– Дерьмо!
– Извини, Грев.
– Но что-то все-таки случилось?
– Да, случилось. Я нашла кое-что среди утренних газет.
– Ну, это огромное облегчение… Теперь мы отстаем от всех только на один день.
– Нет, Грев. Послушай меня, ладно? Мне в руки попали результаты последнего опроса общественного мнения. Это настоящая сенсация!
– Как ты их получила?
– Их оставили у двери моего номера.
– В подарочной упаковке? – Редактор никогда не пытался скрывать сарказм.
– Но это и вправду сенсация, Грев!
– И кто же оставил тебе такой подарок? Санта-Клаус?
– Ну, я не знаю… – Только теперь у Мэтти появились первые сомнения, и она окончательно проснулась.
– Не думаю, что их оставил Генри Коллинридж. Как ты считаешь, кто мог организовать утечку?
Молчание Мэтти было признанием ее смущения.
– Вчера вечером ты была в городе вместе со своими коллегами? – поинтересовался Престон.
– Проклятье, Грев, какое отношение это имеет к моей информации?!
– Ты когда-нибудь слышала истории о том, как людей подставляли друзья? – В голосе редактора появился намек на отчаяние.
– Откуда ты можешь знать, что меня подставили?
– Проклятье, я понятия не имею! Но проблема в том, Чудо-Женщина[21], что и ты ничего не знаешь!
Сторин смутилась и замолчала, но все-таки решила сделать последнюю попытку убедить своего редактора и вернуть себе уверенность.
– А тебе не хочется узнать, что там написано?
– Нет, если ты не знаешь, откуда у тебя появились данные опроса, и не можешь наверняка сказать, что это не дурацкий розыгрыш. И не забывай: чем сенсационнее выглядит попавший к тебе документ, тем более вероятно, что тебя подставили.
И Гревилл бросил трубку с таким грохотом, что у Мэтти зазвенело в ушах. Даже если бы она не страдала от похмелья, ей было бы больно. «Какой же он все-таки придурок!» – мысленно возмутилась она. Заголовок на первой странице, который корреспондентка уже представила себе во всех подробностях, медленно растворился в сером утреннем тумане. Похмелье стало еще более агрессивным, и девушка поняла, что ей необходимо срочно выпить чашку черного кофе.
Двадцать минут спустя Мэтти медленно спустилась по широкой лестнице отеля и вошла в кафе. Было еще очень рано, и в зале сидели всего несколько человек. Сторин уселась за столик одна, надеясь, что ее никто не станет тревожить, и спряталась за копией «Экспресса», сделав вид, что работает, а не борется с похмельем.
Первая чашка отскочила, как камешек, пущенный по воде, но вторая немного помогла. Постепенно головная боль стала отступать, и Мэтти начала проявлять интерес к окружающему миру, решив, что, возможно, уже сможет перенести некоторую порцию утренних сплетен.
Она оглядела небольшой зал, отделанный в викторианском стиле, и заметила в дальнем углу политического обозревателя, беседовавшего с одним из министров: оба явно не хотели, чтобы им мешали. Двух других людей девушка узнала в лицо, но не была до конца уверена, кто они такие.
Молодого человека за соседним столиком Мэтти определенно не знала. Она уже решила, что будет завтракать в одиночестве, когда заметила на стуле рядом с ним стопку газет и папок, сложенных не так чтобы очень аккуратно. Бумаги и то, что молодой мужчина был одет с академической небрежностью, говорило, что он один из множества партийных служащих, с которым корреспондентка еще не успела познакомиться. На верхней папке стояло имя: К. Дж. Спенс.
Под воздействием кофеина профессиональные навыки Сторин постепенно восстанавливались. Она засунула руку в сумку на ремне, с которой никогда не расставалась, и достала оттуда список внутренних телефонов партии. В какой-то момент ей удалось его то ли выпросить, то ли украсть – теперь она уже и не помнила.
«Спенс. Кевин. Добавочный 371. Опрос общественного мнения», – прочитала девушка на листке.
Мэтти еще раз проверила имя, написанное на папке, решив, что не будет спешить – она уже и без того наделала достаточно глупостей, – но оказалось, что все верно. Сарказм редактора подорвал веру журналистки в достоверность попавшей к ней информации, но она решила, что если попытаться выяснить, каковы настоящие цифры опроса, вреда от этого не будет. С этой мыслью женщина перехватила взгляд молодого человека.
– Вы Кевин Спенс, верно? Из штаба партии? А я Мэтти Сторин, из «Телеграф». Я не так давно работаю в газете, но в мои обязанности входит знакомиться с партийными функционерами. Могу я выпить с вами чашку кофе?
Кевин Спенс выглядел старше своих тридцати двух лет, был холостяком и давно работал на партийную машину, получая оклад 10 200 фунтов без всяких надбавок. Он вежливо кивнул, и вскоре они разговорились. Кевин был стеснительным, и ему польстило, что его узнала журналистка из газеты, так что очень скоро он с энтузиазмом и во всех подробностях рассказывал о регулярных отчетах по опросу общественного мнения, которые делал во время выборов для премьер-министра и партийного штаба. Молодой человек признался, что они очень серьезно относятся к таким опросам, несмотря на то, что обычно говорят с экранов телевизоров. Он даже осмелился сказать, что, по его мнению, отношение к ним слишком серьезно.
– Но как такое может быть, Кевин? – удивилась Сторин. – Это ведь ваша работа!
Ее новый знакомый принялся немного занудно рассуждать о недостатках системы опросов общественного мнения, о пределах погрешности, о которых не следует забывать, и о фальшивых результатах, так или иначе попадавших в итоговые подсчеты и портивших всю картину.
– Вроде того, который я совсем недавно видела, – огорченно добавила Мэтти, все еще не отошедшая от обиды на редактора.
– Что вы имеете в виду? – резко спросил Спенс.
Женщина посмотрела на него и увидела, что приветливый молодой человек вдруг начал стремительно краснеть: алое пятно расползалось по всему его лицу от воротника до самых глаз. Да и сами глаза потускнели – из них пропал энтузиазм, который Мэтти видела всего мгновение назад. Кевин не был тренированным политиком и не умел скрывать свои чувства. Его смущение не вызывало сомнений, но журналистка не могла понять, с чего он так разволновался. Она мысленно лягнула себя. Неужели проклятые цифры соответствуют действительности? Подающий надежды молодой репортер года, она уже сделала сегодня утром несколько кульбитов, и теперь, весьма недовольная собой, решила, что еще один прыжок не повредит ее профессиональной гор-дости.
– Кевин, я понимаю, что последние результаты были разочаровывающими, – сказала она осторожно. – На самом деле, я даже слышала цифру: тридцать один процент.
Спенс, который краснел все сильнее, потянулся за чаем, стараясь выиграть время, и Мэтти заметила, что рука у него сильно дрожит.
– А личный рейтинг Коллинриджа опустился до двадцати четырех процентов, – продолжала Сторин. – Я не помню, чтобы еще кто-нибудь из премьер-министров был настолько непопулярен.
Чай пролился из чашки на стол, и молодой человек поспешно поставил ее на блюдце.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотал он, обращаясь к салфетке, которой вытирал стол.
– Но разве это не последние результаты, Кевин?
Мэтти вновь засунула руку в свою сумку и вытащила таинственный листок бумаги, который положила на скатерть и принялась разглаживать. Только теперь она заметила инициалы К. Дж. С., напечатанные внизу.
Спенс протянул руку и попытался оттолкнуть листок от себя, будто боялся даже приближаться к нему.
– Господи, где вы это взяли?! – Он принялся испуганно озираться, пытаясь понять, наблюдает ли кто-нибудь за их беседой.
Мэтти взяла листок и начала громко читать:
– Опрос общественного мнения, номер сорок… это же ваш отчет, верно?
– Да, но… Пожалуйста, мисс Сторин!
Кевин Спенс не привык что-то скрывать, он был сильно расстроен, не видел пути к спасению и решил, что остается лишь одно – отдаться на милость собеседницы. Нервно оглядываясь по сторонам, он едва слышно взмолился:
– Я не имею права с вами разговаривать, это совершенно секретная информация.
– Но Кевин, это всего лишь листок бумаги!
– Вы не знаете, как все устроено. Если эти цифры станут всеобщим достоянием и выяснится, что их передал вам я, со мной будет покончено. Все начнут искать козла отпущения. В правительстве циркулирует множество слухов. Премьер-министр не доверяет председателю, председатель не верит нам, и никто не пожалеет такого человека, как я. А мне нравится моя работа, мисс Сторин. Я не могу допустить, чтобы меня обвинили в том, что я слил вам секретную информацию.
– Я не знала, что мораль так упала.
Спенс выглядел убитым.
– Вы даже не представляете, насколько. Положение катастрофическое, – прошептал он. – Все невероятно устали после выборов, и вокруг полно недовольных тем, что результат оказался не таким хорошим, как мы ожидали. Да еще утечки и слухи о том, что члены Кабинета готовы перегрызть друг другу глотки… Так что вместо длинных каникул лорд Уильямс заставил нас трудиться без продыха. Если откровенно, то большинство из нас прячут головы, чтобы в тот момент, когда на нас обрушится дерьмо, лично на них его упало бы поменьше.
В первый раз за все время разговора молодой человек посмотрел в глаза своей новой знакомой.
– Пожалуйста, Мэтти, не впутывайте меня в эту ис-торию!
– Кевин, мы с вами оба знаем, что не вы виновны в утечке. Я готова сказать это любому, кто захочет спросить. Но для того, чтобы я могла вам помочь, вы должны помочь мне. Ведь это последний опрос, верно?
Женщина подтолкнула к Спенсу листок, а он еще раз с тоской посмотрел на него и кивнул.
– Вы их готовите, а потом раздаете ограниченному кругу лиц? – уточнила журналистка.
Молодой человек снова кивнул.
– Мне требуется знать только одно, Кевин, – кто их получает? Ведь это не может быть государственной тайной?
У Спенса не осталось сил на сопротивление, и он надолго задержал дыхание перед тем, как ответить на этот вопрос.