— Давно у тебя Сэм?
— Около года, но кажется, что он всегда был у меня. Его мне подарила моя сестра Дебби.
— У тебя есть сестра?
— У меня их четыре.
— Да ну? — Габриелла почувствовала легкую зависть: в детстве она всегда хотела иметь сестру или брата. — Ты старший?
— Самый младший.
— Малыш, — сказала она, хотя не могла представить себе Джо ни кем иным, кроме взрослого мужчины. У него было слишком много мужских гормонов, чтобы она могла представить его розовощеким мальчуганом. — Готова поспорить, что расти вместе с четырьмя старшими сестрами было забавно.
— В основном это был настоящий ад. — Он накрутил на вилку несколько макаронин.
— Почему?
Джо отправил макароны в рот и начал жевать, глядя Габриелле в лицо. Похоже, он не собирался отвечать, но, проглотив, признался:
— Они заставляли меня носить свою одежду и изображать их пятую сестру.
Габриелла закусила губу, стараясь не засмеяться.
— Ничего смешного, — обиделся Джо. — Они не позволяли мне изображать даже собаку. Собакой всегда была Таня.
На этот раз Габриелле захотелось утешительно похлопать его по руке и сказать, что у него все будет в порядке, но она подавила этот порыв.
— Похоже, сестра загладила свою вину. Она купила тебе птицу на день рождения.
— Дебби принесла мне Сэма, когда одно время я лежал дома. Она посчитала, что с попугаем мне будет веселее, пока я не встану на ноги, и возни с птицей меньше, чем со щенком. — Джо улыбнулся. — На этот счет она ошиблась.
— Почему ты лежал дома?
Улыбка исчезла с его лица, и он пожал своими широкими плечами.
— Меня ранили во время операции по задержанию наркоторговцев, которая с самого начала пошла наперекосяк.
— Тебя ранили? — Габриелла почувствовала, как у нее поползли вверх брови. — Куда?
— В правую ногу, — неохотно ответил Джо. — Я встретил у двери твою подругу, когда пришел.
Габриелле хотелось узнать подробности о перестрелке, но он явно хотел оставить эту тему.
— Фрэнсис?
— Она не представилась мне, зато сообщила, что ты ей сказала, будто я твой приятель. Что еще ей известно? — спросил он, прежде чем отправить в рот остатки макарон.
— Практически только это, — уклонилась от прямого ответа Габриелла, протягивая руку к бокалу чая со льдом. — Она знала, что за мной следил маньяк, вот и спросила о нем. Я сказала, что теперь мы встречаемся.
Джо медленно проглотил макароны и внимательно посмотрел на Габриеллу.
— Ты сказала, что встречаешься с парнем, который, как ты думала, следил за тобой?
Габриелла сделала глоток чая и кивнула.
— Угу.
— А ей не показалось это странным?
Габриелла отрицательно покачала головой и поставила бокал на стол.
— Фрэнсис разбирается в отношениях мужчин и женщин. Она знает, что женщина иногда должна рискнуть. А преследование мужчины может быть весьма романтичным.
— И маньяком?
— Видишь ли, в жизни иногда приходится сталкиваться с неприятностями.
— У тебя было много неприятностей?
Габриелла проткнула вилкой листок салата и вытянула губы трубочкой.
— Только одна, — сказала она и отправила салат в рот.
В комнате зазвенел тихий смех Джо. Оба поняли, что Габриелла имела в виду.
— А кроме неприятностей? Расскажи мне еще о своей жизни, — попросил Джо, беря свой бокал холодного чая.
Капля сползла по запотевшему бокалу, упала на его майку и оставила небольшое влажное пятно на правой стороне груди.
— Ты меня допрашиваешь?
— Вовсе нет.
— Разве у тебя где-то не припрятано досье на меня, где указано, сколько у меня пломб или сколько раз меня штрафовали за превышение скорости?
Джо, глядя ей в глаза, сделал большой глоток, затем поставил бокал на стол и сказал:
— Я не навещал твоего дантиста, но знаю, что в мае прошлого года тебя оштрафовали за езду со скоростью в тридцать пять миль в час там, где знак ограничивал ее до двадцати. В девятнадцать лет ты въехала на своем «фольксвагене» в столб, но счастливо отделалась синяками и тремя швами на голове.
Габриелла не удивилась, что ему известны подробности ее дорожных происшествий, но ей стало не по себе от того, что Джо знаком с мелкими фактами ее биографии, тогда как ей о нем почти ничего не известно.
— Превосходно. Что еще ты знаешь?
— Я знаю, что имя тебе дали в честь твоей бабки.
Габриелла пожала плечами.
— Мы одна из тех семей, где детей называют в честь бабушек и дедушек. Другую мою бабку звали Тельма Дорита. Я считаю, мне еще повезло. Что еще?
— Еще я знаю, что ты училась в двух университетах, но так и не получила диплом.
— Я посещала университеты не ради диплома. Я посещала университет, чтобы узнать интересующие меня вещи. Когда я узнавала то, что хотела, я двигалась дальше, к следующему интересующему меня предмету. — Габриелла поставила локоть на стол и подперла рукой щеку. — Любой может подучить диплом или ученую степень. Подумаешь, большое дело! Бумажка из университета вовсе не характеризует человека. Она не скажет тебе, кто я такая.
— Тогда почему бы тебе не рассказать, какая ты на самом деле? Расскажи мне то, чего я еще не знаю.
Габриелле показалось, что он хочет разговорить ее и мимоходом вытянуть информацию, с помощью которой сумеет изобличить Кевина.
— Я читала Фрейда, и если верить его рассуждениям о принуждении и фетишах, то выходит, что у меня мания болтать.
Джо криво улыбнулся.
— Правда?
— Не обольщайся! — Габриелла рассмеялась. — Фрейд — блестящий мыслитель, объяснявший все завистью к наличию пениса. Только мужчина мог выдумать такую глупость. Я не встречала ни одной женщины, хотевшей иметь член.
Кривая улыбка Джо превратилась в широкую ухмылку.
— Я знал нескольких, хотевших мой.
Габриелла, несмотря на свои либеральные взгляды на секс, почувствовала, что ее щеки порозовели.
— Я совсем не то имела в виду.
Джо расхохотался и качнулся назад на своем стуле.
— А почему бы тебе не рассказать мне, как ты познакомилась с Кевином?
Габриелла догадывалась, что Кевин уже все рассказал Джо, и решила, что он хочет уличить ее во лжи. Но ей вовсе незачем было лгать.
— Как, вероятно, уже рассказывал тебе Кевин, мы познакомились на аукционе за несколько лет до того, как открыли наш магазин. Он тогда только-только переехал сюда из Портленда и работал у торговца антиквариатом в центре города, а я работала у торговца в Покателло, недалеко от Твин Фолз. После первой встречи мы довольно часто сталкивались. — Габриелла умолкла и смахнула со стола хлебную крошку. — Потом меня уволили с работы, и тогда Кевин позвонил мне и спросил, не хотела бы я открыть совместно с ним дело.
— Вот так, вдруг?
— Он узнал, что меня уволили за покупку большего, чем требовалось, количества траурных картин. Владелец магазина не очень-то их жаловал. Даже после того, как я возместила ему расходы, он уволил меня.
— Итак, Кевин звонит тебе, и вы решаете открыть собственное дело. — Джо сложил на груди руки и стал раскачиваться на стуле. — Так просто?
— Нет. Он хотел торговать исключительно антиквариатом, но я уже обожглась на этом, вот мы и нашли компромисс и пришли к соглашению о торговле редкостями помимо антиквариата. Я вложила шестьдесят процентов начального капитала.
— Сколько?
Габриелла не любила говорить о деньгах.
— Уверена, тебе известно, что я владею скромным трастовым фондом.
И она вложила более половины его в магазин. Обычно, когда люди слышали ее фамилию, они полагали, что у нее неисчерпаемый банковский счет, но это было вовсе не так. Если магазин не будет приносить дохода, Габриелла разорится. Но потеря вложений не беспокоила ее так сильно, как мысль о потере времени и энергии, кроме того, Габриелла привязалась к своему магазину.
Большинство людей оценивает успех количеством заработанных денег. Но только не Габриелла. Для нее успех означал возможность испытывать счастье. Она считала себя весьма удачливой.
— А что Кевин?
Если для Габриеллы успех означал счастье, то для Кевина, как она знала, это было пустым звуком. Для него успех должен быть осязаем. То, что он может держать, водить, надеть или повесить на стену. И пусть это не способствовало просветлению его личности, но и не превращало в преступника. К тому же практицизм делал его прекрасным партнером.
— Он взял заем в банке на остальные сорок процентов.
— Ты потрудилась навести какие-нибудь справки, прежде чем начать бизнес?
— Конечно. Я не дура. Местонахождение — самое важное для успеха небольшого предприятия. В Гайд-Парке всегда полно…
— Погоди, — Джо вскинул руку, прерывая Габриеллу, — я не то имел в виду. Я спрашивал о том, позаботилась ли ты навести справки о Кевине, прежде чем вкладывать в дело большую часть своих денег.
— Я не занималась расследованием криминального прошлого или чего-то в этом роде, но я разговаривала с его прежними работодателями. Они все прекрасно его характеризовали. — Следующее, что она ему скажет, Джо, конечно, никогда не поймет, но Габриелла все равно сказала: — И я медитировала, прежде чем дать Кевину окончательный ответ.
Джо всплеснул руками и нахмурился.
— Ты медитировала? Неужели ты не понимала, что начинать дело с человеком, которого едва знаешь, требует большего, чем медитация?
— Нет.
— Какого черта?
— Это была судьба, или — карма.
Со стуком передние ножки стула Джо опустились на пол.
— Ну-ка повтори.
— Моя карма вознаградила меня. Я была несчастлива и потеряла работу, а Кевин предоставил мне шанс быть хозяйкой самой себе.
— Ты хочешь сказать, — помолчав, заговорил Джо, — что предложение Кевина стало наградой за какой-то хороший поступок, совершенный тобою в прошлом?
— Я не верю в реинкарнацию. — Габриелла знала, что ее вера в карму смущает многих, и вовсе не рассчитывала на понимание детектива Шенегэна. — Открытие общего с Кевином дела стало мне наградой кое за что, сделанное мною в этой жизни. Я верю, что творимое человеком добро или зло влияет на него при жизни, а не после смерти. После смерти человек переходит в иную плоскость сознания. Просветление, или знание, которым человек овладевает при жизни, определяет ту плоскость, куда возносится его душа.