– Что значит старое?! – возмутился душеприказчик. – Это первое и единственное завещание, оставленное покойным.
– А вот и нет, пройдемте за мной, – шаркающей походкой старушка направилась к столу, на котором лежал толстенный талмуд с многочисленными записями. Она ткнула сухим пальцем в одну из последних строчек, явно сделанную не так давно. – Вот, взгляните. За день до смерти, господин Нельски, лично явился в Совет по распределению и составил новое завещание. Так что эта ваша писулька – недействительна.
– Невозможно! – возмутился Горски. – Это фальсификация, я бы знал!
Старший комиссар устало подняла на него взгляд серых, недобро блеснувших за стеклами очков глаз:
– Совет по распределению дара не место для истерик, Горски. Хотите покричать, выйдите на улицу.
– Так, подождите, – вмешалась я. – Если старое завещание недействительно, то где новое? И что в нем?
Внутри затеплилась надежда.
Что если в новом завещание отец все же отдал камень души матери мне, и поэтому прислал письмо с приглашением. Вдруг, я думала об отце хуже, чем оказалось на самом деле?
– Да, – с напором произнес Горски. – Что в новом завещании?
– А я почем знаю? – старуха громко захлопнула талмуд. – Найдете, приносите. Зачитаем. А сейчас, я не имею права передать мирель Еве дар отца. Процедура временно прекращена: либо до нахождения завещания, либо на срок до года, после чего мирель Ева Нельски получит право распоряжения даром отца на общих основаниях.
– А дар матери? – с надеждой спросила я. – Если завещание не найдется, то через год я смогу выбрать?
Теперь уже меня старуха сверлила суровым взглядом, так будто я отнимаю ее бесценное время, а под дверями стоят толпы страждущих.
– Юридически, да, – ответила она. – А фактически, камень с даром вашей матери хранился у вашего отца. И мы в Совете понятия не имеем где он. Так что, если найдете, и не будет юридических препятствий, то вы будете вольны распоряжаться наследством как угодно.
Моя душа возликовала. Появился вполне осязаемый шанс получить дар матери, законно. Дело за малым: найти камень, и молиться что завещание не всплывет в течении года.
– А дом? Банковские счета? Деньги? – не унимался Горски, его явно интересовала материальная сторона вопроса.
– Горски, мы же практикующий душеприказчик, зачем вы задаете мне, комиссару Совета столь идиотский вопрос? – старуха отошла от стола. – Комитет занимается только распределением дара, а все материальное, не нашего ума дело. Но если мне не изменяет память…
Старушка опять перевела взгляд на меня.
– Так как других наследников нет, то дочь назначается временной управляющей. А значит, пока не найдется завещание – Ева Нельски, могу вас поздравить, возможно вы сейчас одна из самых богатых девушек во всем Кардиффе.
***
Глава 8
Одна минута моей жизни – и все вновь с ног на голову.
Свежий ветерок трепал мои волосы, пока я стояла на улице возле входа в Совет по распределению, держа в руках бумагу с постановлением о переходе материального наследства в мое непосредственное распоряжение на год. При этом я бездумно смотрела себе под ноги, разглядывая дешевые туфли.
Надо бы сменить…все же встречать любят по одежке.
– Ева! – пытался дозваться до меня Горски. – Мирель Ева, не делайте вид, что вы не слышите меня.
Я подняла на него задумчивый взгляд.
– А вам есть что мне сказать? – спросила, размышляя о том, что делать дальше.
Кажется пора многое поменять в этом затянувшемся спектакле про фермерскую девочку.
– Разумеется, – его улыбка растянулась от уха до уха. – Возможно я был слишком резок в нашем общении, но раз теперь в силу вступили новые обстоятельства, вам будет необходима мои помощь и услуги.
Я заломила бровь.
– Это какие же? Я пока не собиралась умирать, чтобы вызывать душеприказчика.
– Нет-нет, – Горски даже поднял руки вверх, показывая открытые ладони. – Но вы ведь не привыкли обращаться с серьезными суммами, вести бизнес, вам просто жизненно необходим грамотный советчик.
Кивнула, соглашаясь.
– Безусловно, нужен.
Горски расцвел.
– Человек с опытом, знающий все о городской жизни.
И я снова кивнула. Да, однозначно нужно вливаться в столичную среду.
– Тот, кто сможет взять на себя…
Тут пришлось его прервать.
– Вы верно заметили, господин Горски. Нужен грамотный человек, имеющий хватку. И это не вы, – припечатала я.
Душеприказчика будто обухом огрели, он даже отшатнулся.
– Мирель Ева…
– Можно не повторять мое имя бесконечно, – продолжила я, выпрямляясь. Раз обстоятельства теперь изменились, нужно бороться до конца. Горски мог бы быть полезен, если бы не одно “но”.
В текущих обстоятельствах, ему не интересно найти новое завещание, а пустить его в дела и тем более деньги отца крайне опасно. Слишком заинтересован в себе самом.
– Спасибо вам за работу, Мишель, – произнесла я. – Дальше я разберусь сама.
Глаза старика злобно сощурились.
– Вы? Сама? – послышался смешок. – Вы же деревенщина? Что вы о себе возомнили?
– Ничего, – честно ответила я. – Если я чему-то и научилась за свою жизнь то, как раз не придумывать того, чего нет.
С этими словами я развернулась на каблуках, и поспешила прочь от Совета и Горски.
У меня не было четкого плана, как действовать дальше, отсутствовали знакомства и связи в столице, напрочь исчезла перспектива получения магического дара провидения – но зато были деньги, и пара козырей в рукаве, а это уже неплохо.
Прежде чем заявится в банк и предъявить свои права на счета, я проследовала в главную почтовую службу. Мне было жизненно необходимо отослать несколько писем, потому что если чему-то я и научилась от своей покойной матери – так это одному, возле себя надо держать проверенных людей, тех кто помогал годами и поможет, не требуя многого взамен.
Первое письмо я отправила на ферму тетушке Меризен. Женщине, которую лично я не видела уже лет десять, но которая сделала ради моего сокрытия едва ли не больше всех.
Мое послание к ней было крайне коротким, и могло бы поместиться в телеграмму, но я решила, что письмо – это надежнее в плане конфиденциальности, конверт в ворохе других писем перехватить сложнее. Пусть даже и идти он будет дольше.
“Очень скучаю, здесь так одиноко без поддержки. Как всегда жалею, что рядом нет вас, моя любимая тетушка, и что судьба не послала мне сестру. Вдвоем было бы куда легче. Вскоре пришлю деньги на новое стадо баранов, ждите. Любящая и благодарная за все, Ева”.
Конечно, был еще более надежный способ передать сообщение – через зеркальщика, мага умеющего создавать мгновенную связь с другими людьми через отражающие поверхности. Но где же я найду в столице проверенного, поэтому второе письмо отправилось в Женьерскую Военную Академию– интернат, в богом забытую провинции, куда ссылали самых неугодных и бестолковых в обучении. Лично проректору – Карлу Вилье.
Второму человеку в мире, кто знал и хранил тайну, где все десять лет пряталась Ева Нельски.
“Дорогой папенька, – написала я, вспоминая все кодовые слова и формулировки, которые мы проговаривали множество раз. – К сожалению, посетить могилу маменьки не удалось. Надгробная плита утеряна, но шансы ее найти все еще остались, поэтому задержусь в столице. Не помешала бы твоя помочь в поисках, а еще команда проверенных людей для охраны. Одинокой и юной девушке в столице очень опасно, то и дело на мою честь и достоинство пытаются покуситься разные злодеи. Твоя дочь, Константина”
Еще раз перечитав, я запечатала конверт, а после чего отправила его, бросив в ящик к вороху других писем.
Карл Вилье – умный человек, заменивший мне отца, едва ли не во всех смыслах. Ведь только благодаря ему мне, настоящей Еве Нельски удалось скрываться так много лет.
Я не знала точно, чем Карл был обязан моей матери, но когда я – двенадцатилетняя девочка, спустя несколько недель пути, бог весть какими дилижансами, эпикажами, перевалами, оказалась в тысяче витков от столицы, на пороге его дома и протянула мятый конверт с посланием от мамы – он не выгнал меня, хотя мог бы – ведь не каждый бы отважился на проблемы с моим настоящим отцом.
Карл просто прочел то письмо, молча взял меня за руку, провел в дом к горящему камину.
– Сядь, – приказал он. – Грейся и запоминай…
Письмо полетело в камин и вспыхнуло искрами.
– … твое имя теперь Константина, и ты моя дочь от шлюхи, нагулянная по молодости, – в руках Карла возник нож, с которым он подошел ближе и коснулся моих волос. – По доброте душевной я взял тебя под крыло.
Я вжалась в кресло, так было страшно, ведь огонь от камина ярко плясал на лезвии ножа.
Вжих… – и локон волос порвался под острием, и упал на пол.
– Я зачислю тебя в интернат, будешь обучаться и жить там. Никаких привилегий, за любую провинность наказания наравне со всеми. Взамен, никто не узнает твое настоящее имя пока не минует опасность. Раз в неделю я обеспечу зеркальщика для связи с теткой. Все поняла.
Я кивнула, потому что объяснял Карл очень доходчиво, особенно с ножом в руках.
Было жалко волос, и я едва не плакала, но понимала, что так нужно. По крайней мере в тот момент.
Поэтому не нужно удивляться откуда я знаю, как стрелять из револьвера. В моем случае проблему скорее составит, если меня спросят чем питаются овцы, и правда ли, что у быка нет вымени.
И да, как бы не пытался принизить меня Горски, называя деревенщиной и ссылаясь на отсутствие образования, он был не прав.
Обучалась я очень хорошо, а имена моих учителей могли многих привести в священный ужас.
От автора: