— Но в таком случае, Пуаро, не было бы и спектакля, — заметил я.
Пуаро был вынужден с этим согласиться. На том мы и расстались.
На следующее утро, а именно в десятом часу, я заявился к Пуаро. Он уже кончил завтракать, но сидел за столом и с привычной аккуратностью вскрывал только что полученные письма.
Зазвонил телефон, и я взял трубку.
Задыхающийся женский голос произнес:
— Это мистер Пуаро? О, это вы, капитан Гастингс?
На том конце провода всхлипнули и зарыдали.
— Это мисс Лоусон? — спросил я.
— Да, да, случилось такая страшная вещь!
Я сжал трубку.
— В чем дело?
— Она уехала из «Веллингтона», Белла, хочу я сказать. Прихожу туда вечером, а мне говорят — уехала. Не сказав мне ни слова! Просто удивительно! Я подумала, что, быть может, доктор Таниос был недалек от истины. Он так тепло говорил о ней и казался таким расстроенным, и теперь я вижу, что в общем-то он прав.
— Но что случилось, мисс Лоусон? Вас смущает только то, что миссис Таниос уехала из отеля, не предупредив вас?
— О нет! Не в этом дело! О, Боже мой, нет! Если бы только это, если бы только это… Хотя, признаться, это тоже странно, знаете ли. Доктор Таниос сказал, что она не в себе… Не в себе… Ну, в общем, вы понимаете, о чем я говорю. Он назвал это манией преследования.
— Да. (Черт бы побрал эту женщину!) Но что случилось?
— О, Господи, какой ужас! Она умерла во сне. Приняла слишком много снотворного. Бедные ее малютки! Все так ужасно! Я плачу, плачу не переставая.
— Откуда вы узнали? Скажите мне.
Краем глаза я заметил, что Пуаро перестал вскрывать свои письма и прислушивается к разговору. Мне не хотелось его подзывать. Я боялся, что мисс Лоусон снова примется причитать и охать.
— Мне позвонили. Из отеля. Он называется «Канистон». По-видимому, у нее в сумке нашли мой адрес. О, милый мосье Пуаро… капитан Гастингс, хочу я сказать, какой ужас! Бедные крошки! У них больше нет их мамы!
— Послушайте, — сказал я. — Вы уверены, что это несчастный случай? Они не считают, что это похоже на самоубийство?
— О, об этом и подумать страшно, капитан Гастингс! О, Боже, я не знаю. Не уверена. Вы полагаете, есть такая вероятность? Это было бы ужасно! Конечно, в последнее время она была очень подавлена. Но из-за чего? Я хочу сказать, что у нее не было бы никаких сложностей с деньгами. Я была готова поделиться с ней, честное слово! Милая мисс Аранделл, не сомневаюсь, одобрила бы мое намерение. Я уверена. Неужели она действительно покончила с собой? Просто не верится, но, быть может, она все же не… В отеле считают, что это всего лишь несчастный случай.
— Что она приняла?
— Что-то из этих снотворных. По-моему, веронал. Нет, хлорал. Да, да, хлорал. О, Боже, капитан Гастингс, вы думаете…
Я бесцеремонно повесил трубку. И повернулся к Пуаро.
— Миссис Таниос…
Он поднял руку.
— Да, да, я знаю, что вы хотите мне сказать. Она умерла, верно?
— Да. От чересчур большой дозы снотворного. От хлорала.
Пуаро встал.
— Поехали, Гастингс, нам необходимо попасть туда как можно скорее.
— Этого вы боялись вчера вечером? Когда сказали, что всегда нервничаете к концу дела?
Лицо Пуаро стало строгим и застывшим. Почти всю дорогу до Юстона мы молчали. Раз-другой Пуаро покачал головой.
— А что, если… — робко заговорил я. — Что, если это и вправду несчастный случай?
— Нет, Гастингс, нет. Это не несчастный случай.
— Откуда, черт побери, он сумел узнать, куда она переехала?
Но Пуаро, не ответив, лишь покачал головой.
«Канистон», довольно безвкусное сооружение, располагался у самого входа в подземку. Пуаро, потрясая своей визитной карточкой и превратившись вдруг в необыкновенного скандалиста, вскоре пробился в комнату администратора.
Факты были предельно простыми.
Миссис Питерс, как она назвала себя, и ее двое детей прибыли примерно в половине первого. В час они пообедали.
В четыре часа пришел человек с запиской для миссис Питерс. Записку передали ей наверх. Через несколько минут она спустилась с двумя детьми и одним чемоданом. Дети уехали вместе с посетителем. Миссис Питерс зашла к администратору и сказала, что теперь ей нужна всего одна комната.
Она не выглядела очень расстроенной или огорченной. Наоборот, она казалась успокоившейся и собранной. В половине восьмого она поужинала и вскоре после этого ушла к себе.
Утром горничная нашла ее мертвой.
Послали за доктором. Он сказал, что смерть наступила несколько часов назад. На тумбочке возле кровати стоял пустой стакан. Было совершенно очевидно, что она приняла снотворное и по ошибке налила слишком большую дозу. Хлоралгидрат, объяснил доктор, лекарство очень коварное. Никаких признаков самоубийства, никакой записки. Стали искать адреса ее родственников и наткнулись на адрес и телефон мисс Лоусон, ей и позвонили.
Пуаро спросил, не нашли ли у покойной каких-либо писем или бумаг. Хотя бы ту записку, которую принес человек, с которым потом уехали дети.
Ему ответили, что никаких бумаг не было найдено, но в камине осталась кучка бумажного пепла.
Пуаро задумчиво кивнул.
По словам прислуги в отеле, к миссис Питерс никто не приходил и в ее комнату никто не входил, за исключением человека, который увез детей.
Я сам спросил у швейцара, как он выглядел, но швейцар ничего не мог толком объяснить. Человек был среднего роста, светловолосый, похожий на военного, и больше никаких подробностей. Нет, бороды у него не было, это точно.
— Это был не Таниос, — прошептал я Пуаро.
— Дорогой мой Гастингс! Неужто вы считаете, что миссис Таниос после всех усилий, которые она предприняла, чтобы увезти детей от отца, покорно передала бы ему их из рук в руки, не устроив, по крайней мере, сцены? Конечно нет!
— В таком случае, кто же был этот человек?
— Вероятно, тот, в ком миссис Таниос была уверена или, скорей, посыльный от того, кому миссис Таниос доверяла.
— Человек среднего роста, — задумался я.
— Нам совершенно не важно, как он выглядел, Гастингс. Я абсолютно уверен, что человек, которого прислали за детьми, не имел к этому делу никакого отношения. А тот, кто действительно имел, предусмотрительно держался поодаль.
— И записка была от него, от предусмотрительного?
— Да.
— От того, кому миссис Таниос доверяла?
— Очевидно.
— И эта записка сожжена?
— Да, ей велели ее сжечь.
— А что по поводу конверта с resume[243], который вы ей вручили?
Лицо Пуаро приняло необычно мрачное выражение.
— Оно тоже сгорело. Но это не имеет значения.
— Не имеет?
— Нет. Видите ли, это все осталось в голове Эркюля Пуаро.
Он взял меня под руку.
— Пойдемте, Гастингс, нам здесь больше нечего делать. Мы должны позаботиться не о мертвых, а о живых. Вот с ними я и буду иметь разговор.
Глава 29Разговор в «Литлгрин-хаусе»
А на следующее утро, в одиннадцать часов, семь человек собрались в «Литлгрин-хаусе». Эркюль Пуаро стоял возле камина. Чарлз и Тереза Аранделл устроились на диване — Чарлз сидел на валике, положив руку на плечо сестры. Доктор Таниос утонул в кресле с высокой спинкой. Глаза у него были красные, а на рукаве пиджака чернела траурная лента.
На стуле с прямой спинкой возле круглого стола сидела хозяйка дома мисс Лоусон. Глаза у нее тоже были заплаканы, а прическа более растрепанная, чем обычно. Напротив нее лицом к Пуаро сидел доктор Доналдсон, как всегда очень невозмутимый.
Я вглядывался в эти лица со все возрастающим интересом.
Сколько раз я был свидетелем подобных сцен! Небольшая компания людей, все очень чинно, на всех лицах — маска учтивости. И сколько раз я наблюдал, как Пуаро срывал эту маску с одного из них! И все присутствовавшие видели, каким бывает лицо убийцы.
Да, сомневаться не приходилось. Один из присутствующих был убийца! Но кто? Даже и сейчас я ни в чем не был уверен.
Пуаро откашлялся — как всегда, немного картинно — и заговорил:
— Мы собрались здесь, леди и джентльмены, чтобы разобраться в обстоятельствах смерти Эмили Аранделл, имевшей место первого мая этого года. Налицо четыре предположения: что она умерла естественной смертью, что она умерла в результате несчастного случая, что она покончила с собой и, наконец, что она погибла от руки человека, известного нам или неизвестного.
После ее смерти не было проведено никакого расследования, поскольку все считали, что она умерла естественной смертью, что и было письменно засвидетельствовано доктором Грейнджером.
В тех случаях, когда подозрение на убийство возникает после того, как состоялись похороны, обычно производится эксгумация трупа. Есть причины, на основании которых я не настаивал на эксгумации. Главная из них — моему клиенту это бы не понравилось.
— Вашему клиенту? — удивленно перебил его доктор Доналдсон.
Пуаро повернулся к нему.
— Мой клиент — сама мисс Эмили Аранделл. Я действую от ее имени. Она очень просила, чтобы вокруг ее имени не было никаких сплетен.
Я пропущу следующие десять минут, поскольку они были посвящены никому не нужным повторениям и восклицаниям. Пуаро рассказал о письме, которое он получил, и тут же зачитал его вслух. Он объяснил, что и почему он предпринял по приезде в Маркет-Бейсинг, рассказал, как были обнаружены улики, свидетельствовавшие о том, что несчастный случай был подстроен.
Передохнув и снова откашлявшись, он продолжал:
— Сейчас я проведу вас тем путем, которым прошел я, чтобы добраться до истины. Я намерен показать вам, как развивались события, приведшие к роковому исходу.
Прежде всего, необходимо уяснить, какие обстоятельства вызывали тревогу у самой мисс Аранделл. Это, я считаю, сделать нетрудно. Она упала, якобы споткнувшись о мячик Боба, но она-то знала, что мячик тут ни при чем. Ее энергичный цепкий разум перебирал обстоятельства падения, и она пришла к весьма определенному заключению. Кто-то умышленно попытался повредить ее здоровью, а может, даже и убить ее.