[196] с жареной картошкой и хорошая бутылка вина. Интересно, что они предложили бы нам выпить?
— Скорее всего колодезную воду, — ответил я с содроганием. — Или безалкогольный сидр. Не дом, а кошмар какой-то. Уверен, что там нет ни ванны, ни канализации, а туалет в саду.
— Непонятно, как могут эти женщины жить в таких нецивилизованных условиях, — задумчиво проговорил Пуаро. — И дело ведь вовсе не в отсутствии денег. Даже при стесненных обстоятельствах можно всегда найти выход.
— Какой будет приказ шоферу? — спросил я, выбираясь из бесконечных проулков на дорогу, ведущую к Маркет-Бейсингу. — Кого из местных знаменитостей мы посетим на сей раз? Или вернемся в «Джордж» и еще раз допросим этого астматика-официанта?
— Радуйтесь, Гастингс: мы покидаем Маркет-Бей-синг…
— Прекрасно!
— Но только на время. Я еще вернусь сюда.
— В поисках неведомого убийцы?
— Совершенно верно.
— Удалось ли вам что-либо выудить из бессмысленного щебетания, которым нас удостоили сестры?
— Есть кое-какие детали, заслуживающие внимания. Действующие лица нашей драмы постепенно начинают вырисовываться. Совсем как в старинном романе, не так ли? Скромная компаньонка, когда-то всеми презираемая, превращается в богатую даму и становится хозяйкой положения.
— Я полагаю, что ее снисходительность, должно быть, очень раздражает тех, кто считает себя законными наследниками!
— Еще бы! Совершенно верно, Гастингс.
Воцарилось молчание. Миновав Маркет-Бейсинг, мы выехали на шоссе. Я тихо мурлыкал модную в ту пору песенку.
— Вы довольны собой, Пуаро? — наконец спросил я.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, Гастингс? — холодно откликнулся Пуаро.
— Мне показалось, что вы с удовольствием проделали эту работу.
— По-вашему, мои действия несерьезны?
— Ни в коем случае. Просто я полагал, что вы занимаетесь этой историей ради, так сказать, умственных упражнений. Для разминки мозгов. Дело-то нестоящее.
— Au contraire[197], очень даже стоящее.
— Вероятно, я не совсем точно выразился. Я хочу сказать, что мы собирались помочь старой даме, хотели защитить ее от чего-то. Но раз она умерла, какой смысл городить огород?
— По-вашему, мы зря расследуем убийство?
— Да нет же, вот когда налицо есть труп, в таком случае… о Господи, я совсем не то говорю.
— Не стоит волноваться, друг мой. Отлично вас понимаю. Вам кажется, что наличие трупа — это убийство, а смерть, наступившая в результате заболевания, — естественная смерть. Ну, а если внезапная смерть мисс Аранделл была насильственной, а отнюдь не следствием хронического заболевания, тогда вы не остались бы равнодушным к моим попыткам обнаружить правду?
— Конечно нет.
— Так вот, кто-то пытался ее убить.
— Но ведь не убил. В том-то и вся разница.
— И вас нисколько не интересует, кто же предпринял такую попытку?
— Почему же? Интересует.
— У нас очень узкий круг подозреваемых, — задумчиво произнес Пуаро. — Нитка…
— Нитку вы додумали, отыскав вбитый в плинтус гвоздь! — перебил я. — А может, гвоздь вбили туда сто лет назад!
— Нет. Лак, которым был покрыт этот гвоздь, совсем свежий.
— Ну мало ли зачем понадобился гвоздь, причины могут быть самые разные.
— Назовите хотя бы одну.
Сразу мне на ум ничего не пришло. Пуаро, воспользовавшись моим молчанием, продолжал:
— Итак: узкий круг подозреваемых. Нитку могли привязать только после того, как все разошлись спать. Поэтому число подозреваемых ограничивается лишь теми, кто находился в доме. Их семеро: доктор Таниос, миссис Таниос, Тереза Аранделл, Чарлз Аранделл, мисс Лоусон, Элен и кухарка.
— Слуг, наверное, можно из этого списка исключить.
— Не забывайте, им тоже причиталось денежное вознаграждение, друг мой. К тому же могут быть и другие причины: обида, ссора, предвзятое отношение. Кто знает?
— Маловероятно.
— Вполне с вами согласен. Но нельзя пренебрегать ни одним обстоятельством.
— В таком случае их не семеро, а восемь.
— Каким образом?
— В этот список следует включить мисс Аранделл. Может, она сама протянула веревку поперек лестницы, намереваясь погубить кого-нибудь из домочадцев.
Пуаро пожал плечами.
— Не говорите betise, друг мой. Если бы мисс Аранделл сама уготовила эту ловушку, она бы в нее не попала. А с лестницы полетела именно она.
Мне нечего было возразить.
Пуаро же задумчиво продолжал:
— Здесь выстраивается логическая цепь событий: мисс Аранделл падает с лестницы, пишет мне письмо, вызывает к себе адвоката. И только одно обстоятельство выпадает из этой цепи: почему она не отправила сразу адресованное мне письмо? Не решалась? Или просто забыла, что так его и не отправила?
— Этого мы знать не можем.
— Верно. Но зато можем предположить. Лично я склоняюсь к тому, что она думала, будто письмо отправлено. И, наверно, удивлялась, что не получает ответа…
Меня же интересовал больше другой вопрос, который я не замедлил выяснить:
— А как вы относитесь к этой спиритической чепухе? И что вы думаете насчет шутки мисс Пибоди относительно того, что на одном из спиритических сеансов мисс Аранделл получила приказ от генерала Аранделла изменить завещание и оставить все свое состояние Минни Лоусон?
— Это противоречит тому впечатлению, которое у меня сложилось о характере мисс Аранделл, — с сомнением покачал головой Пуаро.
— Сестры Трипп утверждают, что мисс Лоусон была потрясена, когда прочли завещание, — задумчиво сказал я.
— Да, но они говорят со слов самой мисс Лоусон, — возразил Пуаро.
— Вы ее подозреваете?
— Вы же знаете, я могу подозревать всех, Гастингс, но никогда не выдвину обвинение против кого бы то ни было, если оно не обосновано фактами.
— Что верно, то верно, старина, — с чувством произнес я. — Я давно заметил, вы добрейшей души человек.
— Какое имеет значение, что «говорит он», «говорит она», «говорят они»? Никакого. Это в равной степени может оказаться правдой, а может быть и ложью. Я же предпочитаю иметь дело только с фактами.
— Ну и что же нам говорят факты?
— То, что мисс Аранделл упала, этого никто не станет отрицать, и что падение ее не было случайным, его подстроили.
— И свидетельством тому слова Эркюля Пуаро?
— Ни в коем случае. Об этом свидетельствуют гвоздь, письмо мисс Аранделл, адресованное мне, отсутствие собаки в доме в течение всей ночи, слова мисс Аранделл о кувшине и о мячике Боба. Все это неопровержимые факты.
— И что же отсюда следует?
— Отсюда следует вопрос: кому выгодна смерть мисс Аранделл? И ответ: мисс Лоусон.
— Злой компаньонке! Но ведь остальные тоже надеялись получить кое-что после ее смерти. Стало быть, каждый из них был заинтересован в том, чтобы она упала.
— Вот именно, Гастингс. Поэтому все они подозреваются в равной мере. Не забудьте еще одну небольшую деталь: мисс Лоусон не хотела, чтобы мисс Аранделл узнала о том, что Боб провел ночь на улице.
— Вы считаете это тоже подозрительным?
— Ни в коем случае. Просто я обращаю на это внимание. Вполне вероятно, она не хотела волновать мисс Аранделл. Скорей всего, именно так.
Я покосился на Пуаро. Вечно он ускользает от прямого ответа.
— Мисс Пибоди высказала предположение, что с завещанием не все чисто, — напомнил я. — Как вы думаете, что она имела в виду?
— По-моему, она таким образом выражает свои сомнения относительно поступков покойной.
— Чрезмерное влияние на нее спиритических сеансов, по-видимому, тоже можно исключить, — задумчиво сказал я. — Эмили Аранделл была слишком рациональна, чтобы верить во всю эту чепуху.
— А почему вы считаете спиритизм чепухой, Гастингс?
Я с удивлением уставился на него.
— Дорогой Пуаро, эти кошмарные женщины…
Он улыбнулся.
— Я полностью разделяю ваше мнение относительно сестер Трипп, но тот факт, что они фанатично верят в «Христианскую науку», вегетарианство, теософию и спиритизм, ничуть не умаляет ни одного из этих понятий. Если какая-нибудь дурочка наплетет вам разной чепухи о поддельном скарабее, купленном у какого-нибудь мошенника, то это вовсе не значит, что нужно скептически относиться к египтологии в целом.
— Вы хотите сказать, что верите в спиритизм, Пуаро?
— Я готов изучить этот феномен, ибо совершенно неискушен в данной проблеме. Но нельзя забывать, что многие ученые считают, что необычные явления существуют и им пока не находят объяснения, и дело тут вовсе не в том, что примерещится какой-нибудь мисс Трипп.
— Неужели вы поверили их россказням о нимбе, который возник вокруг головы мисс Аранделл?
Пуаро махнул рукой.
— Я имею в виду явление как таковое, и мне непонятен ваш безосновательный скептицизм. У меня сложилось определенное мнение о сестрах Трипп, но тем не менее я намерен тщательно проанализировать любое их мало-мальски интересное для меня сообщение. Глупые женщины, mon ami, всегда остаются глупыми, и тут уже не важно, о чем они поведут разговор: о спиритизме, о политике, о взаимоотношениях мужчины и женщины или о тенетах буддистской веры.
— Однако вы слушали их на редкость внимательно.
— Сегодня у меня одна задача — слушать. Узнать как можно больше об этих семи подозреваемых, хотя главным образом меня интересуют пятеро. Мы уже составили определенное мнение об этих людях. Возьмем, к примеру, мисс Лоусон. Сестры Трипп утверждают, что она преданная, великодушная, честная и, вообще, прекрасный человек. Мисс Пибоди говорит, что она чересчур доверчива, глупа и не способна совершить преступления. Доктор Грейнджер, если не ошибаюсь, считает, что она забитая, угнетенная и напуганная. От нашего официанта мы узнаем, что мисс Лоусон «особа», а Элен и наш четвероногий приятель Боб ее презирают. Как видите, каждый смотрит на нее со своей колокольни. То же самое касается и остальных. Чарлза Аранделла все называют безнравственным, но и об этом говорят по-разному. Доктор Грейнджер называет его непочтительным молодым человеком. Мисс Пибоди утверждает, что он готов за шиллинг-другой прикончить свою бабушку, но не считает его мошенником. Мисс Трипп, та просто заявляет во всеуслышанье, что он совершил не одно преступление. Все их высказывания очень полезны и крайне любопытны. Они побу