Какая каша была тогда у него в голове!
Как много запрещалось родителями – того, что вовсе не дурно, а наоборот – доставляет только радость.
– Сейчас, сейчас я тебя согрею, – забормотал Алистер, покрывая тело Джерома страстными поцелуями.
Любовник стал горячо отвечать ему, но Кроули вдруг отстранился.
– Подожди, я хочу прежде кое-что сказать тебе, – он осторожно убрал с лица Джерома мягкие светлые пряди, – вчера я познакомился с одним человеком.
Джером перебил его:
– Он красив?
– Он? Не думал об этом. Наверное, хорош собой. Или не очень? Хотя это ведь совершенно неважно!
От осознания того, что любовник ревнует его, Алистер мягко улыбнулся. У Джерома нет повода для ревности! Его душа наполнена им до краев, как запечатанная бутылка вина. Хотя бы капельке интереса к другим уже просто некуда влиться.
– Понимаешь, этот мужчина… Он говорил со мной о магии, – продолжил Кроули, найдя среди шелковых простыней ладонь Джерома, – он говорил о колдовстве. По его словам выходит, что всему этому можно легко научиться. Он согласился учить меня. Конечно, я сразу же подумал о тебе. Нам надо учиться магии вместе!
– Магии? – Джером сладко зевнул, потянулся на кровати. – А что хорошего в этой магии? Да вздор все это! Занятие для одиноких некрасивых женщин!
Алистер изумленно посмотрел на своего любовника.
Неужели Джером говорит об этом серьезно?
Наверное, он, такой умный и проницательный, просто никогда не задумывался о тех неограниченных преимуществах, которые дает магия. Да при ее помощи ведь все возможно! Можно лечить себя и других от разных болезней, можно получить деньги, любовь, власть – да все что угодно! Не обязательно даже самому прикладывать усилия, напряженно работать. Есть ритуалы по вызову себе в услужение духов. Духи станут с радостью исполнять желания своего повелителя, причем будет это происходить так быстро, как простой слуга выполняет приказ принести в дом вечернюю газету.
Но как Алистер ни расписывал все преимущества обучения магии – Джером оставался непреклонен.
– Ты говоришь – сбываются все желания. – Он недоуменно пожимал плечами. – Но у меня нет никаких желаний! Я богат, ты рядом, я здоров и полон сил. Зачем мне жечь свечи и чертить пентаграммы? Расскажи-ка мне лучше про свои горы! Я так люблю, когда ты говоришь об этом…
– Ну, хорошо, горы так горы, – сдался Алистер. Он обнял Джерома, набросил на его тело одеяло. – Наверное, я понимаю, почему тебе никогда не надоедает слушать об этом. Горы так прекрасны, они не могут надоесть! Сначала скалолазанием меня заставила заниматься мама. В детстве я не отличался хорошим здоровьем, врач рекомендовал мне больше времени проводить на свежем воздухе. Мать узнала, что кто-то из друзей занимается альпинизмом – и упросила взять с собой и меня…
Алистер описывал свой восторг, когда перед ним впервые открылась потрясающая горная панорама – с заснеженными вершинами, крутыми, гладкими откосами и мерцающими прямо над головой звездами. Он в ту же секунду полюбил горы всем своим сердцем и удивился, как жил без них, и понял, что больше уже без гор ему никак нельзя…
Алистер рассказывал о сложных спусках и непредсказуемых капризах погоды – и одновременно чувствовал, как ноет от предчувствия разлуки с Джеромом его душа.
Любовник не пойдет учиться магии. И рано или поздно случится неизбежное: их жизненные пути разойдутся.
Есть такие барьеры, перейдя через которые уже не вернешься. И если один человек берет барьер, а второй – нет, то этот барьер становится стеной, которая навсегда разделяет судьбы…
Конечно, турецкое платье бренда с многообещающим названием «Ангел» превращает меня далеко не в ангела, а в дешевую проститутку. Ну или, может, не совсем в проститутку – но явно в искательницу эротических приключений на свою симпатичную пятую точку.
Платье слишком короткое, обтягивающее, просвечивающее. В мои сто пятьдесят лет такое не носят. Еще пару годиков – и в подобные клочки материи разных текстур, довольно креативно склепанные в нечто прекрасно-сексуальное, будет с удовольствием облачаться моя внучка.
Впрочем, беру. Наплевать, что оно сочно-красное и в комплекте с моей рыжей шевелюрой будет смотреться еще более ярко. В конце концов, имею право сделать себе любой подарок: у меня сегодня первый день отпуска.
Отпуск – летом!
Наверное, каждый бы такому обрадовался!
Но только судмедэксперт в полной мере оценит кайф свежего морского бриза вместо запаха гниющего трупа. Летом трупы гниют быстро. Особенно если по жаре проведут пару часов в задраенной душной труповозке…
Я снимаю платье, складываю его в пакет (эти интернет-магазины – просто чудо, сегодня за пару минут нахожу нужный фасон и размер, завтра заезжаю в пункт самовывоза, и никаких тебе утомительных походов по торговым центрам) – и, прежде чем надеть юбку и блузку, внимательно изучаю отражение в зеркале.
Да, с высоким ростом и худощавой фигурой мне явно повезло. Живот подтянут, на бедрах никакого намека на целлюлит. Можно продолжать поглощать булочки и отбиваться от поклонников.
– Платье подошло? Будете забирать? С вас две тысячи восемьсот рублей.
Пытаюсь сосчитать купюры. Но вместо этого в сознании начинают мелькать картинки хронических язв – с плотноватыми, валикообразными, закругленными краями и сероватым дном. В них даже различаются мелкие темно-красные сосочки – тромбированные сосудики при язвенном кровотечении.
У этой девушки из интернет-магазина не по годам больной желудок. Обычно у таких молодых разве что гастрит, вид слизистой напоминает булыжную мостовую. А тут – очень запущенный случай[6].
Первое время, когда я поняла, что могу видеть заболевания внутренних органов людей, было сложно удержаться от озвучивания диагнозов и попыток лечения.
Я стала понимать, какие огромные силы и возможности заключены в человеческой мысли. И, увидев проблемы на органе, пыталась силами своего сознания восстановить пораженный участок. Вне зависимости от того, получалось у меня это или нет, я чувствовала сильную усталость.
Но потом я пришла к пониманию, что мне совершенно не обязательно бросаться к каждому встречному со своим целительством. Болезнь – это действительно выбор самого человека. Иногда, если речь идет о болезнях маленьких детей, это кармическая отработка за прошлые воплощения. Но чаще всего – следствие неправильного питания, плохих мыслей и неблаговидных поступков. Дом строится с фундамента, здоровье начинается с устранения причин болезней. Это колоссальная работа, и идти по этому пути должен прежде всего сам пациент. Может быть, подсознательно я всегда знала, что традиционная медицина по большому счету оказывает оперативную помощь, дает кратковременный эффект. И поэтому стала танатологом. Для меня окончательный «диагноз» судмедэксперта представляется чем-то менее сиюминутным и более результативным, что ли… В конце концов, после заключения судмедэксперта будет пойман преступник. После залеченной язвы без осмысления проблемы пациентом больше шансов на очередную желудочную заболячку…
Я не знаю, почему так серьезно больна пересчитывающая теперь купюры симпатичная девушка.
На моем нынешнем уровне развития сознания это кажется несправедливым и обидным. Но я допускаю, что в жизни есть очень много вещей, которые непонятны. Однако «непонятно» не означает «неправильно» – как бы ни захлестывали эмоции. Подозреваю – в мире все-таки все устроено верно. И даже те вещи, которые меня бесят или расстраивают, играют важную роль.
– Все правильно, спасибо за покупку, – продавец улыбнулась, но в голубых глазах, кажется, промелькнули грусть и боль; заболевание девушки уже явно перешло на уровень физической боли.
Мой верный паркетник «Хендай Тускан», который мы с мужем Леней зовем «тушканом», ждал меня на парковке, окруженный яркими, как леденцы, небольшими гламурными машинками.
Забросив покупку на заднее сиденье, я опустилась за руль, завела двигатель и пробормотала:
– «Тушкан» мой, я не могу жить так, как я живу сейчас. Я не хочу и не могу видеть все эти язвы у молодых девчонок. Мне тяжело. Да, я постоянно на работе сталкиваюсь не с самыми приятными вещами. Но почему я стала видеть все эти воспаления, поражения слизистых не только на трупах после вскрытия, но и на живых людях! Не могу! Не хочу так больше! Господи, я не знаю, зачем ты дал мне все это! Я понимаю, что должна нести свой крест покорно! Но я не могу, правда, у меня не выдерживают нервы. И я понятия не имею, что с этим делать, и сил больше нет, и…
«Рыжая, не ной. Ты же всегда была сильной девочкой. Заладила: «Что делать, что делать?» Чернышевский ты мой! Людям помогать надо, а не ныть…»
По спине побежали мурашки.
Я обернулась назад, откуда звучали мысли, – и вздрогнула.
Нет, увы, мне не показалось.
На заднем сиденье «тушкана», заложив ногу за ногу, сидел мой приятель, судмедэксперт Борода. Он был одет в шорты и бежевую футболку, причем последняя промокла от потемневшей густой крови. Он явно умер от множественных ножевых ранений брюшной полости.
«Рыжая, ну что же ты тормозишь?! Давай, приходи в себя!»
Борода ободряюще улыбнулся, но у меня в горле застрял комок, а по щекам побежали слезы.
Я очень любила этого человека.
Борода такой умный, такой принципиальный! Он настоящая ходячая энциклопедия по судебной медицине… был…
Блин, не могу! Да не могу я принять его смерть!
Пару лет назад он вышел на пенсию. Но мы часто общались по скайпу. Не верю, что напротив его имени больше никогда не увижу зелененького значка «онлайн»…
«Все-все, хватит сопли жевать. Короче, Рыжая, я тут только начал осваиваться. Я толком не понял, почему попал в твою тачку и почему ты меня прекрасно видишь и слышишь. Типа я умер, наверное. Не верю, прикинь, совершенно не чувствую себя мертвым… Ладно, в задницу эмоции и лирику. Я не знаю, будет ли у меня еще возможность сказать тебе главное. Меня прирезал какой-то чувак (ну, или чувиха, точно сказать не могу) из магической школы «Атлантида». Ты проконтролируй, чтобы все на тормозах не спустили – у нас так сплошь и рядом. Оказывается, не хочется, чтобы собственная смерть стала висяком. Вот такие дела, да…»