— У меня есть на это право, — тихо сказал Эрл. — Ты молода и неопытна, а я много старше, и знаю, как хрупка женская честь и слава… Прости, если обидел тебя, но я не желал плохого.
Я словно впервые разглядела темные круги вокруг светло-карих глаз, глубокие морщины между бровей и у рта — и вдруг представила, как он ждет меня в темном холодном коридоре — несколько долгих ночных часов.
— Что дурного в том, что я просто плаваю в море?
Пауза.
— Ты плаваешь в море? — повторил он.
— Да. И люблю делать это ночью.
Пауза.
— Одна?
— Что?
— Ты несколько часов проводишь в море — одна?
— Эрл, ты переходишь все границы!
Он мотнул головой.
— Согласись, последнее, о чем я мог подумать, — что ты ночью уходишь на берег и купаешься в бухте… Почему я тебе всегда верю? Наверное, скажи ты, что бегаешь на свидание к Морскому Дракону, я бы и этому поверил… Значит, вся эта проповедь была ни к чему?
— Совершенно.
Эрл подошел к столу, налил вина и выпил его, как пьют горячий глинтвейн — мелкими неспешными глотками. Спросил, не глядя на меня:
— Я был очень смешон?
— Немного. Но я тронута, что ты так печешься о моей чести — чести Владетельницы. А сейчас, раз ты выяснил все, что хотел…
— Не пойти ли тебе вон?
— Скажем, не пора ли вам спать?
— Хорошо, — он шагнул к дверям, я — следом — и вдруг очутилась с ним лицом к лицу.
— Рискую разгневать леди, — сказал Эрл со слабой усмешкой, но напряженное лицо его нисколько не смягчилось, — и все же повторю свой глупый вопрос. Ты плаваешь в море одна?
Я закрыла глаза, чтобы показать, как я от него устала, а на самом деле — чтобы скрыться от этого испытующего взгляда. Огромное стремительное тело рядом со мной, высверк серебристого изгиба, повторяющего каждое мое движение; танец в прозрачном мерцающем море, где нет дна и нет глубины, одно огромное, неподвластное бессильному взгляду пространство; полет двух снящихся друг другу теней…
— Совершенно одна, — сказала я.
Разведчики вернулись с тревожным известием: на пути в Олений Лес солдаты встретились с небольшим отрядом стрейкеров. Он был уничтожен, но я не разделяла их радости. Похоже, Хейм исчерпал себя, и стрейкеры искали новую добычу. Эрл думал так же — он усилил охрану перевала и разослал дозорных на границы Гавани. Не следовало забрасывать и поля — война войной, а земля требовала рабочих рук. Мы спали вполглаза, держа наготове оружие и дорожные мешки…
И все же они пришли неожиданно.
Хватило одного взгляда на ворвавшегося в кабинет Эрла.
— Сигналят с Маяковой горы — идут корабли.
— Они?… — я застегивала плащ, и все никак не могла справиться с застежкой. У меня дрожали руки.
— Не думаю, что они идут торговать…
Я крепко зажмурилась, вздохнула — и, наконец, застегнула плащ. Эрл наблюдал за мной.
— Может, тебе тоже уйти с женщинами?
— Что?
— Ладно, я сказал глупость. Забудь. Но постарайся, по крайней мере, держаться ко мне поближе.
Я с трудом улыбнулась.
— Не волнуйся — клещами вцеплюсь!
Три корабля стояли на рейде, не пытаясь войти в Гавань, — вероятно, были наслышаны о наших скалах. Что они предпримут дальше? Торговцы всегда пользовались указаниями наших лоцманов, ревностно хранивших свои секреты.
Стрейкеры рискнули. От одного из кораблей отделилась лодка. Мы напряженно следили за ней с замковых стен: стрейкеры двигались осторожно, медленно, словно вынюхивая дорогу.
— Пусть лучники будут наготове, — сказала я Эрлу, — если они пройдут…
— Ни к чему тратить стрелы! — воскликнул кто-то. — Море за нас — смотрите!
Неожиданный водоворот закружил шлюпку, подбросил вверх — и ударил о скалу, как будто прихлопнул надоевшего комара. Волна схлынула — ни людей, ни даже щепки…
На замковых стенах раздался восторженный вопль, эхом подхваченный лучниками, засевшими в укрытии береговых скал. Я взглянула на Эрла — он, не отрываясь, смотрел на корабли. Ничего еще не кончилось.
— Пошли еще людей к Порджесу на перевал. Может, здесь нас только отвлекают…
… Я чуть не ослепла от яркой вспышки. Что-то с ревом пронеслось над морем — и рыбачьи лодки на берегу запылали, словно в них ударило молнией.
— Колдовство, — сказали рядом, — это колдовство!
Слишком ошеломленная, чтобы спрашивать, я взглянула на Эрла. Он, ощерясь, смотрел на пылающие лодки. Офицер не казался испуганным, хотя лицо его еще больше помрачнело.
— Это не колдовство! — громко сказал он. Люди оглянулись, стали подходить ближе. — Я слышал о таком, хотя видеть не приходилось…
— Колдовство или нет, так они могут сжечь всю Гавань!
— Для этого их корабли слишком далеко. Просто они хотели показать свою силу, запугать нас…
— И это им удалось, — негромко сказала я. Рука Эрла стиснула мои пальцы. Он повысил голос:
— Помните — они не колдуны! Они такие же люди, как мы с вами — из плоти и крови. Их можно убивать!
Долговязый Хэнк, стоявший рядом с непривычно молчаливым Рогнаром, криво усмехнулся:
— Скоро мы это проверим, ведь так?
Мы заворожено следили за новой шлюпкой, уверенные, что теперь-то, после демонстрации мощи стрейкеров, она непременно доберется до берега. Но затонула и эта.
До наступления темноты стрейкеры предприняли новую попытку — и снова она закончилась неудачей…
— Тебе надо отдохнуть.
Вздрогнув, я оторвала взгляд от неподвижных огней в море.
— Иди, приляг, — продолжил Эрл. — Я разбужу, если…
— Сколько их там, на кораблях?
— Много.
— А лодок? Он хмыкнул.
— Судя по легкости, с какой с ними расстаются, тоже немало!
— Ты заметил? С каждой новой попыткой они продвигаются, хоть на дюйм, но дальше! Знаешь, что я думаю? Они будут посылать лодки — снова и снова — пока не нащупают фарватер. Они войдут в Гавань, Эрл. Они войдут в Гавань. В МОЮ Гавань.
В его пристальных глазах что-то мелькнуло. Он подумал, что я испугалась, хотя только сейчас я справилась со своим страхом. Страхом решения.
— Леди, ты должна быть со своими людьми. Увести их отсюда, позаботиться о новом, безопасном месте…
Я нетерпеливо отмахнулась:
— Перестань! Они взрослые, разумные люди! Они сумеют прожить без меня. Я говорю о Гавани, Эрл. Я могу помочь ей. Сама.
Рогнар понял первым.
— Нет, леди, пожалуйста, нет!
Рогнар больше не упрашивал меня, но словно как-то постарел и усох на глазах — и я впервые подумала, как много ему лет, и что я буду без него делать. Эрл наблюдал за нами с раздражением взрослого, вынужденного тратить драгоценное время на детские глупости.
— Ты же сама говорила, что этот обычай давно забыт!
— Когда Гавани угрожала смертельная опасность, всегда приносили жертву…
— Даже если у тебя есть Слеза Дракона, это не значит, что Хозяин тебе ответит!
— Может, и так. Рогнар, ты будешь сопровождать меня.
Тот сокрушенно кивнул.
— Эй, послушай-ка! — Эрл преградил мне дорогу. Он казался встревоженным. — Насколько я помню, это должна быть женщина из рода Владетелей. Но ты-то ведь чужая по крови!
Я перехватила удивленно-благодарный взгляд управляющего. Сказала резко, заглушая собственные сомнения:
— В крайнем случае ответа мы не получим! Пропусти, у нас мало времени!
Эрл помедлил — я готова была его ударить — и нехотя отступил в сторону.
Я стояла посреди Жертвенного грота, сцепив на животе ледяные пальцы. Несколько факелов, вставленных в проржавевшие кольца, слабо освещали сырые стены, низкий свод, неровный пол; отражались в зеркале неподвижного водоема. У воды был цвет и глубина обсидиана.
Мне было страшно. Гораздо страшнее, чем когда Агнор привел меня сюда в первый раз.
… Свет одинокого факела отразился в его глубоких темных глазах.
— Раз ты моя дочь, дочь Владетеля Гавани Дракона, — сказал он, и звук его обычно глуховатого голоса был чистым и звонким, словно отразился от близких каменных стен, — ты должна знать все о Жертвенном гроте…
Хмурясь, Агнор смотрел в зеркало водоема, будто вспоминая.
Каждая жертва приносилась Дракону в годы великих бедствий. Я до сих пор помню имена, перечисленные монотонным речитативом Агнора. Девушек оставляли на ночь в Жертвенном гроте, опоив особым напитком — с тем, чтобы они могли послать зов Морскому Хозяину и говорить с ним, если на то будет его воля. Редко кто переживал эту ночь — Дракон благосклонно принимал жертвы.
Уходила в прошлое пора великих бедствий, и жертвоприношение постепенно превращалось в обряд, через который должна пройти дочь Владетеля, чтобы стать по-настоящему взрослой. Теперь с девушкой оставляли на ночь преданного слугу, а Морской Дракон все реже отзывался на зов, а может, зов становился все менее искренним, все менее необходимым. Был бы жив Агнор, я бы давно уже прошла через грот и знала бы, что меня ожидает…
Шаги Рогнара отозвались болью в пылающей голове. Глубоко вздохнув, я поднесла к губам ритуальную чашу и выпила напиток жертвы. Горьковатый, с легким привкусом освежающей мяты…
— Что так долго? — сказала я. — Возьми масло и натри мне спину.
Сбросив теплый плащ, морщась, я окунула в чашу руки — запах был отвратительный, но следовало соблюдать все указания Агнора. Начала втирать масло в кожу шеи, груди, живота. Рогнар — да что он возится? — наконец коснулся моей спины; масло и руки были холодными, ладони — шершавыми, сильными, металл браслета царапнул мне кожу и…
— Ох!
Обернувшись, я толкнула его в грудь — Эрл попятился, чтобы не упасть, вскинул жирно отсвечивающие руки.
— Что ты здесь делаешь?
Он пожал плечами.
— Натираю тебя, ты сама велела…
— Я думала… где Рогнар?
— Я пришел вместо него.
Я не верила своим ушам.
— Не слишком ли много ты берешь на себя, солдат?
— Не больше, чем смогу унести, леди, — он посмотрел на свои ладони и локтем откинул назад волосы. — Может, продолжим?
Его взгляд привел меня в чувство. Я схватила плащ, накидывая на себя.