ждают вас только к одному.
— К чему же именно?
— Убедиться во всем самим, друг мой.
Глава 13Тереза Аранделл
На следующее утро мы поехали по тому адресу, который нам дал доктор Доналдсон.
Я предложил Пуаро заехать сначала к адвокату, мистеру Первису, но он категорически отказался.
— Ни в коем случае, друг мой. Под каким предлогом мы к нему явимся?
— У вас всегда есть что-нибудь на примете, Пуаро! Сгодится любая невинная ложь.
— Наоборот, друг мой. «Невинная ложь», как вы выражаетесь, здесь не подойдет. Вы забываете, что мы имеем дело с адвокатом. Нас просто-напросто — как это вы говорите? — «вышвырнут из дома».
— Ладно, — согласился я. — Не будем рисковать. Итак, как я уже сказал, мы отправились на поиски квартиры, занимаемой Терезой Аранделл. Квартира была расположена в Челси и выходила окнами на реку. Обставленная дорогой модной мебелью, она блистала хромированной отделкой и была устлана толстыми коврами с геометрическим рисунком.
Нам пришлось подождать несколько минут. Наконец хозяйка вошла в комнату и с удивлением на нас воззрилась.
Терезе Аранделл было лет двадцать восемь — двадцать девять. Высокая, тоненькая, она напоминала причудливый рисунок — только черное и белое. Угольно-черные волосы и густо напудренное лицо, которому ниточки выщипанных бровей придавали насмешливое выражение, и лишь ярко-красные губы — единственно яркое пятно на белом лице. При всем ее внешнем равнодушии и флегматичности она производила (уж не знаю почему) впечатление особы весьма энергичной, раза в два энергичней прочих обывателей. Эта энергия витала над ней, словно занесенный для удара, но замерший кнут.
С холодным любопытством она поочередно оглядела нас с Пуаро.
По-видимому, Пуаро надоело выдумывать имена, поэтому он послал заранее свою визитную карточку, которую в данный момент она и вертела в руках.
— Надо полагать, — сказала она, — что вы мосье Пуаро?
Пуаро галантно поклонился.
— К вашим услугам, мадемуазель. Позвольте мне отнять у вас несколько минут вашего драгоценного времени.
Подражая манерам Пуаро, она проговорила:
— Я счастлива, мосье Пуаро. Прошу вас садиться.
С некоторой опаской Пуаро сел на низкий квадратный стул. Я же выбрал стул с решетчатой прямой спинкой, отделанный хромом. Тереза небрежно опустилась на низкую скамеечку перед камином. Она предложила нам сигареты. Мы с Пуаро отказались, а она закурила.
— Возможно, вы слышали мою фамилию, мадемуазель?
— Маленький друг Скотленд-Ярда, верно? — кивнула Тереза.
Моему приятелю эта фраза, как мне показалось, удовольствия не доставила, ибо несколько напыщенно он сообщил:
— Я изучаю проблемы преступности, мадемуазель.
— Потрясающе интересно, — скучным голосом произнесла Тереза. — Подумать только, а я умудрилась потерять мою книжку с автографами знаменитостей.
— Я позволил себе явиться к вам по несколько необычному поводу, — продолжал Пуаро. — Вчера я получил письмо от вашей тетушки.
Ее глаза — удлиненной, миндалевидной формы — приоткрылись чуть шире. Она выпустила облако дыма.
— От моей тетушки, мосье Пуаро?
— Именно так, мадемуазель.
— Извините, если я каким-либо образом путаю ваши планы. Но дело в том, что такой особы не существует. Все мои тетки благополучно скончались. Последняя умерла два месяца назад.
— Мисс Эмили Аранделл?
— Да, мисс Эмили Аранделл. Покойники писем не пишут, вам не кажется, мосье Пуаро?
— Иногда случается и такое, мадемуазель.
— Какой macabre![198]
Но в ее голосе появилась новая нотка. Он стал настороженным.
— И что же моя тетушка написала вам, мосье Пуаро?
— Этого, мадемуазель, я не могу вам сказать в данный момент. Речь идет, — он кашлянул, — о некоем деликатном вопросе.
Минуту-другую длилось молчание. Тереза Аранделл курила.
— Звучит очень интригующе. Но при чем тут я?
— Надеюсь, мадемуазель, вы не откажетесь ответить на несколько вопросов?
— Вопросов? О чем?
— Семейного характера.
Ее глаза опять расширились.
— Весьма ответственная тема! О чем же именно?
— Не дадите ли вы мне нынешний адрес вашего брата Чарлза?
Глаза снова сузились. Ее скрытая энергия стала менее заметной. Словно она спряталась в раковину.
— Боюсь, что не смогу. Мы мало общаемся. По-моему, его нет в Англии.
— Понятно.
Пуаро молчал. Прошла минута, потом вторая.
— И это все, что вы хотели узнать?
— Нет, у меня есть и другие вопросы. Первый — вы удовлетворены тем, как ваша тетушка распорядилась своим состоянием? И второй — как давно вы помолвлены с доктором Доналдсоном?
— Смотрите-ка, как вы расстарались!
— Eh bien?
— Eh bien, раз уж мы такие иностранцы, то отвечу вам сразу на оба вопроса: вас все это абсолютно не касается. Са ne vous regarde pas, мосье Эркюль Пуаро.
Пуаро какое-то время внимательно ее разглядывал. Потом, ничем не проявляя своего разочарования, встал.
— Ладно, пусть будет так. Я готов был это услышать. Позвольте мне, мадемуазель, отдать должное вашему прекрасному французскому произношению. И пожелать вам доброго утра. Пойдемте, Гастингс.
Мы уже дошли до двери, когда раздался ее голос. И опять я почему-то подумал о занесенном над головой кнуте. Она не двинулась с места, но, словно щелчок кнута, нам вслед прозвучало:
— Вернитесь!
Пуаро медленно подчинился. Он сел и с любопытством уставился на нее.
— Хватит валять дурака! — сказала она. — Вполне возможно, что вы можете оказаться мне полезным, мосье Эркюль Пуаро!
— С удовольствием, мадемуазель. И чем же?
Между двумя затяжками сигареты она тихо и ровно спросила:
— Научите меня, как опротестовать это завещание.
— По-моему, любой адвокат…
— Да, если бы я знала нужного мне адвоката. Но все адвокаты, с которыми я знакома, — люди респектабельные. Они мне скажут, что завещание составлено по закону и что любая попытка его опротестовать не увенчается успехом.
— А вы им не верите?
— Я верю, что всегда можно найти обходной маневр, если быть неразборчивой в средствах и хорошо уплатить. Я готова платить.
— И вы заранее уверены, что я готов быть неразборчивым в средствах, если мне заплатят?
— По-моему, так поступает большинство. Не понимаю, почему вы должны быть исключением. Впрочем, все поначалу любят потолковать о своей честности и незыблемых моральных устоях.
— Вы верно подметили. Это — как часть игры, да? Итак, предположим, я соглашусь быть неразборчивым в средствах. Что я, по-вашему, должен делать?
— Не знаю. Но вы человек умный. Это известно всем. Вот и придумайте что-нибудь.
— Например?
Тереза Аранделл пожала плечами.
— Это ваше дело. Украдите завещание, заменив его поддельным… Проберитесь к этой Лоусон и запугайте ее, докажите ей, что она силой заставила тетю Эмили написать завещание на ее имя. Предъявите еще одно завещание, написанное тетей Эмили на смертном одре.
— У меня перехватывает дыхание, мадемуазель, от вашей изобретательности.
— Так да или нет? Я была с вами достаточно откровенна. Если это отказ праведника, то вот вам дверь и вот порог.
— Это не отказ праведника, — начал Пуаро, — но тем не менее…
Тереза Аранделл засмеялась. Она посмотрела на меня.
— Ваш друг, — заметила она, — просто потрясен. Может, ему лучше пойти прогуляться?
Пуаро обратился ко мне с легким раздражением.
— Пожалуйста, не давайте воли вашей благородной натуре, Гастингс. Прошу извинения за моего друга, мадемуазель. Он, как вы заметили, человек честный. Но и преданный. Он полностью лоялен по отношению ко мне. Во всяком случае, позвольте мне подчеркнуть тот факт, что все, — он посмотрел на меня твердым взглядом, — что бы мы ни собирались предпринять, будет совершенно законным.
Она чуть приподняла брови.
— Закон, — объяснил Пуаро, — допускает обширное толкование.
— Понятно. — Она мельком улыбнулась. — Ладно, значит, мы поняли друг друга. Хотите обсудить то, что вам причитается, вернее, будет причитаться?
— О чем разговор? Кругленькая, но в разумных пределах сумма — на большее я не претендую.
— Договорились, — бросила Тереза.
Пуаро подался вперед.
— А теперь послушайте, мадемуазель. Обычно — в девяноста девяти случаях из ста, скажем так, я на стороне закона. Но сотый случай может быть иным. Во-первых, это обычно бывает гораздо более выгодно… Но действовать надо осмотрительно, вы понимаете? Моя репутация не должна пострадать. Мне следует быть осторожным.
Тереза Аранделл кивнула.
— И я должен знать все факты. Я должен знать правду. Согласитесь, когда знаешь правду, понимаешь, где уместнее соврать!
— Да, это ваше требование вполне разумно.
— Значит, мы поняли друг друга. Каким числом датировано это завещание?
— Двадцать первым апреля.
— А предыдущее?
— Тетушка Эмили составила его пять лет назад.
— И согласно ему…
— После небольших сумм, оставленных Элен и предыдущей кухарке, все имущество делится между детьми ее брата Томаса и дочерью ее сестры Арабеллы.
— Деньги доверяются попечителю?
— Нет, они передаются непосредственно нам.
— А теперь будьте начеку. Вам были известны условия завещания?
— О да. Мы с Чарлзом и Беллой всё знали. Тетя Эмили не делала из этого секрета. В самом деле. Если кто-либо из нас просил у нее взаймы, она обычно говорила: «Когда меня не станет, все деньги отойдут вам. Так что наберитесь терпения».
— Она бы отказалась дать взаймы, если бы кто-то из вас заболел или возникла другая серьезная необходимость?
— Думаю, что нет, — задумчиво ответила Тереза.
— Но она считала, что у вас всех есть на что жить?
— Да, так она считала. — В ее голосе звучала горечь.
— А вы? Придерживались другого мнения?
Помолчав минуту-другую, Тереза сказала: