зительный возраст, потому что дата его рождения нигде не зафиксирована.
— То есть никто не знает, когда он родился?
— Нет, дату рождения не установили.
— Может, его спустили на землю инопланетяне, не зря на многих его фресках облака выглядят точь-в-точь как НЛО!
— Алессандра, вы же серьезная девушка, как заверила меня Симона, — рассмеялась Лоретта. — Так вот, дата его смерти известна. Если бы он прочитал, что написал в своей «Истории» Сигизмондо Тицио, приходской священник церкви Сан-Винченцо в Порта Камолия, то был бы счастлив. После насмешек, которые годами сыпались со всех сторон, несмотря на прекрасные фрески в Умбрии и Риме, его наконец назвали «celeberrimus pictor» — известнейший художник! Представляете, Пинтуриккьо приглашали для росписи дворцов Борджиа, Киджи, Гонзага, д’Эсте, но так и не признали коллеги…
Незадолго до смерти он составил завещание, продиктованное сиенским нотариусам. В одном пункте завещание не исполнили: он хотел быть похороненным в церкви у Порта Сант Анджело в Перудже, но упокоился в Сиене.
Художник родился в семье скромного происхождения, известно, что его дед Бьяджо ди Нуччьоло был городским плотником. Благодаря живописи Бернардино заработал очень большие деньги, он не был, конечно, непристойно богатым, но точно очень обеспеченным. У него имелась недвижимость в Перудже, Кьюзи, Сиене, а семейным домом стало небольшое поместье, когда-то принадлежавшее папе Александру III.
Но в деревне ходили слухи, что богатый художник живет впроголодь, люди своими ушами слышали его жалобы, что ему не дают есть, он умирает от голода.
— Как это?
— А вот так. Бернардино неудачно женился. На женщине из приличной семьи, но настолько обедневшей, что художник взял ее в жены без приданого. Грания, дочь Джироламо да Ланчиллотто ди Монте Аквилоне, оказалась настолько невыносимой в семейной жизни, что Пинтуриккьо готов был отдать все свои деньги, лишь бы никогда ее больше не видеть.
Даже тот священник, что назвал Бернардино известнейшим, сообщил о слухах, что бойкая красавица быстро завела себе любовника, некоего «солдата удачи» Джироламо ди Поло ди Симоне, известного как Паффа. Во избежание слухов, Паффа женился на дочери художника Клелии, не прекращая связи с ее матерью. Вот такая мыльная опера!
— С ума сойти! И он рисовал эту мерзкую тетку в образе мадонн?
— Ну, конечно, нет! Однажды в Перудже Пинтуриккьо встретил прекрасную женщину.
УМБРИЯ, XV ВЕК.
Звук церковных колоколов разбудил Бернардино. Насколько приятно было жить в Спелло, расписывая капеллу Бальони! Здесь у него был свой угол, свой умывальник и специальная женщина приходила, чтобы убираться в его комнате и забирать грязное белье.
Давно пора было вставать и приниматься за работу, но он засиделся до рассвета, обдумывая рисунки для одной из фресок в ватиканском дворце. Ему не хватало… звуков. Фрески должны были впитать великолепие древней архитектуры, арок, колонн и куполов, цвета и ароматы Рима, но им не хватало звуков. Как могут зазвучать фрески в руках того, кто с детства страдал глухотой?
Бернардино схватил яблоко из вазы на маленьком столике, здесь у него не было недостатка в еде. Вышел из дома, смотрел, как течет народ по главной улице города.
Повозка с волами грохотала по мостовой, но ему эти звуки казались негромкими. Мальчишки играли в догонялки, путаясь под ногами человека, тянущего тележку с камнями, тот останавливался, ругался, гнал мальчишек.
Чуть дальше от тележки шла интересная процессия: три женщины шли бок о бок, та, что в середине, явно благородная дама, несла в руке зонтик, скрывающий лицо от палящего летнего солнца. Позади трое мужчин с короткими мечами на поясе оглядывали прохожих, готовые защитить свою госпожу.
Бернардино не сводил глаз с маленькой группы. Он сложил пальцы, вбирая в них женщин, словно хотел перенести эту композицию на холст. Что бы он захотел передать такой картиной, что должен почувствовать зритель? С каждым шагом платье дамы переливалось на солнце, ветерок мягкими волнами колыхал подол. Этот цвет… алый, лазурный, с солнечными бликами желтого, напоминал маки, что горят в серебре олив на холмах Умбрии.
Ему так захотелось взглянуть на лицо дамы… О, если бы это было возможно! Художник был уверен, что она красива, он мог бы написать несколько набросков, которые использует в образах ангелов в своих фресках.
В этот момент женщина опустила зонтик и посмотрела прямо на Бернардино.
Она была совершенна! Не только идеальная внешняя красота, что-то большее, особенное исходило изнутри. Впервые в жизни в голове художника заиграла музыка… Теперь он знал, какими должны стать римские фрески. Но самым важным стало другое: кто она, куда направляется, как он снова ее найдет?
— Пинтуриккьо встретил эту женщину снова? — не выдержала Саша.
— Да. Он даже был приглашен в дом ее семьи, в палаццо Бальони.
— Бальони?
— Да, она оказалась дочерью его заказчика. И ему позволили написать ее портрет.
— Как ее звали?
— Морганта. Впоследствии ее выдали замуж за Гриффонетто Асторре ди Гурриере.
— Какое странное, не итальянское, кельтское имя. Но очень красивое. Но они… они разговаривали, общались?
— Ей нравилось разговаривать с художником. Он переживал, что будет запинаться, боялся выглядеть смешным и необразованным, но все вышло замечательно. Она сама сказала, что будет ждать следующей встречи. К маленькому, болезненному, плохо слышащему Пинтуриккьо спустился ангел и его жизнь изменилась.
— Но откуда вы это знаете?
— Я так долго изучала документы о его жизни, что совсем не трудно представить, как все это было…
Саша распрощалась с Лореттой, пообещав рассказать, чем закончатся поиски картины.
Пора было отправляться в ресторан. Сердце стучало так, что она пару раз остановилась. Ночные огни витрин и фонарей создавали волшебство, превращая город Святого Франциска в сказочное место. Что теперь волноваться, главное, она сделала этот шаг.
Морганта Бальони, вопреки всем предрассудкам, сказала невзрачному художнику, что будет рада следующей встрече, значит и у нее все получится!
Еще издали Саша увидела знакомую невысокую и плотную фигуру. Не удержалась, побежала навстречу.
Лапо улыбнулся и как всегда от его улыбки всё вокруг осветилось тёплым солнышком.
⠀ — Пошли, — он обнял её за плечи одной рукой, в другой нёс какой-то сверток. Уверенно повел по узким улочкам, видимо, давно знакомой дорогой.
⠀ Хозяин ресторана радостно их поприветствовал, обнялся с Лапо, расцеловал Сашу в обе щеки. Понятно, почему они пришли именно в этот ресторан, винодел хорошо с ним знаком.
⠀ Лапо отдал сверток. Ресторатор кивнул, показал на столик с уютно горевшей лампой в старомодном мягком колпаке с кистями. Принёс два бокала просекко.
⠀ — У тебя усталый вид.
— Я только в обед прилетел из Лондона.
— Откуда? Ой, то есть ты даже не отдохнул… Что ж ты не сказал?
— Ты же соскучилась! — он улыбнулся.
— А что ты делал в Лондоне?
— Там проходил престижный винный конкурс.
— Так ты поэтому не поехал со мной сюда, в Ассизи?
— Нет, не поэтому.
⠀ Внутри кольнуло. Но если бы ему было всё равно, он не помчался бы в Умбрию после перелёта только добравшись до дома?
⠀ — А почему? — С разбега прыгнула Саша в холодную воду, даже зажмурилась.
⠀ Лапо усмехнулся.
— Потому что тебе просто не хотелось появляться одной, или нужна была поддержка для встречи с бывшим бойфрендом, или наоборот, ты хотела заставить его ревновать. В любом случае я был там лишним.
⠀ — Но сейчас ты приехал. Что изменилось?
— Ты сказала, что скучаешь и тебе без меня плохо. Ты позвала именно меня.
⠀ — Но ты молчал почти неделю, ты же мог позвонить, или написать!
— Тогда мне пришлось бы объяснять, что я в Лондоне. А это должен быть сюрприз, я не хотел врать. Я радовался, что ты не пишешь эти дни.
⠀ — Какой сюрприз? Не пугай меня! Погоди… Раз винный конкурс, то ты выставлял своё вино? Ты говорил, что в этом году попробуешь новое вино и… Получилось, да? Его оценили?
⠀ — Это и должен быть сюрприз. Во всяком случае я хотел, чтобы всё было не так, но уж как получилось… — Лапо обернулся, хозяин ресторана как раз подходил с бутылкой вина и двумя бокалами. — Она получила золотую медаль. Первое место среди белых вин.
⠀ — Она? Вино же мужского рода. — Саша взяла в руки бутылку.
⠀ На чёрной этикетке лёгким белым росчерком нарисован силуэт женщины. Нежный профиль, выбившиеся пряди…
Женщина словно сошла с картины Эпохи Возрождения и одновременно от неё веяло динамикой современности. Она неуловимо напоминала Лукрецию Бути, любимую женщину фра Филиппо Липпи и… Ну конечно же, этот силуэт, эта летящая поза — это была Саша на одной из фотографий, сделанных совсем недавно, в теплом тосканском сентябре.
⠀ Белые буквы, такие же летящие, как и силуэт, свивались в название вина — Липпина.
— Ой… — сказала Саша.
— Нравится? — обеспокоенно поинтересовался Лапо.
Она закивала, не в силах сказать ни слова.
⠀ Лапо жестом пригласил хозяина ресторана за столик. Тот вернулся с бокалом, все трое пригубили вино, покатали на языке, проглотили.
Вкус сентября, та самая капелька мёда из розовых лепестков, оброненная пчелкой, тепло подсохшей травы и нотка тимьяна, очень нежное, чуть горьковатое вино со сладостью согретого солнцем винограда, легкое, почти воздушное.
⠀ — Сomplimenti, рrincipe. Поздравляю, принц, оно великолепно! — поцокал языком хозяин ресторана.
⠀ Лапо улыбнулся устало, но довольно. — Все получилось. Оно должно быть легким и стремительным, как одна моя знакомая.
Тучи, которые уже не первый день крутились над вершиной горы Суббазио, и поглядывали на городки у подножия, все же решились. Погода изменилась за какие-то полчаса. Туман распался на клочья, застрявшие в расщелинах и оврагах, кажется, и он испугался ветра и дождя. Капли застучали по черепичной крыше, сначала легко, затем все сильнее и вот уже кто-то на небесах открыл задвижку водопада и потоки воды обрушились на маленький городок.