не мешайся работать!
Банку для сметаны взять за крышку, а дном стукнуть о железную полосу на прилавке. Мгновение испуганной тишины - и прежде чем она снова разинет пасть, надеть на нее намордник из стекла!
Куда лезете, что, не успеете? Пройдите, ну пройдите же вперед! Ну свободно же в середине! Передайте. Спасибо. Передайте. Держаться надо! Ох, я не посмотрела, это не экспресс? Черный или красный? Черный, черный. Вы на следующей выходите? Разрешите. А… а почему он проехал? Он же черный! Экспресс следует до остановки «Южный микрорайон». Да почему экспресс, он же был с черной табличкой?! Вот везуха, да, через полчаса будем дома! Нажмите на кнопку, пусть остановит! И правильно, пусть, пусть, люди замерзли… Девушка, что вы лезете в кабину! Господи, что, ему трудно притормозить? Вон в Европе автобус всегда по требованию пассажира… Сидели бы лучше дома, не забивали голову ерундой. Ну, я ему скажу, пусть только остановит… Мерзавец, конечно, да вы не волнуйтесь так, девушка. Остановка… Как вам не стыдно! Чего орешь, смотри, не видишь, красная табличка! Он переставил таблички, пока ехали, что за скотина, была ведь черная!
Вон те двое парней в енотовых шапках сейчас подойдут и выдернут его из кабины, приткнут к мерзлой автобусной стенке, и его рожа сразу перестанет быть наглой, он из тех, кто нарочно ждет, пока ты, задохшись, добежишь до автобуса, и сразу закрывает дверцу перед твоим носом и уезжает!
Холодно. Холодно. Пальцы… Молоко тяжелое, не надо было… не могу. Трамвай! Нет, «четверка». Холодно. Холодно. Автобус! Боже мой, еще и в окно свистит! Ног нет. Как холодно. Боже… Да, выхожу. Выхожу, вы что, оглохли? Я вас вежливо спросил… А я вам вежливо ответила! Да пошел ты! Холодно. Осторожно… Черный лед. Звезды колют глаза. Господи, до чего хо… Это я, я! Да отстань ты с котом, я не дышу! Возьмите же сумку. Руки не держат, там ведь молоко! Ты пока шла, так избурлилась? А что, посуду помыть некому?! Я вышвырну кота, если за ним еще раз будет не убрано! Мама, мне к завтраму по математи… Опять не сделаны уроки?! Иди сию минуту! Ты почему не идешь за стол? Ешь, потом сделаешь. Ты что, сам не можешь чаю налить? Ждешь, пока прислуга придет? Не скреби ложкой! Слушай, кто тебя завел, ты же сейчас нас кусать будешь. Опять ешь без хлеба?! Ох, догрызешься ты на работе… А ты не каркай, не каркай! Хлеба свежего опять не купили! Тебе в магазин командировку выписывать? Почему не ешь котлеты? Ну так заработай на кооперативную говядину! Опять желудок хватает? Господи, я понимаю, на фронте ранило бы, а то эта бормотуха!… О, творог же я купила! А самому взять - руки отпадут?
Ножом ткнуть себя чуть ниже кисти, где перекресток голубых венок. Струйка - тугая, мгновенная? Или тягучая ленточка? Наточить кровушку в рюмку - на, пей! Ну пей! И напейся, и…
Всё. Всё.
Зимняя ночь - холодом спеленутый колокол. Надежно замотан! Но кое-где треснула на полновесных изгибах суровая черная ткань, и в прорешках сквозит неугасимое, серебряное…
Батареи сожгли колени, а грудь пристыла к черному стеклу. Или нет уже во мне тепла? Или не одолеть этого холода? Открой окно! Визжит крахмал и тонко пылит вата. Клочья тепла инеем - на асфальт. Прижмись к ночи щеками! Теперь уже не оторваться, только с кожей. Помнишь, как в детстве схватилась за мерзлую скобу? Грей, грей ночь, растопи черный снег! От холода жарко сердцу. Господи, ну где же ты, свет?!
И вот, словно настороженный взгляд, первый, блеклый луч просочился сквозь стынь. Ох, скорее, сил уже нет! Расползается ночь, дотлевает костер тела. А светлее, все равно - светлее! Вон сизая заводь, крыло тумана, полегла остролистая трава. Туман расцветает…
Чего ты тут торчишь, Настасья? Иди спи. Не хочу. Ой, какая холоднющая, дурочка. Вечно у тебя слезы не из чего. Из чего! Да ладно. Тебе вредно долго общаться с «народом». Ходи в магазин утром, пока нет очередей. Утром я на работе. Ты это своему Главному скажи! Ну постой. Ох, как ты замерзла. Иди ко мне.
Будешь обнимать, не прижимай крепко, а то расквасится в руках вязкая гниль…
Не хочу. Я спать хочу. А я не засну без тебя. Иди, ну… Я спать хочу! Успеешь.
Лежал ли там камень, на бережку той сизой заводи? Сплетется ли из осоки веревка? Спокоен ли сон на желтых песках, в шелковой траве, что скоро пробьется меж пальцев?
Как из белого тумана, из-под крыла небесного, выезжал на берег Охотник-удалец. На плече у него ясен сокол, на другом - ружьецо огнеметное, у стремени - охота * проворная. Ехал он от темна и до свету, ехал через леса-раменья, через рощи заповедные. Не раз тянулась рука навострить поставухи-пленицы **, пустить ловчего сокола в небо высокое. Однако, опасаясь богов прогневить, живота поберег своего - миновал он рощи заветные, где не то что охотничать - ломать ветку малую заказано.
Вырыснул он на речной простор, свистнул-гаркнул громким голосом: есть где разгуляться на волюшке! Поглядел на теплые, тихие заводи, поглядел на зеленые затреси. Воткнул он копье во сыру землю, привязал коня за остро копье, снял с плеча ружье - службу верную. Вспоминал удалой Охотник, как вчера, в дальний путь собираючись, он стволы завораживал дымом Колюки-травы, чтоб ружье не давало промаху. Заряжал его картечью-лебедянкою: на тех-то на тихих заводях есть чего пострелять-потешиться, видимо здесь невидимо гусей да серых уточек, словно тучка серая реку покрыл