— Я ГОВОРЮ с его помощью, — медленно сказала она.
— Но как он работает? — не отставал колдун. — Что ты чувствуешь? Что ты слышишь? Голос? Притяжение? Ты впадаешь в транс? Можешь ли ты приказывать Дракону? Или ты обязана что-то отдать взамен? Ты зовешь сама или тебя призывают? Ведомы ли тебе морские клады? Можешь указать нужное течение или предстоящую бурю? Сам ли Дракон является на твой зов или только его глас?
Гейджи растерянно смотрела на него. «Я произношу детскую дурацкую считалку, и Дракон поднимается ко мне из глубины храмового озера. Он молод, весел и любопытен. Он любит расспрашивать про людей и рассказывать про драконов. Он уверяет, что я тоже могу становиться Драконом, если только пожелаю… Ты это хочешь услышать, колдун?»
Фейхнер подался вперед, вперив свои черные глаза в ее. Странно, сонно подумала Гейджи, она не замечала, что у колдуна такой пронзительный горящий взгляд. Под его взглядом она словно оплывающая воском свеча — такая же теплая и податливая. Не надо было пить так много вина. Оно оказалось слишком крепким, вкрадчиво крепким…
— А давай ты мне расскажешь про твою магию, колдун! — предложила Гейджи, посмеиваясь. Села поудобнее, положив голову на сложенные на столе руки. Взгляд колдуна дрогнул — и, услышав тревожный возглас Саймона, она на мгновение выплыла из дремоты.
Но огромные зрачки вновь завладели ее взглядом. Казалось, она проваливается внутрь бездонных колодцев — с легким головокружением, с убаюкивающей качкой мирных морских волн. Какой… странный человек… но ему она могла рассказать все… потому что он мог понять все… ему можно доверять…
— Ты можешь доверять мне, девушка, — ласково сказал он. — Можешь рассказать мне все.
Конечно. Все. Очень добрый, хороший человек. Не обманет, не предаст. Она может доверить ему даже свой камень.
— Дай мне свой камень, — сказал он. — Просто подари мне его. Ведь тебе он ни к чему, правда? Ты и без того можешь говорить с ними.
«С кем?» — тупо подумала она. Посмотрела на камень на своей ладони. Почему…
— Смотри мне в глаза! — поспешно воскликнул он. Гейджи подняла глаза. И правда, к чему ей этот камень? А он так просит. Он ему так нужен. Такой хороший, добрый человек… так нуждается в камне… вон даже пот на висках выступил. Жалко, так волнуется. Жалко смотреть на него. Если отдать ему камень, он будет счастлив и спокоен. А ей он ни к чему… совсем ни к чему…
— …он тебе ни к чему, — услышала она вкрадчивое эхо своих мыслей. Гейджи заторопилась, сердито дергая застрявшую в волосах цепочку. Рука, протянутая ей навстречу, крупно дрожала. Даже тряслась. Бедный, жалкий старик… ему так плохо без этого камня… а ей не жалко, совсем не жалко… она отдаст его по собственной воле…
— …отдаешь по собственной воле?
Гейджи потянулась, чтобы положить на его ладонь такой совсем не нужный ей камень. Он что-то спросил?
— …ты даришь мне его?
Гейджи раскрыла было рот, чтобы сказать: конечно, дарю, да…
И услышала крик:
— Нет!
Что-то врезалось в нее, старик улетел куда-то в сторону, камень, захлестнув прочной цепочкой пальцы, удержался в руке. Ее схватили за плечо, выволокли из туманного пламени в ночь; где-то позади кричали:
— Стой, остановите его, держите, держите!
Гейджи стремительно волокли прочь, к обрыву, который оказался совсем рядом. Рывком развернули — и она на мгновение очутилась лицом к лицу с Саймоном. Его лицо было освещено луной, яростно — и испуганно.
— Убирайся! — мрачно выдохнул он. — Беги!
«Куда?» — не успела спросить она, как, оглянувшись на звуки погони, Ригерт сильно толкнул ее в грудь. Гейджи вскрикнула, взмахнула руками, теряя равновесие, — и полетела вниз со скалы. Почти в тот же миг Саймона сбили с ног, повалили, заламывая руки. Грож с колдуном и с моряками остановились на краю обрыва, заглядывая вниз.
— Не могу поверить… — потрясенно говорил Грож. — Он просто столкнул ее!
Колдун опустился на корточки, уцепился за край, напряженно вглядываясь в мирно светящееся море.
— Утонула?
— Ты ее видишь?
— Никого!
— Надо спуститься вниз, поискать на камнях…
— Утонула!
Грож развернулся и со всего размаху саданул торговца ногой под ребра.
— Сволочь! Подонок! Что ты наделал! Что ты сделал, а?
— Бери фонари, пошли искать…
— Да что там искать-то? Сразу потонула!
— Что ты сделал!
Саймону связывали руки. Морщась от рывков и боли, он вжимался щекой в каменную крошку и думал: «Они просто не знают, как она плавает…»
— Мне не нравятся эти люди! — заявила Гейджи.
— Разве люди могут нравиться или не нравиться? — удивился он. — Они просто есть, как есть сам берег.
— Они хотели забрать у меня Слезу! — сообщила она, уперев руки в бока. — Думают, с ее помощью можно повелевать Драконами.
— Людское волшебство над нами не властно. А Камень — только усилитель Зова. Как и этот грот, — он повернулся, устраиваясь поудобнее. — У людей короткая память…
— Они хотели забрать Слезу! — возмущенно повторила Гейджи. — Ты бы обрадовался, если б у тебя забрали твой клад?
Он насторожился.
— Я не разрешаю.
— Ты сам говорил — у людей память коротка! Откуда они знают, что должны испросить твоего разрешения?
— Эти новые — тоже явились за моим кладом?
— Они собираются отобрать его у первых! Прогони их!
— Почему ты хочешь прогнать только новых? — резонно поинтересовался он. — Чем они отличаются от других?
Гейджи слегка растерялась. И правда — чем? Тем, что люди Ригерта не грабили искателей, а искали сами? Но откуда ей об этом знать? Ведь думала же она, что Ригерт убил Коранда…
— Я не знаю, — честно сказала она. — Но те, первые, хотя бы не обижали Морской народ! Больно видеть, как они работают на пиратов… под принуждением достают твои сокровища…
— Они всегда нравились мне, — задумчиво сказал Дракон. — Такие забавные и почтительные. Они любят море почти так же, как мы.
— Разве этого недостаточно, чтобы ты рассердился на пиратов? — требовательно спросила Гейджи.
— Рассердилась ты. Тебе их и прогонять.
Она рассмеялась:
— И как же ты себе это представляешь?
— Превращайся назад в Дракона.
Она топнула ногой. Ее даже затрясло от злости:
— Сколько раз тебе говорить! Я не могу! Я не умею! Я не знаю — как!
Он развернулся неожиданно легко для такого гиганта, мгновенно очутившись в воде. Дразняще оглянулся на Гейджи.
— Я вспоминал… Просто догони меня!
— Что?
— Попробуй догнать меня в воде! Или человечку это трудно?
— Еще чего! — Гейджи кинулась вслед за ним по пандусу в воду.
Конечно, она не могла его догнать — только плыла следом, смутно угадывая впереди очертания огромного тела. Хотя тоннель, по которому дракон являлся в грот, уходил глубоко под скалы, здесь почему-то не было темно. Причем чем дальше и глубже погружалась Гейджи, тем становилось светлее — как будто вода наполнялась голубоватым сиянием или сама превращалась в свет.
— Иди за мной, иди за мной! — поддразнивал дракон. — Где ты, человечек?
Ах ты… рыбина! У Гейджи испарились последние остатки почтения — сейчас Дракон был обыкновенным дразнившим ее мальчишкой, с которым они поспорили «кто быстрее». И она спешила и спешила вперед, пока не поняла, что тело ее не устает, а наоборот — наливается силой, что движется она все стремительней и легче, что уже почти догоняет его…
Дракон поджидал ее, ходя по кругу в огромном, освещенном издалека сверху, колодце.
— А ты не забыла, что надо дышать? — услышала она насмешливый вопрос. Гейджи, спохватившись, ужаснулась, забила руками…
Плавниками.
Она изогнулась, рассматривая себя. Ее новое тело было…
— Прекрасно, — сказал он. Та, что совсем недавно звалась Гейджи, обнаружила, что у его голоса есть свой тембр — приятно рокочущий, чуть насмешливый.
— Да, — просто согласилась она.
И он тоже (хотя с чисто драконьей точки зрения она уже не считала его прекрасным) был очень и очень… хорош. Он почти засмеялся — чуть смущенно и проказливо:
— Я рад!
И тут же добавил:
— Теперь понимаешь, как тебе раньше было тесно?
Воспоминание о крохотном, слабом, таком… странном прежнем теле быстро таяло, словно уносилось встречным течением.
— Легче, легче, — сказал он добродушно. — Не спеши. Тебе надо привыкнуть.
Море стало совсем другим. Море переливалось и искрилось цветами, которых она никогда не видела, и для которых в языке людей не было даже названия. Дно было четким, выпуклым, словно она смотрела на него сквозь изогнутую линзу, можно было сосчитать каждую песчинку, каждую чешуйку плывущей внизу рыбы, а если оглядеться — и на многие мили вокруг… что такое мили?… Она ощущала всей кожей своего великолепного тела малейшее колебание моря, слабейшее течение, которое облегало, обтекало, ласкало ее…
И еще — море не молчало. Оно было полно голосов и разговоров и доносящихся издалека песен — песен драконов и тех, очень похожих на дельфинов, но все же людей, которых на берегу называют Морским народом.
Драконов-людей сейчас почти не осталось, говорил ее брат. Старик, живущий на Западном побережье и превращавшийся в Дракона лишь во время черной луны. Пара, обитающая на небольшом острове близ Морского Пика. Еще, говорят, есть целая колония где-то на юге, но оттуда давно не подавали вестей. Во всех Говорящих течет кровь Дракона, но немногие об этом знают, потому что людская память коротка, песен драконов о прошлом они почти не слышат, а еще меньше — понимают. Тем же, кому удалось сохранить память и способность к превращению, приходится таиться, ибо большинству людей такое умение внушает не восторг, а ужас.
— Значит, и моя мать…
— А, Отказавшаяся! — равнодушно заметил Дракон. — Отцом Драконом ей был дарован выбор, и она выбрала. Мы рады, что ее дочь совершенно иная…
Что-то не понравилось ей в этом замечании.
— Я тоже что-то выбрала?
Дракон ответил не сразу.