Ана зло хохотнула и пошла прочь, не оглядываясь. Затем побежала, перемахнула ограду и наддала, вслушиваясь в гул Первой площади, растущий с каждым шагом. Ана вылетела из-за угла ограды особняка — и сразу попала в свет многих фонарей, в тугую тесноту толпы.
«Бесов дядюшка» не просто раздобыл большой барабан! Он пустил слух, и сделал это с умом. Люди собрались и сами принесли фонари и свечи, как им было велено. Люди расселись на крышах и понаставили лестниц с опорой на балконы, чтобы видеть всё и сидеть удобно. Люди ждали того, что им пообещали вроде бы шуткой: волшебства…
Возле обтрёпанного барабана мялся знакомый «разбойник» с дудкой и связкой колокольчиков. Не менее знакомый пожилой страж — тот, из трактира — держал ящик с ножами для метания. Седой волкодав сонно грыз кость, никого не замечая. Ана проглотила ком и вдруг поняла: все эти люди и даже их пес знали беса Рэкста, до смерти его боялись… и так же отчаянно скучали.
— Почтеннейшая публика! — завизжала Ана, вспомнив пустынную Казру, охочую до зрелищ, — только сегодня, как же вам повезло!..
«Разбойник» дунул в дудку и позвенел колокольчиками. Страж запалил пропитанные маслом дрова, и сразу вспыхнул высокий костер. Толпа загудела, бросила первую подачку — разрозненные, редкие хлопки. Ана запрокинула голову, изучая роскошную, лучшую в своем роде площадь для выступлений, с многими натянутыми тросами, с переливчатым стеклянным куполом, кое-где сплошным, а кое-где имевшим окна в темное вечернее небо. Ана подпрыгнула и вцепилась в нижний канат, отметила его приятность на ощупь и внутреннюю теплоту… Но удивляться и думать уже не могла. Толпа — то еще чудище! Если ей не дать вдоволь фальшивого площадного волшебства, сожрет по-настоящему!
Когда праздник угас, Ана тихо ускользнула с Первой площади, одна. Побрела прочь, трогала набитый кошель и улыбалась. Только денежки, подобранные с мостовой после выступлений, грели руку и взблескивали живыми улыбками. Сейчас у Аны был при себе богатый запас площадного смеха.
— При твоей гибкости странно, что обошлось без показа женщины-змеи, — негромко удивились из-за спины. — Но вечер получился занятным. Меня зовут Лоэн. Можно пройтись рядышком и поболтать?
Ана приняла флягу с кислым квасом у случайного — или скорее неслучайного? — попутчика. Благодарно кивнула, когда Лоэн укрыл плечи платком, теплым и мягким. Двигался новый знакомый беззвучно. В нем чудилась особинка, пока невнятная и потому интересная.
— Одной сложно держать такую толпу. Им бы надо что-то для страхов, охов-ахов, — Ана скорчила рожицу. — Ядовитые змеи, ужасный лев с бантиком на гриве или хоть танцующий медведь. Ух ты! Ворота до сих пор не закрыли. Здорово, я устала, лезть через стену не хотелось.
Лоэн бросил страже медную монетку и снова заскользил рядом, сосредоточенно рассматривая палый лист на дороге, пиная мелкие камешки… Молчалось с новым попутчиком вроде и неплохо, но как-то фальшиво.
— Там было нечто вполне ужасное, но без твоего согласия оно не решилось показаться, — доверительно сообщил Лоэн. Оглянулся на город, уже довольно далекий, стены занавешены туманом и видны смутно. — Хочешь, познакомлю?
— Конечно.
Ана сбежала к реке, прыжком ухнула в воду, окунулась с головой и взвизгнула от восторга: кожу обожгло холодом и свежестью! В волосах запутался дубовый листок, к плечу пристал клок водоросли, будто водяной по осени перелинял и потерял прядь из бороды… Под ногой что-то шевельнулось, опора вдруг вынудила балансировать, удерживая равновесие. Опора изогнулась, с силой выбросила тело вверх, и Ана расхохоталась, взвилась над рекой в серебряном облаке брызг, сделала сальто и спружинила на канат… чуть теплый, добровольно подставленный под ноги очень и очень удобно. Канат шевелился, Ана проследила его взглядом — уходящий в глубину, к темной массе чего-то огромного.
Река всколыхнулась, вышла из берегов и вмиг обмелела, когда с ревом и грохотом темная масса восстала из глубин!
В слабом лунном свете дракон выглядел снежно-ярким, алые гребни по спине и крыльям празднично дополняя белизну.
— Красотища, — выдохнула Ана, обнимая ус и продолжая упираться в него же ногами. — С ума сойти! Жуткая красотища… Ну и зрелище было бы, если бы ты не прятался на крышах, предоставив всем думать, что над площадью натянуты канаты, а не твои усы!
Вцепившись в ус, Ана висела выше деревьев, облитая светом луны, обласканная ветром и обжигающе, безмерно счастливая. Дракон улыбался во всю пасть, умильно сложив на шее верхние лапы и устрашающе растопырив средние. Нижних Ана не видела, их омывала река. Ус плавно опустился, вернув Ану на берег, в жухлую траву.
— Да уж, когда вы с ним выступаете, впору уходить из города, — признала неизбежное Ана, покосившись на Лоэна.
— Мы не выступаем. Все полагают, что в мире нет драконов, — Лоэн протянул сухое полотенце. Бросил рядом мешок. — Рубаха, штаны, башмаки. Переоденься. Все же осень, холодновато.
Дракон придвинулся, отгородил крылом комнатку. Ана мигом содрала мокрую одежду и натянула сухую. Свойски погладила крыло, бархатистое на ощупь.
— Эй, он твой вервр? А ты его дракон, и вместе вы целое, да? Теперь мне примерно понятно, почему вспомнить оба имени так важно для вервра. Лоэн, — Ана дождалась, пока крыло поднимется. — У меня вопрос. Важный. Наверняка знаешь, какой.
— Я не готов назвать древнее имя своего брата, — лицо вервра стало будто каменным.
— Вот как даже… Хм. — Ана запрокинула голову и улыбнулась дракону, взволнованно вздохнувшему в вышине. — Он у тебя сухарь, да? Тяжело.
— Сейчас мир балансирует на грани катастрофы, и я готов дать тебе объективное знание ситуации, каким обладаю. Но при этом… — Лоэн осекся, заметив отрицательный жест Аны.
— Папа хищник, ты хищник, — резко сообщала Ана. — Ты ему брат, это правда, я уверена. Ты не помог ему в самом для вас, вервров, главном. Значит, одна территория и двое сильных, да? Тебе вроде как нужен честный бой, но глубоко внутри ты знаешь, насколько папа силен. А еще он прав. Тебе больно думать о поражении! Ты… ревнивый. Могу понять и это. Когда я увидала Ному и учуяла, как он смотрит, я озверела! Ладно… Я думаю, я не отвлекаюсь. — Ана обхватила колени и плотно сжалась, зажмурилась. — Ты определенно из тех, кто выменивает и знает цену. А я не терплю размен волшебства на выгоду. Ты испортил нашу встречу с драконом! — Ана ткнула пальцем вверх и снова сжалась в комок. — Он — лучшая твоя половина, вот! Как его зовут?
— Эн. Эмоции перехлестывают, это нерационально и я предлагаю…
— Папа так хотел попасть в Тосэн! Вон там, за холмом, мы ночевали раз двадцать. Ты ни разу не пришел к костру, хотя мог. Теперь знаю, почему. А папа тебя ждал, я помню, он смотрел на реку, на стены города… Он был бы рад, и не пришлось делить территорию.
Ана встала и глянула на беловолосого вервра прямо, с вызовом. В душе не было злости, но боль… Боль делалась всё сильнее.
— Даже странно, я все так ясно понимаю о тебе и папе! Не знаю, но угадываю без ошибки: ты хитростью присвоил город, для него важнейший. Тосэн — боль и память о папином друге. А ты… Ну и сиди тут, дуйся. Не скажешь имя? И не надо! У него есть новое имя. У него есть я! И не зарься, ты мне не дядюшка, не друг и не спутник! — Ана запрокинула голову. — Эн! Ну ты с ним и натерпелся! У вас одно сердце на двоих, твое! Эн, если попрошу, отвезешь меня в город Эйнэ? С ума сойду, если сию же ночь не полетаю на драконе. Эн, я тебе за это подарю самую звонкую серебрушку с праздника. Вот, её кинул мне под ноги пацан лет шести. Из копилки добыл и отдарил за радость. Сокровище, правда?
Ана подбросила монетку — и та мигом пристала к драконьему усу, сделалась частью чешуи.
Огромный, величественный и ужасный Эн выпрямился во весь рост и широко расправил обе пары крыльев. Взревел — и из ночного неба откликнулся гром. Ус обвился вокруг Аны, дернул её вверх и плотно умостил на драконьем носу.
Молния высветила мир, делая на миг неподвижным и очень подробным. Бледное лицо вервра Лоэна, запрокинутое вверх и какое-то страдальческие, утомленное… Взволнованный вихрем лес, разлом облачных гряд, созданный молнией, пена у ног дракона, великолепный хвост, сияющий бликами грозы.
Рывок на взлете — и земля удалилась, и душа взмыла. Ана закричала, требуя лететь выше и быстрее! Дракон взревел в ответ, окутался молниями, как мехом… Волосы Аны встали дыбом, кожу продрало болью. Тучи сразу обступили — темные, ледяные. Тело дракона извивалось, скользило выше и выше, пока не оказалось над осенней грозой. Луна сделала Эна сияющим и окончательно волшебным… Гроза быстро осталась позади. Внизу плыли горы, светился крошечными огоньками крошечный замок на перевале, смутно памятном для Аны. Дракон рявкнул еще разок, сложил крылья и камнем упал из ледяной вышины! Шкура нагревалась, алые гребни источали какое-то немыслимое, жидкое сияние, алость разбрызгивалась искрами, отмечая след полета.
Ана вдруг ощутила себя свободно падающей, пребольно саданулась лопатками и копчиком, расхохоталась, забила пятками от восторга… а дракон уже изгибался, шурша чешуей по крыше и разрушая часть черепицы — и разворачиваясь, чтобы снова кануть в темный омут небес.
— Чудеса иссякли, — Ана поймала мешок с вещами, брошенный напоследок предусмотрительным драконом. Зевнула… — Как же хорошо.
И правда, лежать на незнакомой крыше посреди города, еще неизвестно какого, смотреть в звездный омут и следить, как растворяется в нём алый с перламутром след драконьего полета — что может быть лучше? Ана снова зевнула. Впечатлений так много, что усталость туманит сознание. Хочется свернуться клубком и спать. Рука уже удобно мнет мешок, формуя подушку под голову…
Удар! Дрожь крыши. Азартный вопль!
— Ну что еще? — потягиваясь, огорчилась Ана. — Тут люди спят, между прочим.
— Дракон! — заорали в ухо.
— Улетел. И он поломал меньше черепицы, чем ты. Стыдно, людям крышу теперь чинить, а ведь осень. Дожди.
Ана снова зевнула, чуть не вывихивая челюсть. Из-под ресниц глянула на очередной сюрприз ночи: беловолосого недоросля с сумасшедшими, полыхающими алостью, глазами — чуть раскосыми, похожими на драконьи.