— И что еще прикажет хозяйка? — спросил Кай, заворожено наблюдая, как она скользит щекой по его загрубелой руке. Если богиня так влияет на нее, давно следовало затащить ее в святилище…
Верда подняла голову — в потемневших глазах отразилось молодое золото восходящего солнца.
— Я что-нибудь придумаю…
— Знаю я тебя. Опять в дорогу? Только не обратно в дворцовый лабиринт! — предупредил он почти серьезно.
Верда придвинулась ближе.
— Я придумаю что-нибудь поинтереснее, уж поверь мне.
Ему оставалось только поверить.
— Короли, — с недовольством пробормотала Санни. — Но почему ты выкинула королей?
Гадалка спокойно улыбалась:
— Не волнуйся, самого важного для тебя я оставила!
— Лорды и леди, оборотни, драконы, солдаты, моряки, волшебные карты… — загибал пальцы Дайяр. — И вот, наконец, появляются короли. Самое для них время!
Гадалка тасовала трех убранных из расклада королей — и каждый раз, выныривая из-под ее проворных пальцев, они меняли цвет и облик. Дайяр загляделся: фокусы или волшебство? В эту странную ночь он ни за что уже не мог поручиться.
— Этих историй и сказок так много… Какую же нам выбрать?
— О королях-магах и Королевской Шкатулке.
Гадалка взглянула на Санни с уважительным интересом.
— Но это очень давняя история! Уже мало кто помнит, было ли королевство Элджеберт на самом деле, или оно лишь выдумка бродячих менестрелей, скучающих долгими зимними вечерами… Где ты ее слышала?
— Как раз от заскучавших менестрелей! — засмеялась Санни. — Говорят, когда-то в Сунган пришло немало семей с Элджеберта. Может, поэтому здесь так много магии? Может, те драгоценные камни из Королевской Шкатулки разбросаны по нашей земле, и стоит только наклониться, поднять — и ты обретешь древнюю королевскую силу? Дайяр, хочешь найти такой камень?
Дайяр молча смотрел на нее. Он, похоже, нашел уже истинную драгоценность… Сможет ли Санни в это поверить? Глядящая на него гадалка мягко улыбнулась — словно прочитала его мысли. Или и вправду прочитала?
— Волшебство или не волшебство, Шкатулка или не Шкатулка, верим ли мы в это или не верим, но мы не увидим и не поймем истину до тех пор…
Пока не стает боль былого…
Зверь взлетел над тропинкой так внезапно, что я успел только выхватить шпагу. И нет никакой моей заслуги в том, что он напоролся на клинок, словно бабочка — на булавку. Шпага вошла ему в горло и вышла за бугристым затылком.
Отползая от зверя на заднице, я разглядывал его. Такие мне еще не встречались. Больше всего он походил на кошку — гибким длинным телом, мощными лапами, каждая из которых напоминала гарпун с тремя гигантскими крючьями. Но на этом сходство и заканчивалось. Сзади на лапах были прямые длинные шпоры, хвост был гол и раздвоен, таким же раздвоенным оказался язык, вьющийся между смертоносными клыками. Я смотрел, как затуманивается его золотистый глаз, — и не прочел в нем злобы, — одно только немое удивление.
Топот. Готовясь к новым неприятностям, я поднялся и, упершись ногой в плотное тело зверя, вырвал из его глотки шпагу.
Чудовищ больше не случилось. В просвете деревьев мелькнуло яркое пятно, и на повороте тропинки появился всадник. Громкий крик прорезал тишину мрачного леса:
— Что ты делаешь? Он мой!
Всадник скатился с коня и упал рядом со зверем на колени. Пальцы погрузились в пышную шкуру, золотистые волосы почти слились с ней по цвету. Я тяжело оперся о шпагу.
— Извини, парень, не хотел портить тебе охоту…
— Какую охоту? Это мой пес!
— Пес?!
Парень поднял голову. Он был совсем юный, почти мальчик.
— В мое время собаки были другими, — заметил я.
— Ну, в твое… — протянул парень, и я понял, какая, на его взгляд, пропасть между нашими временами. — Повезло тебе, что я не взял с собой его братьев!
— Повезло, — согласился я.
Парень поднялся, разглядывая меня большими, золотистыми, как у пса, глазами. Его юное, безусое еще лицо оставалось мрачным и настороженным.
— А ты кто такой? Кто тебя послал? Габриэлла?
— Нет, — сказал я. — Я сам по себе.
— Куда идешь?
— Вот по этой тропе, — миролюбиво ответил я, хотя его требовательный тон начал меня раздражать. — Хочу посмотреть, кончится ли она когда-нибудь.
Парень хмыкнул презрительно.
— Боюсь, для тебя скорее раньше, чем позже…
Я не стал возражать — слишком устал, чтобы щелкать по носу молодых нахалов. Тем более что виноват был я. Юноша опустил глаза на мертвого пса и вздохнул:
— Бедняга! Надо распрощаться с ним по всем правилам.
Он наклонился и, прежде чем я догадался помочь, подхватил и взвалил громадного пса себе на плечи. Я смотрел в его напряженную спину — весил зверюга не менее центнера. Юноша качнулся, но довольно твердо понес пса вниз, в лощину.
Я пошел следом. Пес уже лежал в неширокой протоке между гибких прутьев черного кустарника. Юноша, присев на корточки, придерживал его за лапы и нараспев говорил что-то. Я спустился пониже.
— … и если этот кретин оставил тебе хоть каплю крови, плыви и превратись в рыбу!
Он разжал пальцы и выпрямился. Черная вода качнула пятнистое распластанное тело и поволокла — сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Все и вся в этом древнем лесу были сильнее, чем казались.
— Прощай, Ашур! — вздохнул парень. Я вздрогнул.
— Что ты сказал?
Юноша поглядел на меня снизу и вдруг усмехнулся.
— А что, неплохая идея?
— Какая?
— Назвать свору именами принцев! У меня еще есть Альберт, Артон, Асмур, Анкер…
Он подошел к своей лошади и остановился, перекидывая поводья. Сказал задумчиво и непонятно:
— Но погиб почему-то Ашур…
Легко поднялся в седло и посмотрел на меня сверху: невысокий, гибкий, еще только обещающий расцвести мужской статью и костью. У него было хорошее лицо — славное, несмотря на привычно сдвинутые темные брови и пристальные недоверчивые глаза. Лицо, которому хотелось улыбнуться. Разглядывая меня, он поднял руку, расчесывая пальцами свою взлохмаченную шевелюру.
— Не советую ночевать в лесу, — сказал наконец. — Здесь водятся зверушки пострашнее моих псов.
— Я доберусь к вечеру до какого-нибудь жилья?
— Нет.
— А если верхом?
— Смотря на каком коне, — надменно ответил он.
— На этом, — я свистнул, и Черный огромным призраком вылетел из тени деревьев. Белая кобылка заплясала от неожиданности. Юноша изо всех сил натянул поводья. На его лице была оторопь.
— Вот это да! Откуда такое чудовище?
Я похлопал Черного по изогнутой шее — раздувая ноздри, тот тянулся мордой к кобыле, и в вишневых глазах его тлело пламя.
— Из той страны, где правят боль и страх… — пробормотал я, тяжело поднимаясь в седло.
Юноша внимательно смотрел на меня. Словно узнавал или примеривался перед схваткой.
— Меня зовут Элджи, — сказал неожиданно.
Я помолчал. Знавал я страны, где настоящее имя друга узнаешь только после его смерти… Похоже, этот парень меня не опасался.
— Гордон.
Должен же я как-то называться. Почему не Гордон? Хорошее имя — Гордон.
— Так я успею до темноты?
— Езжай за мной.
Я смотрел в его узкую спину — под атласной изумрудной тканью камзола угадывалась легкая кольчуга. Юноша не оглядывался. Он ехал и напевал странную песню:
Ты мог бы быть моим отцом,
Но предпочел стать братом.
И был твой сон моим концом —
Не мы в том виноваты…
— Мой дом, — просто сказал Элджи. Я вскинул глаза. Серый камень, мох и плющ, узкая бойница и зубец стены… С первого взгляда замок казался необитаемым. Но навстречу из темноты выступил рослый человек, подхватывая поводья, остро, как клинок, блеснул его взгляд, и я понял, что живущие здесь всегда настороже. Оно и к лучшему — если уж их мальчишка имеет дурацкую привычку подбирать в лесу всяких подозрительных бродяг…
— Ну как, нравится?
Я кивнул, умолчав о том, что сейчас был бы рад любому крытому сараю и охапке сена под свой старый бок.
Во внутреннем дворе нас атаковали братья Ашура. Я беспомощно стоял посреди фыркающего и сопящего пестрого кольца, от всей души надеясь, что эти твари — просто псы и не умеют читать мысли, иначе бы живо прикончили убийцу своего брата. Когда по приказу хозяина они, наконец, оставили меня в покое, я вздохнул с огромным облегчением.
Дюжая служанка таскала на дубовый длинный стол блюда, которыми могли накормить всех обитателей этого маленького замка. Элджи ел мало, но с интересом наблюдал, как я занимаюсь опустошением его запасов. Закончив, я откинулся на спинку кресла и отпил золотистого вина — погреба в замке были отменными.
— Идем, Гордон. Тебе приготовили ванну.
Ванну? Хм-м, ванну… Если поднапрячься, то можно вспомнить, что же это такое.
Я шагнул в тепло, и мои больные кости сразу заныли. Начал раздеваться; добравшись до штанов, обнаружил, что Элджи не сводит с меня глаз. Изукрашенная шрамами шкура не очень-то подходила для того, чтобы ею любовались дети. Я расстегнул и бросил на скамью тяжелый пояс.
— Ты тоже будешь мыться?
— Где тебя так?
— Повсюду…
— Люди или звери?
— Все понемногу.
Кряхтя, я стянул сапоги. С наслаждением ступил босыми ногами на прохладный каменный пол.
— Если хочешь, — сказал Элджи нерешительно, — пришлю тебе Мэгги. Ту служанку. Она тебе, кажется, понравилась?
— Люблю крупных женщин, — пробормотал я. — И некрупных тоже. Не хватит меня сегодня на твою служанку, Элджи. И ты бы тоже шел отсюда…
Он вспыхнул.
— Я вовсе не…
— Я понял, — кивнул я, с наслаждением погружаясь в воду. — Ты просто любуешься моей татуировкой. А я просто стеснительный, Элджи…
И все забыл. Я рычал, фыркал, кряхтел, ворочаясь в громадной медной лохани, — чуть ли не хрюкал, как свинья в заветной луже. Грязь, казалось, веками наросшая на моем больном усталом теле, слезала вместе с лохмотьями кожи.