— Покажи! Откуда у тебя? — потянулись к ножу Мишка и Потап.
Юрку блеск лезвия неприятно поразил. Он не знал, что у Хлюпы есть нож. На перилах загородки, отделяющей проезжую часть от тротуара, лежал ровным слоем снег. Юрка начал задумчиво счищать его рукавицей и пошел вдоль загородки подальше от ножа.
— Англичанин нашарохался, — засмеялся Игорь.
— Он уже не Англичанин, — напомнил Мишка. — Дай посмотреть.
— В другой раз, — спрятал Хлюпа нож. — Холодно, зараза. Что будем делать, велосипедисты?
Они еще мечтали иногда о большом многоместном велосипеде, но мечты эти становились с каждым разом все более отвлеченными. Только и осталось от этой мечты название — «велосипедисты».
— А может, правда в кино? — предложил Мишка. — Я бы во второй раз посмотрел. Там хоть тепло.
— У тебя сколько денег? — спросил Хлюпа.
— У меня нету, — смутился Мишка.
— У тебя есть? — повернулся Хлюпа к Потапу.
— Есть копеек восемьдесят. Мать дала Кольке и Верке на молоко на завтра.
— До завтра достанем. Давай.
Хлюпа нетерпеливо протянул руку, Потап помедлил, высыпал ему в ладонь мелочь вперемешку с крошками табака. Потом Хлюпа порылся у себя в кармане, достал смятый рубль и несколько серебряных монеток. Этого на всех не хватало.
— Юрка! — позвал он.
— Что?
— Иди сюда, «что»! У тебя деньги есть?
— На билет есть.
— Покажи.
— Я покажу, а ты выбьешь, — сказал Юрка, но, увидев ярость в глазах Хлюпы, быстро достал деньги.
— Вали за билетами, — высыпал ему в ладонь Хлюпа всю мелочь, что они насобирали. — Рубль держи, что ты дергаешься.
Юрка быстро пересчитал деньги, отошел от ребят, повернулся, чтобы бежать в кассу, и налетел на девчонку в белой шапочке, в пальто с белым воротником и белой опушкой на рукавах. Рядом с девчонкой шли два суворовца.
— Извините, — вобрав шею в плечи, быстро сказал Юрка суворовцам.
— Петров! — остановила его девчонка.
— Берестнева! Привет!
— Привет, Петров!
Краснощекие на морозе, подтянутые, прямые, суворовцы тактично отошли в сторону. Юрка заметил, что один из них держит развернутыми три билета.
— Ну, как ты там в нашей школе? — спросил Юрка.
— Ничего. А как у вас в тридцать четвертой?
В первое мгновение они обрадовались встрече, но постепенно наступило отрезвление. И радость уступила место неловкости.
— Вторую четверть закончил на четверки, — уже мучительно проговорил Юрка. — Есть даже одна тройка. По английскому.
— Я очень рада что тебя встретила, Петров, — как-то странно проговорила Нина.
— Я тоже. Ты косы отрезала, да?
— Я тогда была не права. Мне ребята потом рассказали, что ты действительно из-за меня пострадал. Материально, — добавила она. — Возьми!
— А, ерунда, — машинально взял он у девочки три рубля и тут же протянул их назад. Но Нина быстро отошла, подхватила суворовцев под руки, как взрослая, и исчезла с ними в дверях кинотеатра.
Юрка машинально пошел за Ниной и суворовцами, но прежде чем он успел дойти до двери, за его спиной появился Потап.
— Оп! — выхватил он у него три рубля.
— Отдай!
Но Потап тут же передал деньги Хлюпе и демонстративно отряхнул руки.
— Отдай! — подошел Юрка к Хлюпе.
— Ты мне отдай, что взял на билеты.
— Отдай, Ген! Отдай! Я должен ей вернуть.
— Ну? — угрожающе дернулся Хлюпа.
Юрка отдал смятый рубль и мелочь.
— Я должен ей вернуть, Ген, — без надежды сказал он.
— Кино отменяется! — объявил Хлюпа, пересчитав деньги. — Зажать хотел, Англичанин? Пошли. И не ной, а то врежу.
Ребята возбужденно устремились к магазину. Юрка отстал. Он чувствовал себя совсем скверно.
Хлюпа, Игорь и Потап вошли в магазин, а Мишка остался с Юркой на улице. Он обнял Юрку за плечи. Тот сбросил руку и зло спросил:
— Где велосипед? Когда будешь отвинчивать колеса? Бери отвинчивай! Бери, ну бери отвинчивай, — наступал он на Мишку.
Пьяный
В подъезде многоэтажного дома за гастрономом было тепло и уютно. Не хотелось уходить. Хлюпа, присев на корточки и прислонившись спиной к батарее, тянул неторопливо вино из горлышка большой бутылки. Ребята пили из бумажных стаканчиков.
— Другую начинать? — спросил Потап.
— Подожди, дай почувствовать эту, — остановил его Хлюпа.
Он сидел по-жабьи на корточках, гладил себя по животу и вбирал тепло батареи спиной и затылком.
Во дворе мальчишки появились веселенькими.
— А с бутылками что делать? — спросил Мишка и остановился посреди двора, расставив ноги и держа бутылки.
— Зачем взял? Вот чучело! — засмеялся Хлюпа.
Он забрал у Мишки бутылки и швырнул одну в мусорный ящик, а другую — в собаку, выскочившую из-за мусорного ящика. Несчастная дворняжка с визгом кинулась прочь.
На улицу Юрка вышел в пальто нараспашку.
— Она у меня спрашивает: «Ты в тридцать четвертой школе учишься?» — рассказывал он Мишке. — А ей говорю: «А ты в Суворовском училище?»
И оба пьяно расхохотались.
— Тихо! — неожиданно сказал Хлюпа. — Идем за бухариком.
Впереди двигался враскачку высокий пьяный человек в кожаном пальто и в пыжиковой шапке. В руках у него был пузатый портфель. Пьяный с трудом держал равновесие, с трудом переступал через трамвайные рельсы. Когда он перекладывал портфель из одной руки в другую, то кренился вслед за портфелем. Один раз он даже упал на колено, но тут же поднялся.
— Здорово нализался бухарик, — нервно сказал Хлюпа.
— Ген, а чего мы за ним идем? — тихо спросил Мишка.
— Маленький, что ли?
Ребята тревожным шагом перешли через трамвайную линию. Фигура пьяного раскачивалась в глубине слабо освещенного переулка. Игорь закашлялся. Пьяный остановился, хотел обернуться, но этот маневр ему было трудно проделать, и он пошел дальше.
— Когда ты только уедешь в свой санаторий, чахоточный? — с остервенением сказал Хлюпа.
— Ген, я же не нарочно.
— Иди ты! Отстань, если не можешь сдержаться.
Пьяный зашел за овощной ларек, прислонился к стене и съехал на землю. Ребята подождали немного, пьяный не вставал. Он подтащил к себе поближе портфель и прижал коленом к стене овощного ларька.
— Ну? — опросил Хлюпа ребят.
Его взгляд остановился на Мишке, и Мишка забеспокоился.
— Не я, Ген, только не я! У меня отец так же…
Хлюпа презрительно сплюнул под ноги и, поправив козырек замшевой кепочки, пошел к пьяному. Потап двинулся за ним. Около ларька Потап обогнал Хлюпу, наклонился, потрогал за ногу человека в кожаном пальто.
— Дядя!
Тот промычал что-то невразумительное, дрыгнул ногой, отпихиваясь. Нога распрямилась, и портфель упал набок.
— Бери! — задышал в затылок Потапу Хлюпа.
— Может, в нем ничего нет стоящего, — шепотом ответил Потап.
Юрка, Игорь и Мишка держались испуганной стайкой на той стороне улицы. Ближе подойти они боялись. Неожиданно из-за угла дома появились два парня.
— Гражданин, вставай! — громко сказал Хлюпа человеку в кожаном пальто.
— Дядя, здесь лежать не положено, — добавил Потап.
Парни прошли мимо. Некоторое время они молчали, потом один из них смущенно сказал:
— По-моему, эти ребята хотят его обчистить.
— Тебе показалось.
— Ты видел, какие у них рожи? — настаивал первый.
— Обыкновенные рожи. Что ты оглядываешься? Теперь кругом дежурят машины. Если что, милиция будет здесь через две минуты.
Во дворе дома, из-за угла которого вышли парни, взвизгнула гармошка. Шумная веселая свадьба появилась на улице. Хлюпа и Потап отошли от пьяного.
— Нашли время жениться, — поежился Хлюпа. Ему вдруг опять стало холодно. — Пошли отсюда.
Ребята заторопились, двинулись быстрым шагом из переулка. Мишка возбужденно засмеялся. Хлюпа посмотрел на него и остановился, оглянулся назад.
— Надо поискать другого, — жестко выговорил он.
— Не надо, Ген, — срывающимся голосом попросил Юрка.
— Ты что, Англичанин? Ты в сторонке постоишь. Брысь!
— Не надо, Ген, пожалуйста, не надо!
— Что не надо? У тебя деньги есть?
— Я возьму, Ген, у матери. Она даст. В долг. Я скоро пойду работать и отдам. Лучше я у матери возьму, чем с пьяным связываться.
— Ну что ты такой жалостливый? — разозлился Хлюпа. — Отойди от меня, что ты пристал? Я пошутил, понял?
— Я у матери возьму. Я у нее один, она даст.
— Бери у матери. Мне-то что.
Хлюпа испугался, что с таким маменькиным сынком они засыплются. Он сделал вид, что пошутил. Но Юрка понимал, что это была не шутка и, если уж он сам предложил взять денег у матери, то делать нечего, надо взять у матери, а потом он ей объяснит. Она поймет. Он был уверен, что она поймет.
Мама, мама, Зинаида Петровна
Трамвай ребята перехватили у вокзала и теперь ехали по центральной улице: Юрка — в моторном вагоне, все остальные, с Хлюпой, — в прицепном. Снег перестал. Юрка стоял в дверях кабины, смотрел сквозь лобовое. стекло на встречные трамваи, автомобили и канючил:
— Мам, дай пять рублей!
— Закрой дверь, — строго приказала Зинаида Петровна.
— Мам, дай пять рублей.
— Юрий, закрой дверь. Милиционера позову, честное слово.
— Мам…
Трамвай остановился, Юрка отступил к окну, пропустил пассажиров, которые входили через переднюю площадку, и снова подошел к двери, просунул голову.
— Мам, дай пять рублей.
— Не дам.
— Зинаида Петровна, дай пять рублей.
— Юрий, замолчи!
— Мам, дай пять рублей.
— Закрой дверь!
— Зинаида Петровна, дай пять рублей.
— Господи, да от тебя же вином пахнет. Что же ты со мной делаешь? Ты же…
— Знаю. Убиваю тебя. Дай пять рублей.
Юрка подался вперед, выдернул из-под руки у матери сумочку. Резко затормозил трамвай. Качнулись вперед пассажиры, Юрку прижало к кабине. Какая-то женщина схватила мальчишку за локоть.
— Ты что? Ты что?
Она держала его так, чтобы была видна зажатая в руке дамская сумочка. В другой руке Юрка держал десятку.