— Ана!
В затылок вошел крик — острее ножа, больнее предательства!
Ана споткнулась, кубарем покатилась и замерла, скорчилась у стены, хрипло хватая ртом воздух, слушая звон в ушах и глотая желчь. Её вырвало? Что за ночь такая…
— Я слышу, — набрав горсть снега и умывшись, выдохнула Ана.
Села, откинулась на холодную стену и прикрыла глаза.
Если честно, с самого начала зима была не в радость… пусть тут и не север, но дни коротки, облака похожи на войлок. С осени душа Аны перелетной птицей стремилась на юг, и приходилось перемогать кочевую жажду, как можно больше времени проводя у огня. С людьми. Темные ледяные улицы казались чужими. Их следовало пробегать быстро и без оглядки. И вот — беда догнала в глухой ночи, словно стрела…
Голос, который позвал, был тот самый: знакомый по короткому пребыванию в городе Тосэне. Голос полумертвой от голода маленькой нобы… как её звали? Миана хэш Омади. Миана совсем не умела улыбаться. И, может быть из-за этого, позже не раз вспоминалась, вдобавок задним числом в ней замечалось сходство с Лией — в упрямом желании упорядочить жизнь, исправить то, что иные бы и трогать не стали. Миана не позвала бы без причины. Тем более не создала бы своим криком такой боли!
— Иду, — повторно умывшись, шепнула Ана и заставила себя встать. Снова гноилась рана от кровожадного шипа сиреневой розы. — Иду… сейчас.
Мир сделался зыбким, полупрозрачным. Мир слоился, искрился снегом здешним и нездешним… Рядом, на мостовой Эйнэ, было мало света, а далеко в Тосэне яркие фонари золотили корку льда. Ана шагнула отсюда — туда, упала без сил… и была бережно подхвачена, укутана в мех. Роскошный густой мех, пахнущий богатством и неволей. Ана вдохнула — и провалилась в сон…
— Да что за напасть! Скорее же, надо очнуться. Дыши!
— Дядька Кочет, — прошептала Ана, стараясь отстраниться, накрыться хоть чем… и спать дальше. — Дышу я, дышу!
— Ага. Тогда слушай, — в ухо, тише тихого, пробормотал «бесов дядюшка». — Одному я бесу служил, и другого мне не надобно. А только выискался другой. Давно ко мне клинья подбивает, людей моих подкармливает да выспрашивает. Не ему я показывал тебя в тот вечер, а только и он углядел… И сделался в доме Омади первый советчик. Бес, я сразу опознал. Но зовет себя человеком. Представляется как Лоэн хэш Горса, барон. Я вызнал: титул купил, имение у него наилучшее, уважают его в Тосэне и окрестностях крепче год от года. Могуро старый и сынок его, вот крысы двухвостые, оба у Лоэна на побегушках, из столицы-то их выдворили.
Сон сгинул. Под меховым покрывалом сделалось холодно до дрожи и стука зубов! Ана рывком села, смаргивая круговерть бегучих звездочек. Хоть смотри, хоть зажмурься — густо летят, заразы… и снова подкатывает спазм рвоты. И рот уже полон желчью.
Под нос сунули пахучее, в руку — чашку, на голову — мокрую простыню, ледяную. Ана вдохнула всей грудью, прополоскала рот, встряхнулась — и начала выбираться из-под ткани. Теперь она уже видела Кочета, пусть и смутно. Осознавала себя и постепенно вспоминала ночь: бал, нападение на Гэла, явление нэйя, матушку Улу, бег через город… и крик.
— Я не могла просто так заснуть, я сюда спешила не для отдыха, — хмурясь, неприятно удивилась Ана.
— А проспала бы долго, не умыкни я еще у Рэкста чудесное средство. От пьянства, яда и прочего разного. Себе берег, одна понюшка, — без огорчения отметил Кочет и сунул под руку чашку с обжигающим отваром трав. — Видишь, давно сей Лоэн желал заполучить тебя. Отделал все крыло дворца: книг понавез, прочего разного… Похоже, ты очень ценная ему. Очень!
— Миана из-за него согласилась позвать меня? — не поверила Ана.
— К ночи ей весть пришла с птичьей почтой, вроде бы из столицы и вроде надежная: убьют тебя сию же ночь. Она прочла, побелела, ну и — в крик, — охотно пояснил Кочет.
— Убьют, — задумалась Ана, медленно кивнула. — Дальше, дядька Кочет. Что-то от истории твоей на душе черно.
— Так почти всё рассказал. Я с осени устроился к Омади управителем, сослался на тебя. Хозяйка возразить и не решилась. Дел беса здешнего не понимаю, вовсе не людские они. То искрит, то гудит, но переливается… А вчера вроде затихло всё. Думаю, дозрело до готовности. Ну, я и начал следить во все глаза. И уследил.
— Где он сам?
— Так сюда идет, пожалуй. Быть не может, чтоб он, тебя желая уловить, моих затей не выследил, — пожал плечами Кочет. — Смекай, что станешь делать. Вон он, пожаловал.
Ана обернулась к двери — и та открылась словно бы под давлением взгляда. Лоэн выглядел точно так же, как и осенью. Лицо спокойное, глаза умные и глубокие, движения плавные, выверенные. Прошел через комнату, чуть кивнул Кочету и жестом предложил ему удалиться. Сел в кресло и наметил улыбку — не для тепла, для приглашения к беседе.
— И не стыдно? — укорила Ана. — Этой упрямой Омади солгать — нож острый. Но ведь из-за вас она лгала. Думала, жизнь мне спасает, так?
— Никакой лжи, — улыбка пропала, Лоэн сделался серьезен и строг. — Я надеялся отложить разговор на сутки. Но, видно, не судьба… Миры и царства — простор, пока что непостижимый для твоего сознания. В трех нижних царствах сейчас нет силы, сравнимой с иерархией бессмертных. По разным причинам, в первую очередь из-за избытка неопределенности, для них важно вывести за скобки ваш мир. Решение принято давно, оно неукоснительно исполняется. Прежде одними методами, теперь иными. Мои возможности не позволяют отстоять весь мир, но я получил право на один его город. Ты новая наследница атлов, о тебе не знает королева. Ты должна выжить. В дальнейшем…
Ана зажала уши, зажмурилась, пробуя втиснуть в сознание услышанное и не сойти с ума. Только что полузнакомый вервр с грустными и мудрыми глазами сказал спокойно и буднично, что знакомый мир вот-вот исчезнет! Весь мир? Весь, такой огромный?
— Весь мир? — переспросила Ана, заставляя себя смотреть, слушать и сознавать.
— Когда Ул вступил в конфликт с моим братом и после покинул мир, возник небольшой дисбаланс. Когда мой брат уничтожил беса с картой Кукольника, дисбаланс вырос. Когда ты стала взрослеть, он еще более усугубился. Ваш мир стал не то чтобы досягаем, но… но возникла возможность дотянуться и пробудить то, что однажды было сюда отправлено. Оружие. Его остановили атлы прошлого. Остановили, но не уничтожили. — Лоэн позволил себе прямо взглянуть на Ану. — Я просчитал варианты. Не вижу ни одного, дающего шанс на победу. Оно совершенно. Я полагаю изоляцию худшей из тактик и тем более стратегий, но иного теперь не дано. Оружие создано слиянием природы различных царств в неприродном базисе…
— Оно — где? — Ана тупо глядела на свои руки и злилась: отчего ладони лежат на коленях совершенно спокойно? Ведь в душе лед и страх…
— В Эйнэ, конечно, — пожал плечами Лоэн. — Что еще могло стать причиной выбора этого города местом постоянного пребывания моего брата? Оно там, и оно уже пробуждается. Изменить я ничего не могу. Мне жаль.
Ана медленно свела пальцы в замок, и разъединила, и снова свела в замок. Мысли не пожелали прийти в порядок, хотя обычно простое действие помогало, папа Ан учил именно так концентрироваться и собираться.
— А люди? — Ана постаралась глубоко заглянуть в глаза Лоэна, чтобы уловить, велика ли ложь… вернее, насколько много он недоговаривает.
— Люди четвертого царства и есть та сложная переменная, которую желают вывести за скобки, — терпеливо пояснил Лоэн.
— Убить, — поправила Ана.
Тишина сделалась прозрачной и какой-то хрустальной… Вервр Лоэн не лгал. Он даже не делал попыток недоговаривать, просто молчал и ждал, придя в выводу: никакие изменения уже невозможны. Принять реальность — это единственный выход для Аны.
— Вы вовсе, ну просто ни в чем, не похожи на брата, — Ана встряхнулась, сгоняя мурашки. — Хотя я тоже на своего брата не похожа. Бывает. Вы, кажется, и не злодей. Но вы от этого еще хуже… уж простите. Вы что, не вмешаетесь?
— Я обрисовал ситуацию: любое вмешательство бессмысленно, поскольку соотношение сил заведомо… — начал Лоэн и осекся, поймав резкий жест Аны.
— Папа говорил много раз: «Это мой мир». Он не знает слова «заведомо». Он иногда вытворяет разное, и даже страшное. Даже убил меня однажды! А вы теперь спасли… как бы. Только мне не годен ваш умный выбор. Ану я прощу все, это ведь его мир. А вы — гость мимохожий. Везде и всегда.
Ана пожала плечами, отбросила мелкие мысли и сосредоточилась на главном, чтобы не передумать и не усомниться. Она развела руки шире, шире…
— Бара! — Ана заверещала, запрокинув голову. Хлопнула в ладоши и снова раскинула руки. — Ош Бара! А ну мигом туда, куда я хочу! Ты и все прочие тоже!
Ана прыжком рванулась туда, в Эйнэ — и успела краем глаза увидеть, как Лоэн дернулся остановить её, перехватить… И буквально наткнулся на оскаленную морду белого дракона. Глаза чудища полыхали яростью, рычание колебало не воздух даже — само бытие! Дракон скалился, оплетал усами пространство, откуда только что ускользнуло тело Аны… и вервр Лоэн не мог удержать её, бесполезно шаря по частоколу драконьих усов.
— Её выбор! — взорвалось в голове рычание Эна.
Ана рухнула лицом в ледяную колючую траву, едва припорошенную снежком. Зима в столице так себе, ни мороза, ни сугробов, — Ана подумала это отстраненно, и сразу вскинулась, огляделась. Она попала именно туда, куда желала — в Эйнэ, во двор хэша Лофра. Недавно, поздним вечером, она стояла вон там, смотрела на матушку Улу и на хрупкую нэйю, торопящуюся к ней — согреться…
Ветер бросил в лицо пригоршню снежных игл, словно пощечину дал.
Над городом занимался дымный, тусклый рассвет. Эхо в лабиринте улиц грохотало и выло, столб сажевой копоти пер вверх и утыкался в низкое тучевое небо — недалеко от двора Лофра: там Ана помнила главную городскую площадь. По двору сновали люди, и все были заняты, все определенно знали, в чем их дело. Звенело оружие, ржали лошади… Было невозможно поверить, что прошло несколько часов — два? Три? Точно не более, ведь еще не рассвело! Прошло так мало времени, а город дрожит, стены в трещинах, у людей серые лица, несут раненных… Значит, Лоэн воистину не солгал: кто-то очень сильный, а может и всемогущий, приговорил мир к уничтожению.