— Нет.
Он поднял пальцем ее подбородок, заставляя Габриеллу вновь взглянуть ему в глаза.
— Я могу быть по-настоящему нежным.
Чарующий голос Джо ласковым ветерком коснулся ее кожи. Проклятые темные очки мешали Габриелле видеть его глаза, она не могла понять, шутит он или говорит серьезно. Старается соблазнить ее, или виной всему ее воображение.
— Я обойдусь без этого.
— Цыпленочек. — Джо опустил руку. — Сообщи мне, если передумаешь.
После его ухода Габриелла несколько мгновений таращилась на закрытую дверь. Какое-то щемящее чувство терзало ее, и она пыталась уговорить себя, что причиной тому голод. Но убедить себя ей не удалось. После ухода Джо ей полагалось почувствовать себя лучше, но этого не происходило.
Завтра он вернется с «жучком» и начнет подслушивать их телефонные разговоры.
Когда Габриелла покидала магазин в конце рабочего дня, у нее было ощущение, словно мозг ее распух, а голова вот-вот разлетится на куски.
Поездка домой, обычно занимавшая у Габриеллы десять минут, завершилась всего за пять. Она гнала свою голубую «тойоту» в потоке машин и никогда еще не испытывала радости подобной той, которую испытала, поставив машину в гараж.
Кирпичный дом, купленный ею год назад, был небольшим, но всем дорогим сердцу Габриеллы вещам хватило в нем места. На подоконнике стрельчатого окна огромная черная кошка, слишком толстая и ленивая, чтобы дружески приветствовать хозяйку, потягивалась среди подушек персикового цвета. Сквозь многослойное стекло окна лился солнечный свет, играя бликами на сосновом паркете и на цветастых коврах. Диван и стулья имели зелено-розовую обивку пастельных тонов, а пышные растения освежали обстановку продолговатой комнаты. Акварель, изображающая черного котенка, удобно расположившегося на стуле с высокой спинкой, висела над блестевшим чистотой камином.
Когда Габриелла впервые увидела этот дом, то влюбилась в него. Он, как и его прежние владельцы, был старым и отличался особым характером, свидетельствующим о древнем и аристократическом происхождении. Маленькая столовая была оборудована встроенными шкафами и вела в кухню с высокими, почти до самого потолка, буфетами. В доме было две спальни, одну из которых Габриелла приспособила под студию.
В трубах время от времени раздавались звуки, похожие на стон. Пол из соснового паркета был холодным, в ванной текла раковина, а в туалете унитаз. Окна в спальне имели столько слоев краски, что не открывались. И тем не менее Габриелла любила свой дом — и несмотря на его недостатки, и именно за них.
Сбрасывая с себя на ходу одежду, она направилась в студию, и, когда оказалась у двери, на ней не осталось ничего, кроме трусиков.
В центре комнаты на мольберте висела цветастая рубаха. Надев ее и застегнув на несколько пуговиц, Габриелла приступила к снятию стресса. Она знала единственный способ избавить себя от демонического гнева и окружавшей ее черной ауры. Она давно уже перестала медитировать, не прибегала и к ароматерапии, поэтому оставался единственный способ дать выход своему гневу и бушующему внутри шторму. Единственный способ изгнать их из себя.
Габриелла не потрудилась подготовить холст, не потрудилась соскоблить толстый слой масляной краски. Она даже точно не представляла, что собирается рисовать. Она просто рисовала.
Она не тратила времени на то, чтобы мазки ложились ровно, и ее не заботило то, что она портит полотно. Она просто рисовала.
Демон, выписанный кистью Габриеллы, оказался удивительно похожим на Джо Шенегэна, а у бедной овечки, закованной в серебряные кандалы, вместо шерсти на голове были рыжие волосы.
Габриелла отступила на шаг и критически осмотрела картину. Она не считала себя великой художницей, она писала картины из любви к самому занятию, но эта картина ей явно не удалась. Краска лежала слишком толстыми слоями, а нимб над головой овечки больше походил на венок. Качеством картина резко контрастировала с другими работами, стоявшими у белых стен мастерской. И точно так же, как обычно поступала с другими неудачными работами, Габриелла оставила эту до следующего раза.
Ей стало легче на сердце, и улыбка осветила лицо.
— Мне нравится! — объявила она пустой комнате и, окунув кисть в черную краску, пририсовала демону пару зловещих крыльев.
Глава 5
Волосы стояли дыбом на затылке Габриеллы, пока она наблюдала, как детектив Шенегэн устанавливал передатчик в разобранную телефонную трубку. Наконец он взял отвертку и собрал трубку.
— Это все, — прошептала она.
Джо бросил отвертку в открытый ящик с инструментами и поинтересовался:
— Почему ты говоришь шепотом?
Габриелла откашлялась и сказала официальным тоном:
— Вы закончили, детектив?
Джо через плечо бросил на нее взгляд и положил трубку на рычаг.
— Обращайся ко мне по имени. Ведь я твой любовник, помнишь?
Всю предыдущую ночь Габриелла пыталась забыть об этом.
— Приятель.
— Нет разницы.
— Тогда скажи мне, Джо… — Она помолчала и выпалила: — Ты женат?
Он повернулся к ней лицом.
— Нет.
— Тогда, наверное, бурный роман с какой-нибудь девицей?
— В настоящий момент — нет.
— Недавно расстались?
— Да.
— Сколько вы были вместе?
Его взгляд переместился на полупрозрачную блузку Габриеллы бирюзового цвета с большими зелено-желтыми бабочками на каждой груди.
— Тебя это очень волнует?
— Просто пытаюсь завязать приятную беседу.
Джо снова посмотрел ей в лицо.
— Два месяца.
— Правда? Почему ей потребовалось столько времени, чтобы прийти в себя?
Он прищурился.
— Ты полоумная? Твое какое дело? Ты по уши в дерьме, а я единственный, кто может тебя вытащить оттуда. Вместо того чтобы раздражать меня, лучше бы постаралась воздействовать на мои положительные качества.
Шел всего лишь десятый час утра, а Габриелла уже по горло была сыта детективом Шенегэном. Ей надоело, что он называет ее полоумной и издевается над ее взглядами и воззрениями. Она устала от его помыканий, вынудивших ее стать осведомителем, да еще дать разрешение на установку «жучка». Габриелла смотрела на него и размышляла, стоит ли его провоцировать дальше. Обычно она старалась быть любезной, но быть любезной сегодня утром ей не хотелось. Габриелла положила руки на бедра и решила рискнуть вновь вызвать гнев Джо Шенегэна.
— У тебя нет положительных качеств.
Темные глаза Джо зло впились в Габриеллу, но голос был тихим и чарующим:
— Прошлой ночью твои чувства были иными.
Прошлой ночью?
— Ты это о чем?
— Ты нагишом в моей постели барахталась в простынях, выкрикивала мое имя и одновременно благодарила Господа.
У Габриеллы опустились руки.
— Что?
Прежде чем она успела сообразить, что он делает, Джо прижал свои ладони к ее лицу и привлек ее к себе.
— Поцелуй меня, крошка.
Запах одеколона ударил Габриелле в нос, когда Джо наклонился и прильнул губами к ее губам. Он нежно целовал ее в уголки губ, держа ее лицо своими теплыми руками, а пальцы его ласково теребили волосы над ее ушами. Его карие глаза находились прямо перед глазами Габриеллы, и в них пылала ярость, представляя собой разительный контраст с его нежными поцелуями.
Кончиком языка Джо обвел контур ее губ, и у Габриеллы перехватило дыхание. Подошвами ног она явственно ощутила нечто вроде электрического разряда, который начал теплой волной растекаться вверх по ногам и замер где-то в области ее живота. Поцелуй был нежным, почти сладостным, и она яростно боролась с собой, чтобы не закрыть глаза, и напоминала себе, что ласкающие ее губы принадлежат твердолобому легавому с черной аурой. Правда, в данный момент аура эта была скорее красной, пылающей зноем страсти, его страсти, обволакивающей их обоих и вынуждающей Габриеллу сдаться ласковым прикосновениям Джо.
Она проиграла битву. Глаза ее закрылись, и она раздвинула губы. Язык Джо, коснувшийся ее языка, был горячим и влажным, требующим от нее ответного поцелуя. И Габриелла сдалась на милость бурлящих в ней эмоций. От Джо хорошо пахло. Приятен был вкус его губ. Она прижалась к нему, но Джо отнял руки от ее лица и прекратил поцелуй.
— Он ушел, — шепотом сообщил Джо.
— Гм… — Прохладный воздух остудил губы, и Габриелла открыла глаза. — Что?
— Кевин.
Она несколько раз моргнула, прежде чем ей удалось вернуть себе способность соображать. Габриелла обернулась, но в комнате, кроме них двоих, никого не было. Из передней части магазина до нее долетел звук открываемой кассы. Кевин стоял в дверях.
— О. — Габриелла снова повернулась к Джо, но в глаза ему посмотреть не решилась. — Ага, я так и поняла, — пробормотала она.
И снова удивилась, как легко ей стало лгать. Но ответ Габриелла знала — знала уже в ту минуту, когда детектив Шенегэн сбил ее с ног в парке.
Габриелла подошла к своему письменному столу и села, потому что колени у нее подгибались. У нее кружилась голова, и она слабо ориентировалась в окружающей обстановке. Похожее ощущение Габриелла испытала однажды, когда попыталась медитировать, вися вниз головой, а кончилось все тем, что она выскользнула из своих ботинок.
— У меня сегодня деловая встреча, меня не будет с полудня до… приблизительно до двух. Придется тебе побыть одному.
Джо пожал плечами.
— Я справлюсь.
— Великолепно!
Габриелла схватила первый попавшийся под руку каталог и раскрыла его на середине. Она понятия не имела, на что смотрит, ее мозг был занят тем, что восстанавливал унизительную сцену: Джо поцеловал ее, чтобы заткнуть рот в присутствии Кевина, а она — дура, дура, трижды дура! — растаяла в его объятиях. Руки у Габриеллы тряслись, и она положила их на колени.
— Габриелла.
— Да?
— Посмотри на меня.
Она заставила себя поднять глаза и не удивилась, обнаружив ехидную усмешку на смуглом лице Джо.
— Тебя не выбил из колеи этот поцелуй, ведь так? — спросил он довольно тихо, чтобы его не услышал Кевин.