– Вот что у нас есть, Грев, – Мэтти терпеливо объяснила, как ей удалось проверить компьютер в штабе партии и выяснить, что информация в файлах была изменена, чтобы фальшивый адрес в Паддингтоне можно было напрямую связать с братом премьер-министра. – Любой человек мог открыть почтовый ящик, и я не думаю, что Чарльз Коллинридж вообще бывал в Паддингтоне. Кто-то другой сделал это от его имени, кто-то, решивший его подставить.
Теперь Престон слушал ее очень внимательно.
– Сегодня я с утра сама отправилась в Паддингтон, – продолжила свой рассказ Сторин. – И открыла там на вымышленное имя такой же почтовый ящик в том самом табачном магазине. Затем я доехала на такси до Севен-Систерс-роуд, где расположено лондонское отделение Банка Турецкой Республики, и открыла счет на то же вымышленное имя, но положила на него не пятьдесят тысяч фунтов, а всего сто. Все это от начала до конца заняло три часа. Так что теперь я могу заказывать порнографические журналы, платить за них с нового банковского счета, и их будут доставлять по адресу в Паддингтоне, что может причинить серьезный вред репутации одного совершенно невинного политика.
– Ты о ком? – не понял Гревилл.
В ответ журналистка положила на письменный стол редактора банковскую книжку и расписку из табачного магазина. Он с интересом посмотрел на них, но уже в следующее мгновение взорвался.
– Лидер оппозиции! – испуганно завопил он. – Какого дьявола ты сделала?!
– Ничего такого, – с победной улыбкой ответила Мэтти. – Если не считать того, что показала, как могли подставить Чарльза Коллинриджа. И то, что он, скорее всего, даже близко не подходил к табачному магазину или турецкому банку, а потому не мог купить акции.
Престон держал документы на вытянутой руке, словно они могли в любой момент вспыхнуть ярким пламенем.
– Из чего следует, что Генри Коллинридж ничего не говорил брату об акциях «Ренокса»… – продолжила Сторин, и по ее интонации выходило, что это еще далеко не все.
– И? Что еще? – нетерпеливо спросил ее шеф.
– Генри Коллинридж не должен был выходить в отставку.
Гревилл беспомощно откинулся на спинку стула, и у него на лбу появились капельки пота, к которым прилипли волосы. Вид у него был такой несчастный, что казалось, будто его раздирают на части. С одной стороны, редактор видел шанс напечатать превосходный материал, который благодаря широкой рекламе мог привести к существенному увеличению тиражей – задача, до сих пор для него непосильная. Достоверность материала Мэтти не очень его волновала: адвокаты могли доказать, что он никого конкретно не дискредитирует, а читатели будут в полном восторге.
Но, с другой стороны, главный редактор отлично понимал, какое влияние это окажет на гонку за лидерство. Ударная волна, не поддающаяся контролю, поглотит огромное количество невинных наблюдателей – возможно, включая его самого. Лэндлесс только что сказал ему по телефону, что у него совсем другая задача и теперь появятся новые важные дела. Престон убрал влажные волосы, прилипшие к очкам, но лучше видеть не стал. Он не мог решить, как поступить, чтобы Бенджамин остался доволен. Гревилл получил инструкцию от своего босса, по которой должен был согласовывать с ним все статьи, касающиеся выборов лидера партии, и испугался столь неожиданного поворота. Ему требовалось выиграть время.
– Мэтти, я даже не знаю, что тебе сказать. Не вызывает сомнений, что ты… не теряла времени даром, – пробормотал редактор неуверенно.
Он принялся мысленно листать словарь, пытаясь отыскать подходящие слова – бессмысленные и уклончивые, но дарившие теплое чувство поддержки. Этот словарь был сильно потрепанным, но уже в следующее мгновение он нанес Престону удар и с громким стуком захлопнулся.
– Ты доказала, что можно пробежаться по Лондону, открывая счета на имя Коллинриджа. Но мы ведь не знаем наверняка, что этим занимался не Чарли Коллинридж, – принялся рассуждать редактор. – В настоящий момент это самое простое объяснение. Ты со мной не согласна?
– А как же компьютерный файл, Грев? Он изменен. Ничего этого не произошло бы, если бы Чарльз Коллинридж был виновен.
– А ты не подумала о том, что с компьютерным файлом кто-то поработал не для того, чтобы подставить Коллинриджа, а что это сделал он сам или кто-то из его друзей, обеспечив ему таким способом алиби? Насколько мы знаем, изменен не файл рассылки, а учетный файл. Это могло случиться за минуту до того, как ты его увидела, чтобы сбить тебя со следа.
– К учетным файлам имеет доступ очень небольшая группа людей! – яростно запротестовала Мэтти. – И как мог Чарльз Коллинридж изменить файл, когда в это время он лечился в клинике?
– А как насчет его брата?
Девушка бросила на шефа недоуменный взгляд.
– Неужели ты всерьез веришь в то, что премьер-министр мог так рисковать, приказав изменить компьютерный файл в штабе партии, чтобы фальсифицировать улики – да еще после того, как он объявил о своей отставке?
– Мэтти, подумай, что было когда-то. Или ты еще слишком молода, чтобы помнить? Уотергейт. Документы сжигали, стирали кассеты с записями – и это делал президент. А во время Ирангейта секретарша вынесла инкриминирующие материалы из Белого дома в трусиках. За последние годы огромное количество помощников президентов и министров США отправилось в тюрьму. А у нас был Джереми Торп, которого отдали под суд за попытку убийства. И Джон Стоунхаус, отправившийся в тюрьму после имитации собственного самоубийства. И Ллойд Джордж, продававший звания пэров через заднюю дверь Даунинг-стрит и трахавший секретаршу на столе в зале заседаний Кабинета. В политике происходят такие странные вещи, каких не найдешь ни в одном романе. – Престон окончательно разошелся. – Власть – это наркотик, подобный пламени свечи для бабочки. Людей влечет к власти, и они забывают об опасности. Они готовы рискнуть всем: браком, карьерой, репутацией и даже жизнью – только бы не лишиться ее. Так что гораздо легче поверить, что Коллинриджи попались с поличным, а потом попытались замести следы, чем в твою историю про заговор против премьер-министра.
– Значит, ты не станешь печатать мой материал? – сердито спросила корреспондентка.
– Я ничего такого не говорил, – ответил ее начальник и улыбнулся, хотя в его улыбке не было даже намека на симпатию. – Я лишь хочу сказать, что у тебя недостаточно материала для серьезной публикации. Нам нужно соблюдать предельную осторожность, чтобы не стать всеобщим посмешищем. И тебе следует еще немного поработать над своей статьей.
Престон хотел показать, что разговор окончен, но не стал спешить с этим. Он уже слишком часто отмахивался от этой сотрудницы. Сама же она явно не собиралась отступать. С тех пор, как Мэтти поссорилась с Джонни, она только и делала, что работала над своей статьей, собирала детали и пыталась заглушить собственную боль, понимая, что, только узнав правду, сможет избавиться от эмоций, постоянно бушевавших у нее в душе. Она и не думала сдаваться. Ей отчаянно хотелось закричать, но Сторин твердо решила держать себя в руках. Сделав глубокий вдох, журналистка на мгновение опустила глаза, чтобы помочь себе расслабиться, и едва не улыбнулась, когда снова посмотрела на шефа.
– Грев, объясни мне так, чтобы я смогла понять. Либо кто-то подставил Коллинриджей, либо премьер-министр виновен в фальсификации улик. Так или иначе, но это грандиозный материал, которого хватит на то, чтобы в течение недели наша газета лидировала с большим отрывом.
– Ну да. Но что произошло на самом деле? Мы должны знать это наверняка. В особенности сейчас, во время гонки за лидерство в партии – мы не можем позволить себе допустить серьезную ошибку.
– Разве Коллинридж не заслуживает того, чтобы его оправдали? Ты хочешь сказать, что мой материал следует отложить до окончания гонки – когда вред уже будет нанесен?
У Престона закончились доводы, и ему совсем не нравилось выслушивать лекции от молодого репортера, да к тому же еще и женщины. Его терпение подошло к концу, и, как Сторин и подозревала, он решил спрятаться за грубостью и хамством.
– Послушай! – рявкнул Гревилл, наставив на нее палец. – Ты ворвалась в мой кабинет с фантастической историей, требуя, чтобы я предоставил ей первую полосу… Но ты даже не написала ни одного слова. И как я могу понять, есть ли у тебя отличная история или ты просто провела с кем-то удачный ланч?
Голубые глаза Мэтти сверкали, точно льдинки, а в голове у нее теснились самые разные оскорбительные слова, которые она могла бы швырнуть ему в лицо, но вместо этого на нее снизошло холодное спокойствие.
– Готовый материал будет на твоем столе через тридцать минут.
На самом деле прошло почти сорок минут, когда она вернулась, даже не постучав, с шестью страницами текста, напечатанного в два интервала, молча бросила листы на письменный стол начальника и встала напротив, показывая, что не отступит, не получив ответа.
Она так и продолжала стоять, пока редактор медленно читал одну страницу за другой, делая вид, что мучается, будучи не в силах принять решение. Однако на самом деле оно было принято через несколько минут после того, как женщина вышла из его кабинета – во время телефонного звонка владельцу газеты.
– Она полна решимости, мистер Лэндлесс, – сказал Престон медиамагнату. – И она знает, что у нее есть основа для отличного репортажа, так что не примет отказа. Проклятье, мне-то что делать?!
– Убеди ее в том, что она не права, – отозвался Бенджамин. – Переведи в отдел кулинарии. Отправь в отпуск. Повысь в должности, сделай редактором. Любым способом заставь молчать!
– Это не так просто. Она не только чертовски упряма, но и обладает превосходным политическим чутьем.
– Я удивлен, что мне приходится напоминать тебе, что в нашем бизнесе уже есть человек, обладающий самым лучшим политическим чутьем, – это я! Мне от тебя нужно только одно – держи в узде своих сотрудников. Ты хочешь сказать, что даже на это не способен? – угрожающе поинтересовался Лэндлесс. – Через две недели проклятая гонка за лидерство закончится. На кону очень серьезные ставки и не только будущее страны, но и мой бизнес – и твоя работа. Сделай все, что сможешь, чтобы ее заткнуть. И не пусти все псу под хвост!