что говорит Сара, предлагавшая ему «уехать на несколько дней», однако разговор разом потерял смысл, когда она спросила про акции. Миссис Коллинридж ничего не смогла от него добиться, а уезжать Чарли категорически отказывался.
Только после того, как через час приехали доктор Кристиан и Младший Кнут, они сдвинулись с мертвой точки.
Незваные гости сложили сумку с самыми необходимыми Чарльзу вещами, после чего втроем вывели протестующего брата премьер-министра к машине доктора Кристиана, припаркованной с другой стороны здания, чтобы не привлекать ненужного внимания. Им повезло, что Чарли частично лишился координации движений, а потому не сумел оказать серьезного сопротивления.
К несчастью, все это заняло слишком много времени, и, когда черный «Форд Гранада» доктора выехал на улицу с Сарой и Чарли на заднем сиденье, команда Ай-ти-эн, которая только что подъехала к дому, успела их заснять.
Видеозапись с уезжающим Чарльзом, очевидно прятавшимся на заднем сиденье машины, рядом с которым сидела расстроенная жена премьер-министра, стала ведущей темой вечерних новостей вместе с подробностями откровений «Обзервера». Дежуривший ночью редактор Ай-ти-эн, прежде чем отправить пленку в эфир, позвонил ведущему редактору, чтобы получить у него одобрение. Он хотел прикрыть свою задницу, чтобы в случае чего сослаться на начальство, и сказал следующее: «Как только это покажут по телевизорам, премьер-министр уже не сможет заявить, что он в этом не замешан».
Воскресенье, 17 октября
Сцену с убегающим Чарльзом Коллинриджем показали по телевизору днем в воскресенье, когда в эфир вышел «Уикенд уотч». Программу сверстали на скорую руку, и концы в ней не слишком сходились с концами. В операторской пахло потом и царило страшное напряжение, когда программа вышла в эфир. Времени для редактуры не хватило, и основная часть материала шла в прямом эфире, а сценарий последних частей для телесуфлера все еще печатался, когда началась передача.
Им не удалось уговорить никого из министров принять участие в программе, а один из их «прирученных» экспертов опаздывал. Институт Гэллапа провел свежий опрос общественного мнения, и его исполнительный директор Гордон Хилд сам представлял полученные результаты. Он все утро просидел за компьютером и выглядел слегка взмокшим в сиянии прожекторов. Компьютерный анализ оказался неутешительным, поскольку агенты, занимавшиеся опросом, обнаружили еще большее разочарование в деятельности главы правительства.
Да, признал Хилд, мы наблюдаем весьма значительное падение популярности премьер-министра. Ни один премьер, имевший такие низкие рейтинги, никогда не выигрывал выборы.
Два старших газетных аналитика поддержали мрачный прогноз, который стал совсем безнадежным, а экономист предсказал смятение на финансовых рынках в самые ближайшие дни. Его выступление прервал ведущий, и на экране появился Питер Бирстед. При обычных обстоятельствах словоохотливого члена парламента от Восточного Мидленда сняли бы заранее, но сейчас времени не хватило, и он вышел в прямой эфир. Режиссер отвел ему не больше двух минут пятидесяти секунд, но довольно скоро ведущий обнаружил, что тщедушный представитель Северного Лестера перехватил инициативу.
– Да, мистер Бирстед, как вы считаете, насколько серьезны проблемы, стоящие сейчас перед партией? – спросил этот ведущий.
– Смотря по обстоятельствам.
– Что вы имеете в виду?
– Как долго нам предстоит иметь дело с нынешним премьер-министром.
– Значит, вы все еще считаете, что премьер-министру следует осмыслить нынешнюю ситуацию – как вы заявили ранее на этой неделе?
– Нет, не совсем так. Я считаю, что ему следует уйти в отставку. Его нынешняя непопулярность уничтожает нашу партию, а теперь он еще и оказался втянут в семейный скандал. Так продолжаться не может. И не должно!
– Но насколько, по вашему мнению, велика вероятность того, что премьер-министр уйдет в отставку? Не следует забывать, что выборы закончились совсем недавно. До следующих почти пять лет. Времени более чем достаточно, чтобы вернуть утраченные позиции.
– Мы не продержимся еще пять лет с таким премьер-министром! – Член парламента так разошелся, что начал раскачиваться на стуле. – Пришло время ясных голов, а не «трусливых сердец», и я уверен, что партия обязана принять решение по данному вопросу. Если премьер-министр не уйдет в отставку сам, я выступлю против него и выдвину свою кандидатуру на пост лидера партии.
– Вы готовы бросить вызов Генри Коллинриджу за право возглавить партию? – Ведущий так удивился, что начал заикаться. Он невероятно нервничал, стараясь уследить за речами многословного члена парламента и одновременно не пропустить указания, набиравшие скорость в его наушнике. – Но вы же не сможете одержать победу!
– Конечно, я проиграю, но крупные фигуры в партии смогут перехватить инициативу и наконец решить наши проблемы. Они постоянно об этом говорят, но у них не хватает смелости действовать. Так что раз они молчат и не собираются выступать, я выполню свой долг. И сделаю наши проблемы достоянием гласности. Мы не можем позволить нашим трудностям нагнаиваться за закрытыми дверями.
– Я хочу кое-что уточнить, мистер Бирстед. Значит, вы сказали, что премьер-министр должен уйти в отставку, в противном же случае вы поставите вопрос о его лидерстве в партии и выступите в качестве преемника, если он откажется уйти добровольно?
– Нам необходимы новые выборы не позже Рождества – таковы правила партии после выборов. Я знаю, что обычно это всего лишь формальность, но на этот раз борьба будет настоящей. Мои коллеги должны принять важные решения.
На лице ведущего появилось страдание. Он придерживал наушник и слушал громкий спор в операторской. Режиссер кричал, что такое драматическое интервью не следует убирать из эфира, и плевать на расписание, а редактор орал в ответ, что его нужно прекратить, пока этот проклятый болван не испортил сенсационную историю.
– Сейчас мы прервемся на короткую рекламу, – наконец объявил ведущий.
Понедельник, 18 октября – пятница, 22 октября
Как только открылись токийские финансовые рынки, фунт начал быстро падать. В Лондоне наступила полночь.
А к девяти часам утра все газеты уже кричали о вызове, брошенном Коллинриджу. Индексы курсов акций ФТ[27] понизились на шестьдесят три пункта. К часу дня, когда стало ясно, что Бирстед намерен выполнить свое обещание, они упали еще на сорок четыре. Финансисты не любят сюрп-ризов.
Премьер-министр тоже чувствовал себя не лучшим образом. Он практически не спал и ни с кем не разговаривал с вечера субботы. Сара не позволила ему вернуться на Даунинг-стрит, задержала его в Чекерсе и вызвала врача. Доктор Уинни-Джонс, верный друг Коллинриджа и прекрасный врач, мгновенно распознал признаки перенапряжения и прописал успокоительное и отдых. Лекарство принесло некоторое облегчение – впервые после начала партийной конференции неделю назад Генри сумел поспать, – но жена видела, как дрожат его веки, а пальцы продолжают сжимать одеяло.
В понедельник, во второй половине дня, когда Коллинридж проснулся после тяжелого сна, он сообщил осажденной пресс-службе на Даунинг-стрит, что намерен участвовать в борьбе за лидерство в партии и не сомневается в победе, но сейчас занят правительственными делами и не может давать интервью, однако к концу недели обязательно ответит на все вопросы. Он намеревался показать всем, что контролирует ситуацию, но никому не удалось услышать от Чарли осмысленных объяснений, и не было произнесено ни одного слова, чтобы развеять вынесенные ему обвинения в нелегальных операциях с акциями.
В то время как Даунинг-стрит пыталась создать впечатление бурной деятельности, лорд Уильямс в штабе партии распорядился сделать еще один срочный опрос общественного мнения. Он хотел знать, что думает страна на самом деле.
Остальная часть партийной машины двигалась не так быстро. В течение следующих сорока восьми часов она хранила потрясенное молчание, вызванное событиями, начавшими развиваться в совершенно неожиданном направлении. На свет был извлечен свод правил выборов лидера партии после проведения всеобщих выборов, в которых участвует несколько кандидатов, и его принялись изучать в штабе и в средствах массовой информации.
В результате все с изумлением обнаружили, что данный вопрос находится под контролем председателя комитета заднескамеечников в парламентской партии сэра Хамфри Ньюлендса, хотя срок проведения данных выборов назначал лидер партии. Оказалось, что это мудрое решение, поскольку сэр Хамфри, выбрав самый неподходящий момент, отправился на предыдущих выходных на десятидневные каникулы – на свой остров в Вест-Индии, где с ним было очень сложно связаться. В итоге среди репортеров поползли слухи, что он сознательно не высовывается, стараясь выиграть время, пока высокопоставленные партийные функционеры не убедят Бирстеда отступиться.
Однако к среде газета «Сан» обнаружила сэра Хамфри на серебристой полоске пляжа где-то возле Сент-Люсии в компании с несколькими друзьями и тремя красотками в бикини, которые были почти на полвека моложе его. Он заявил, что вернется в Лондон, как только удастся организовать перелет, чтобы проконсультироваться с премьер-министром по поводу выборов.
Коллинридж вернулся на Даунинг-стрит, хотя настроение у него лучше не стало. Каждый день газеты выходили с кричащими о смятении в рядах партии заголовками и пытались найти новые подходы к освещению событий. По мере того как статей о растущих противоречиях между Даунинг-стрит и штабом партии становилось все больше, у Генри начало появляться ощущение, что он плывет по течению, оказавшись отрезанным от информации и советов мудрого и хитрого председателя партии, которыми совсем недавно так свободно пользовался.
Конечно, у него не было особых причин не доверять Уильямсу, но постоянные статьи в прессе о растущем разладе между ними стали превращать в реальность то, что еще недавно было лишь безответственными и ложными слухами. Недоверие – это состояние духа, а не факт, и пресса приложила все силы, чтобы создать враждебные настроения среди читателей. В таких обстоятельствах гордый и стареющий председатель считал, что ему не следует давать советов, пока его не попросят, а Коллинридж принимал его молчание за признание отсутствия лояльности. В конце концов, убеждал себя премьер-министр, партия самым возмутительным образом его предала – вполне возможно, сознательно. И кто в этом повинен?