В этот момент вбежал Зденек. Ему передали, что Берл бахвалился: Карльхен, мол, первым делом пристукнет чешского писаря. Зденек поговорил с Фредо, и тот послал его сюда, в лазарет. Зденек был бледен и взволнован, но полон жажды действия. Это лучше, чем молча ждать, пока тебя зарежут, как барана.
— Поди сюда, — сказал Шими-бачи. — Прежде всего, отнеси-ка Феликса в четырнадцатый барак и положи его где-нибудь, хотя бы на свое место. Блоковый не откажет тебе в такой пустяковой услуге.
— И еще вот что, — добавил Вольфи и взял Зденека за рукав. — Ты ведь уже окреп и не похож на мусульманина. Найди-ка себе дубинку и живо возвращайся обратно в лазарет. Скажи Диего, что тебя прислал я.
Врачи обходили больных и шептали им: «В двадцать первый или двадцать седьмой барак!»
Фредо поспешил на стройку, взяв с собой Бронека. Там он подошел к Гонзе Шульцу.
— Есть у тебя несколько надежных чехов? Организуй их вместе с поляками, которых тебе укажет Бронек. Каждому надо сказать, что зеленые готовят налет на лазарет. Если это произойдет, все вы сразу перестанете работать. Ясно?
Гонза улыбнулся.
— Ничего не делать — моя специальность. Но будет ли этого достаточно?
— Вероятно, будет. Пока. А если понадобится еще что-нибудь, я приду сам или пришлю Бронека.
К ним подошел Мирек. Фредо побежал дальше. Гонза подозвал Ярду и объяснил ему и Миреку, в чем дело.
— А если придут эсэсовцы? — опасливо возразил Мирек.
— Придут, придут!.. Пока они не пришли, не можем же мы спокойно смотреть, как зеленые громят лазарет.
Ярда кивнул и быстро обошел нескольких чехов. Бронек тоже не медлил. Греки уже все знали от Фредо, а на стройке за ними было решающее слово, потому что это были старые хефтлинки и лучшие работники. Рапортфюрер Копиц ушел из лагеря, а Карльхен с Хорстом стали искать Фрица. В бараке его не оказалось, штубак не видел его с утра. Среди немцев его тоже не было, он ушел из немецкого барака после первой ссоры с писарем, еще до того, как тотенкоманда унесла Пауля в мертвецкую.
— Где же он, черт подери? — хрипел Эрих. — Задерживает всех нас!.. Может быть, Зепп знает?
— Зепп сторожит Янкеля в мертвецкой.
— Коби, сбегай туда, спроси его. А ты, Гюнтер, дойди до кухни, ударь в рельс и вызови капо-электрика.
Коби побежал по апельплацу. Темное строеньице мертвецкой торчало среди талого снега; ее дверьми сегодня не хлопал ветер, они были забиты гвоздями, и за ними слышался писклявый голосок Янкеля.
Зепп стоял у двери, глядя в щелку. Он помахал Коби рукой.
— Погляди, что он делает, совсем спятил.
Коби заглянул в щелку и не сразу понял, что там происходит. На полу лежали голые трупы, и трудно было разобрать, который из них Пауль. В углу, недалеко от двери, стоял тщедушный Янкель, тоже голый и синий от холода, и легонько, но упорно стучал лбом о стену.
— Ты у него отнял одежду? — удивился Коби.
Зепп усмехнулся.
— Все равно штаны не держались бы на нем без пояса. А кроме того, все обитатели мертвецкой должны быть голые.
— Не дури, — сказал Коби, — рапортфюрер хочет сдать его в гестапо. Брось-ка ему одежду в окно, а то он замерзнет прежде, чем его повесят. И пойдем со мной.
— А если он удерет?
— Окно высоко. Да и куда ему удрать в лагере? Сейчас есть дело поважнее. Не знаешь, где Фриц?
Зепп лениво нагнулся за кучкой одежды, лежавшей рядом, и ехидно взглянул на Коби.
— Не прикидывайся, что ты сам не знаешь.
— Откуда мне знать? Его всюду ищут. Он должен вести нас на лазарет.
Зепп взял брюки Янкеля, вынул из них пояс, свернул его колечком и сунул в карман.
— Разве ты не видел, что сделал Фриц, когда мы выгрузили хлеб?
Коби покачал головой. Зепп подошел поближе.
— Даешь слово, что это останется между нами? Фриц сейчас, наверное, сидит в Мюнхене и пьет пиво.
Коби вытаращил глаза. Зепп был горд таким эффектом.
— Da bleibt dir einfach die Spucke weg!.
— Он ухлестывал за шофершей, — сказал наконец Коби. — Но где она его спрятала?
— Я сам видел, — похвалился Зепп. — Здорово он смотался: через борт и под брезент. В воротах никто не заметил.
— А нам что делать? Ты же знаешь, что это может нам дорого обойтись.
Зепп пожал плечами.
— Этот лагерь — не то, что прежние. В старом Дахау нас бы заставили стоять на апельплаце, пока беглеца не поймают. Два или три дня. А в Гиглинге такие штучки уже не в ходу. Кроме того, мы с тобой нужны им в четверг для призыва. Нас не прикончат, бояться нечего.
— Скажи о Фрице хотя бы писарю. В конторе и без того дым коромыслом. А тут еще такой сюрпризец.
— И не заикнусь. И ты тоже. Пусть-ка его поищут. Чтобы мне отсчитали двадцать пять горячих за то, что я не донес сразу? А кроме того, может быть, никто не узнает, как он удрал, и эта шоферша будет по-прежнему ездить к нам. Что, если ты и я тоже попробуем?..
Коби пришлось согласиться, что Зепп прав. Они вместе отправились в контору, твердо решив молчать как рыбы. В крайнем случае они посвятят в это Гюнтера, третьего члена абладекоманды.
Послышался звон рельса, десятки голосов повторяли на все лады: «Монтер! Монтер!», но Фриц не появлялся. Писарь, красный как рак, побежал к Лейтхольду.
— У нас не хватает одного человека. Никак не доищемся, герр кюхеншеф. Этот наглец способен перелезть в женский лагерь и валяться там где-нибудь. Прежде чем я доложу коменданту, прошу вас, давайте пройдем все три женских барака, может быть, накроем его там.
Лейтхольд вышел из кухни и заковылял к калитке. Он и писарь прошли в женские бараки и осмотрели там все закоулки — что было довольно несложно, но видели лишь испуганные взгляды девушек. Блоковые женских бараков качали головой и, видимо, вполне честно говорили, что, кроме фрау надзирательницы, сегодня в женском лагере не появлялся никто; даже доктор Шими-бачи еще не приходил.
Карльхен тем временем уперся, как бык: он не поведет «зеленых» на погром лазарета и вообще без Фрица не пойдет ни на что. Зепп, правда, для виду заявил, что готов возглавить это дело (ему хотелось отвлечь внимание от Фрица), но никто из «зеленых» не отнесся всерьез к его предложению.
Писарь вернулся из женского лагеря, ухватил Хорста за рукав и прохрипел, что с него хватит: он немедля идет в комендатуру и доложит об исчезновении заключенного. Из-за такого стервеца, как Фриц, он не намерен получить порцию горячих. Хорст разубеждал его, но не очень настойчиво. «Писарь-то прав», — думал он; у немцев постепенно возникла уверенность, что, как ни кинь, хуже этого дурацкого налета на лазарет ничего не придумаешь. «Зеленые» уже знали, что там им предстоит схватиться с Диего и его товарищами.
Писарь зашагал к воротам и оттуда в комендатуру, к Копицу. Там было, как всегда, жарко натоплено. Дейбель стоял у стола, собираясь идти в лагерь, и затягивал ремень и портупею, на которой болтался большой револьвер. Копиц налил ему для бодрости рюмку водки, другую рюмку держал в руке.
— Хвати-ка рюмашку, — подмигнул он Дейбелю. — Вон как раз идет писарь, видно, хочет доложить нам, что в лагере что-то стряслось.
Эрих вытянулся в струнку.
— Простите, но я по другому делу. Произошла еще одна неприятность: видимо, сбежал заключенный Фриц.
Копиц поперхнулся водкой и закашлялся. Дейбель выхватил из-за голенища красную резиновую плетку и бросился к писарю.
— Ты его выжил из лагеря! Фриц отличный немец, а ты на него взъелся!
Копиц оттащил Дейбеля, но сам не мог произнести ни слова.
— Не мешай, Руди… Это ты хотел вздуть Фрица, и если бы не писарь… Ты сам виноват…
— Я? Фриц был мой человек! От меня он не сбежал бы!
— Молчать! — рявкнул Копиц. — Назад! — И сам накинулся на писаря. Если бы только не призыв в четверг, если бы у меня не становилось все меньше зеленых, я бы тебя пристрелил, писарь, ты этого заслуживаешь!
Эрих не чувствовал за собой вины, но понимал, что сейчас лучше помалкивать.
— Нужен общий сбор! — кричал Дейбель. — Иначе я снимаю с себя ответственность!
— А на ком, собственно, лежит эта ответственность, на тебе или на мне? Никаких сборов! Фриц наверняка где-нибудь в лагере, через ограду он не полезет, я его знаю. Руди, немедленно проверь, включен ли ток. И обойди часовых, узнай, не заметили ли они чего-нибудь подозрительного. Писарь, мы с тобой идем к воротам.
У ворот Копиц допросил часового.
— Ты стоишь с утра. Кто выходил из лагеря?
— Писарь, вот уже в третий раз. Девушки вышли на работу, как обычно. Потом Ян с грузовиком, потом надзирательница… И вы сами, герр рапортфюрер. Вот и все.
— Тележка еще не выезжала за строительными материалами?
— Никак нет. И тотенкоманда тоже.
— Кто ездил за хлебом? Зепп?
— Так точно. Он и Ян. Когда машина возвращалась после разгрузки, я заглянул через борт, все было в порядке.
— Шофера ты знаешь?
— Как не знать, фрау Вирт ездит каждый день.
Копиц вошел в лагерь.
— Фриц не сбежал, — проворчал он. — Он где-то у баб.
— Я тоже так думаю, — отважился вставить писарь, поспешая за рапортфюрером. — Мы с герром кюхеншефом осмотрели все женские бараки и уборную.
— Неужели он все-таки смылся? А впрочем, на Фрица это похоже, взорвался Копиц. — Восемь лет просидеть в лагере — это его устраивало. А как пришлось отправляться на фронт, навострил лыжи! Писарь, мы сделаем перекличку в бараках.
— Сегодня это будет трудновато… Взгляните сами, герр рапортфюрер… — Писарь указал на главный проезд. Там было полно людей. Общее беспокойство, ожидаемый погром, бегство больных из лазарета — все это превратило лагерь в кишащий муравейник. — Это значило бы задержать стройку, а она до сих пор шла бесперебойно…
Копиц остановился. Он и вправду не знал как быть. У ворот тем временем вновь раздалось «Achtung!», и подошел Дейбель.
— Ну что? — издалека крикнул ему Копиц.
— Ничего. Никто его не видел.
— Грузовик — это единственная возможность, — вслух размышлял Копиц. Он влез под машину, уцепился там как-нибудь и уехал… Слушай-ка, обратился он к Дейбелю, — собери всех блоковых на апельплаце, скажем им напрямик, что ищем Фрица. Если кто-нибудь укрыл его, повесим обоих! Постарайся вытянуть из них все, что они знают. Но общего сбора не будет! Стройка не должна останавливаться ни на минуту, это решено.