— Это все племянники и племянницы мисс Аранделл?
— Совершенно верно, сэр. Кроме доктора Таниоса — мужа мисс Беллы, мисс Белла — племянница мисс Аранделл, дочка ее сестры, — он иностранец, грек вроде бы. А мистер Чарлз и мисс Тереза — брат и сестра.
— Понятно. Значит, в гостях собрались только ее родственники. И когда же они уехали?
— В среду утром, сэр. Но доктор Таниос и мисс Белла приезжали и на следующие выходные, их беспокоило здоровье мисс Аранделл.
— А мистер Чарлз и мисс Тереза?
— Они приезжали на другие выходные. После которых она и умерла.
Любопытство Пуаро не знало предела. Я никак не мог взять в толк, зачем ему все это знать. Тайна письма получила свое объяснение, и, на мой взгляд, в самый раз было бы сейчас с достоинством ретироваться.
Моя мысль словно передалась ему.
— Eh bien[179],— сказал он. — Все, что вы мне рассказали, очень интересно. Я должен посоветоваться с мистером Первисом, так, кажется, зовут адвоката? Благодарю вас за помощь.
Он наклонился и погладил Боба.
— Brave chien, va?[180] Ты любил свою хозяйку.
Боб радостно откликнулся на эту ласку и в надежде поиграть принес большой кусок угля. Но его хорошенько отчитали и отобрали уголь. Он посмотрел на меня, ища сочувствия. «Ох уж эти женщины! — как бы говорил он. — Кормят-то на славу, а вот играть не хотят!»
Глава 9Следственный анализ происшествия с мячиком Боба
— Надеюсь, Пуаро, теперь ваше любопытство удовлетворено? — спросил я, когда мы очутились за воротами «Литлгрин-хауса».
— Да, мой друг, удовлетворено.
— Ну, слава Богу! Наконец-то все тайны раскрыты! Миф о злой компаньонке и богатой старой даме развеян в прах! Запоздалое письмо и даже пресловутое происшествие с собачьим мячиком предстали в своем истинном свете, и все разрешилось к общему благополучию.
— Что касается общего благополучия, то я бы этого не сказал, — кашлянув, сухо заметил Пуаро.
— Так вы же сами признались, что удовлетворены.
— Я сказал, что мое любопытство удовлетворено.
А это не одно и то же. Теперь я знаю, что кроется за этим происшествием с мячиком Боба, и только.
— Загадка оказалась очень простой!
— Не такой простой, как вы полагаете, — покачал он головой. — Есть одно немаловажное обстоятельство, о котором вы даже понятия не имеете.
— Какое же? — довольно снисходительно поинтересовался я.
— Я обнаружил гвоздь, вбитый в плинтус рядом с верхней лестничной ступенькой.
Я вытаращил на него глаза: Пуаро был абсолютно серьезен.
— Ну и что из того?
— Вопрос в том, Гастингс, откуда он там взялся?
— Как знать? Может, по хозяйству понадобился. А это важно?
— Очень важно. Ума не приложу, кому понадобилось вбивать гвоздь в таком месте. Да еще тщательно замазывать его лаком, чтобы он не был заметен.
— К чему вы клоните, Пуаро? У вас есть какие-нибудь подозрения?
— Твердо сказать не могу, но кое о чем догадываюсь. Кому-то потребовалось протянуть нитку или проволоку поперек лестницы на расстоянии примерно с фут[181] от пола так, чтобы привязать ее с одной стороны к балюстраде, а с другой — к гвоздю.
— Пуаро, на что вы намекаете! — вскричал я.
— Mon cher ami, я провожу следственный анализ «происшествия с мячиком Боба»! Хотите послушать мою версию?
— С удовольствием.
— Дело обстояло так. Кто-то приметил, что Боб любит оставлять свой мячик у края лестничной площадки. Это опасно и может привести к несчастному случаю. — Пуаро смолк на мгновенье, а потом совсем другим тоном спросил: — Если вы вздумаете кого-нибудь убить, какая мысль прежде всего придет вам в голову?
— Я… Не знаю. Обеспечить себе алиби. Или что-нибудь в этом духе.
— Совершить убийство не так-то просто и безопасно. Вам, разумеется, не дано понять ход мыслей хладнокровного, осторожного убийцы. А стало быть, и в голову не придет, что для этой цели лучше всего подстроить несчастный случай. Ведь несчастные случаи происходят сплошь да рядом. При желании, Гастингс, можно помочь им произойти. — И, снова помолчав, он продолжал: — По-моему, мячик, случайно оставленный собакой на лестничной площадке, только подал мысль нашему убийце. Мисс Аранделл имела обыкновение выходить по ночам из спальни и бродить по дому. Зрение у нее было неважное, так что она вполне могла споткнуться и упасть с лестницы. Но осторожный убийца не полагается на случай. Нитка, протянутая вдоль верхней ступеньки, гораздо надежнее. Жертва полетит с лестницы кубарем, а когда сбегутся домашние, станет ясно, что произошел несчастный случай и виной тому мячик Боба!
— Какой ужас! — воскликнул я.
— Да, действительно ужасно… — мрачно согласился Пуаро. — И все же попытка не удалась… Мисс Аранделл легко отделалась, а вполне могла сломать себе шею. Воображаю, какое разочарование постигло неудачника! Но мисс Аранделл была женщиной сообразительной. И хотя все уверяли ее, что она поскользнулась о мячик, который, наверно, действительно там лежал, она, вспомнив, как все происходило, поняла, что мячик тут ни при чем. Что она вовсе не поскользнулась. По-видимому, ее беспокоило что-то еще. К тому же она вспомнила, как лаял Боб на улице в пять часов утра, просясь в дом.
Разумеется, это всего лишь мои догадки, но убежден, что я прав. Мисс Аранделл вечером сама положила мячик в ящик бюро. Потом Боба выпустили на улицу, и он не вернулся. Значит, он никак не мог оставить мячик на лестничной площадке.
— Но ведь это все только ваши домыслы? — заметил я.
— Не совсем так, друг мой, — возразил Пуаро. — Вспомните слова мисс Аранделл, когда она бредила. Она упоминала мячик Боба и кувшин. Теперь вы понимаете, что я имею в виду?
— Нет, нисколько.
— Странно… Неужели вы не заметили в гостиной фарфоровый кувшин? На нем нарисована собака. Когда Элен рассказала нам о том, что говорила ее хозяйка в бреду, я специально пошел на него взглянуть и обнаружил рисунок. На нем изображена собака, просидевшая всю ночь на пороге дома. Понимаете, в каком направлении работает мысль больной? Боб напоминает ей собаку, нарисованную на кувшине, которая всю ночь провела на улице, — значит, не он оставил мячик на лестничной площадке.
— Вы просто гений, Пуаро! — искренне восхитился я. — Как вы догадались? Мне бы это и в голову не пришло!
— Тут и догадываться нечего. Надо только как следует все проанализировать. Eh bien, улавливаете ситуацию? Мисс Аранделл, прикованную после несчастного случая к постели, мучают подозрения. Какими бы абсурдными они ей ни казались, она не может от них отделаться. «После происшествия с собачьим мячиком меня все больше и больше охватывает беспокойство». И поэтому она пишет мне, но, к несчастью, я получаю ее письмо лишь два месяца спустя. Скажите, разве содержание ее письма не соответствует всем этим фактам?
— Пожалуй, вы правы, — согласился я.
— Есть еще одно обстоятельство, которое не следует сбрасывать со счетов. Мисс Лоусон делала все возможное, чтобы мисс Аранделл не узнала о том, что Боб всю ночь провел вне дома.
— Вы полагаете, что она…
— Я полагаю, что мимо данного факта проходить нельзя.
Какое-то время я переваривал услышанное.
— Что ж! — вздохнул наконец я. — Все это довольно интересно с точки зрения, так сказать, умственных упражнений. Снимаю перед вами шляпу и низко кланяюсь. Вы мастерски произвели следственный анализ происшествия, случившегося в ту ночь. Мне искренне жаль, что старая дама умерла.
— Действительно, очень жаль. Она пишет о том, что кто-то покушается на ее жизнь, — ведь именно об этом говорилось в письме, — и вскоре после этого умирает.
— Но умерла-то она естественной смертью, а вы, как я погляжу, вроде бы огорчены, — съехидничал я.
Пуаро пожал плечами.
— А может, ее отравили?
Пуаро покачал головой.
— Не исключено, — признался он, — что мисс Аранделл умерла своей смертью.
— А посему, — подхватил я, — мы, поджав хвост, возвращаемся в Лондон.
— Pardon, мой друг, но мы пока не возвращаемся в Лондон.
— Что вы хотите этим сказать, Пуаро? — воскликнул я.
— Если показать гончей кролика, мой друг, разве она побежит в Лондон? Нет, она ринется вслед за кроликом в нору.
— Что вы имеете в виду?
— Гончая охотится за кроликами. Эркюль Пуаро — за убийцами. А здесь налицо убийца, попытка которого совершить преступление сорвалась. Тем не менее это — убийца. И я, друг мой, полезу за ним в любую нору.
Он резко свернул в ворота.
— Куда вы, Пуаро?
— В одну из нор, друг мой. Это дом доктора Грейнджера, который лечил мисс Аранделл во время ее последней болезни.
Доктору Грейнджеру было лет шестьдесят с лишним. Лицо у него было худое, подбородок упрямо выпячен, серые глазки смотрели хитро. Он пытливо оглядел сначала меня, потом Пуаро.
— Чем могу быть полезен? — сухо спросил он.
Пуаро рассыпался в извинениях.
— Прошу простить нас, доктор Грейнджер, за столь бесцеремонное вторжение. Должен с самого начала признаться, что я — еще раз прошу простить нас, — пришел к вам не как пациент к врачу.
— Рад это слышать, — по-прежнему сухо отозвался доктор Грейнджер. — У вас вполне здоровый вид.
— Я хотел бы объяснить вам цель моего визита, — продолжал Пуаро. — Дело в том, что я пишу книгу о покойном генерале Аранделле. Насколько мне известно, последние годы жизни он провел здесь, в Маркет-Бейсинге.
Доктор заметно удивился.
— Да, генерал Аранделл действительно жил здесь до своей смерти. В «Литлгрин-хаусе», как раз за банком, вы, наверное, уже там побывали. — Пуаро кивнул. — Но он жил тут еще до моего приезда. Я поселился здесь в тысяча девятьсот девятнадцатом году.
— Зато вы знали его дочь, покойную мисс Аранделл?
— Эмили Аранделл я знал хорошо.
— Для меня явилось большой неожиданностью известие о ее недавней смерти.