— Мне нравятся твои духи, — сказал Клайв.
— Правда? Французские. Я себя побаловала. Люблю духи. Чувствую себя счастливой, когда подушусь.
— Могу представить, что ты чувствуешь себя счастливой большую часть времени.
Роксанна наклонилась к нему, кулон качнулся вперед, чуть приоткрылась соблазнительная ложбинка.
— Да? И почему ты так думаешь?
— В тебе все об этом говорит. То, как ты восприняла верховую езду, например. Сразу ее полюбила.
— Да, верно. Когда скачешь и ветер бьет в лицо, чувствуешь себя такой свободной! Как чудесно, должно быть, иметь свою собственную лошадь, каждый раз скакать на одной и той же. Думаю, что всадник и лошадь близко узнают друг друга, как друзья.
— Это так, — серьезно подтвердил Клайв. — Может, когда-нибудь у тебя будет своя лошадь.
— Надеюсь. Как бифштекс?
— Вкусно. В самый раз.
— А картофель? Не жирный?
— Нет-нет, все чудесно.
— Я рада, потому что чувствую себя ответственной за то, что притащила тебя сюда. Мне было бы очень грустно, если бы я испортила тебе вечер.
— Испортила? Да я прекрасно провожу время, Роксанна. Знаешь, у меня такое ощущение, что я видел тебя раньше. Не могу вспомнить, где и когда, но у меня хорошая память на лица, и, разумеется, такое лицо, как твое, мужчины запоминают. Мы когда-нибудь встречались?
— Я не помню. Но все равно спасибо, Клайв. Ты очень любезен.
Медленный танец сменился зажигательным ритмом, и Роксанна бросила взгляд на танцующих.
— Ты только посмотри вон на ту пару! Как они танцуют! Хотела бы я уметь так же. Люблю танцевать, — сказала она, притопывая ногой.
— Рад бы угодить, но я, по правде говоря, очень редко танцую. Почти никогда. Боюсь, я отдавлю тебе все ноги.
— Ничего, я выдержу.
— Кроме того, я не представляю, как мы будем смотреться вместе. Я слишком маленького роста для тебя.
— Правда? Я не заметила. В любом случае — какая разница?
— Женщины не любят мужчин ниже себя. Не любят с ними танцевать, — поправился он.
— А какое отношение рост имеет к танцам и к чему бы то ни было? Наполеон был невысоким, а женщины сходили по нему с ума. Идем потанцуем.
— Хорошо, только тебе придется учить меня, — сказал он.
— Тут нечему учить. Все танцуют как хотят. Просто расслабься и двигайся под музыку как вздумается. Смотри на меня.
Она стала извиваться в такт музыке, помогая себе руками и покачивая бедрами. Подбодрила Клайва:
— Вот так можно, Клайв. Подходи ко мне. Так, бери меня за руку, поверни. Верно. У тебя хорошо получается, ты способный ученик. — Она улыбнулась. Ее оживленное лицо светилось радостью. — Думал, не получится, да? Кто сказал, что ты не умеешь танцевать? — Она снова улыбнулась. — Ну что, весело?
Клайву действительно было весело. Никто его здесь не знал, никто не будет потом сплетничать, как глупо он, должно быть, выглядел, подпрыгивая и кружась в своем темно-синем костюме и строгом полосатом галстуке. Кровь у него кипела. Он чувствовал себя хорошо. Он расслабился.
И вдруг раскашлялся, приступ напал на него во время поворота, и Клайв споткнулся, у него перехватило дыхание. Ему пришлось вернуться на место и отдышаться, хватая ртом воздух. Встревоженная Роксанна последовала за ним.
— Что случилось? Ты нормально себя чувствуешь?
Он кивнул, вытирая выступившие слезы, не в состоянии говорить, и указал на пепельницу, полную окурков.
— А, вот в чем причина! — И когда кашель наконец стих, она серьезно проговорила: — Послушай, бросай-ка ты это! Ты пробовал зашиться?
Он кивнул:
— Я перепробовал все, никакого толку. Меня пытается вразумить вся моя семья, и я знаю, что они правы, но не хочу их слушать. Терпеть не могу, когда мне читают нотации.
— Ладно, я больше не скажу ни слова. — Роксанна серьезно на него посмотрела. — У тебя только отец и братья, да?
— Родной брат один. И кузен, который вырос в нашем доме, так что он как брат.
— Это здорово. И вы все ладите между собой. Как хорошо!
— Почему ты так думаешь?
— Ну, вы же все вместе управляете бизнесом, поэтому я и подумала, что вы хорошо ладите.
— Да, конечно, достаточно хорошо ладим, хотя они на меня не похожи. Или, лучше сказать, я на них не похож. Я неудачник. Они — нет. Особенно мой брат. Он красивый, популярный, путешествует, играет, развлекается. Не то что я.
Дотянувшись через стол, Роксанна коснулась руки Клайва.
— Это очень печально.
— Нет, реалистично.
— Люди разные, Клайв. Ты очень привлекательный. При желании ты тоже можешь путешествовать, можешь играть, но это все обычно, ты — другой и можешь развлекаться, как тебе угодно, совсем по-другому. Я столько о тебе слышала, о твоих необыкновенных математических способностях, я действительно этим восхищаюсь. Мне никогда не давалась математика. А ты, наверное, мог бы стать светилом в Гарварде или где-нибудь еще, преподавал бы…
— Кто тебе это сказал?
— Я… ты знаешь, говорили в какой-то компании, — поспешно объяснила она. — Даже до таких низов, как отдел отправки, доходят вести сверху. Безобидные слухи, не больше. В твоем случае — комплименты.
— Какая ты милая, Роксанна.
— Да что ты, спасибо, но то же можно сказать и о тебе.
— С тобой я чувствую себя свободно. Могу говорить с тобой, как будто знаю тебя сто лет.
— Я рада, Клайв.
— Надеюсь, мы сможем часто видеться.
— В любое время. Это честь для меня.
— Не говори так. Считай, что у тебя появился друг.
— Я уже это чувствую.
— Не хочешь завтра пропустить верховую езду и поехать вместо этого со мной за город? Я покажу тебе коттедж, который строю в Ред-Хилле.
— Но твоя семья… Я не поеду, если там будет кто-то из твоих.
— Почему? Какая разница?
— Не знаю. Мне будет неловко.
— Кто-кто, а ты, Роксанна, должна чувствовать себя свободно в любом месте.
— Ничего не могу поделать. Я поеду, если только ты пообещаешь мне, что там больше никого не будет.
— Обещаю. Отец в Бостоне, а Йен на свадьбе своей свояченицы.
— Тогда ладно. Я поеду. С удовольствием.
— Хорошо. Я заеду за тобой завтра часов в двенадцать. Наряжаться не нужно. И надень кроссовки. Коттедж стоит в лесу.
Среди дубов, которым, по словам Клайва, было не меньше семидесяти пяти лет, а то и все сто, был заложен фундамент будущего дома и пока что возведены две стены. Вытащив из отделения для перчаток чертеж, он увлеченно рассказывал, каким будет коттедж.
— Ничего сверхъестественного, просто дом в лесу. Маленькое личное жилье, которое будет принадлежать только мне. Я смогу приезжать и уезжать, когда хочу, и делать что хочу.
Они вышли из машины и пошли по густой, по колено, траве.
— Перед домом я, наверное, устрою лужайку, поставлю несколько кресел, повешу гамак. Кроме этого, не будет ничего — только лес. Одна большая комната с каминами в обоих ее концах, кухонька, маленькая спальня для меня и одна гостевая. Первой гостьей станет моя родственница Тина. Я обещал ей. Моя красавица Тина. — И Клайв улыбнулся, радуясь своей маленькой тайне. — Ты не спрашиваешь о Тине…
— А я должна? Хорошо, расскажи мне про нее.
— Ей пять лет, и она уже любит лошадей.
Роксанна спросила, где будут размещаться лошади.
— Конюшня находится рядом с домом отца. Отсюда не видно, но это всего пара минут пешком. Идем, я тебе покажу.
Узкая тропка вела круто вверх по зеленому склону. Клайв украдкой разглядывал Роксанну. В джинсах и рубашке, как и в бриджах для верховой езды, она была гораздо привлекательнее, чем прошлым вечером в красной атласной блузке. По правде говоря, блузка была просто ужасной. Клайв поймал себя на том, что думает о скрытых возможностях этой девушки. Если она попадет в нужные руки, то, пожалуй, научится простоте. Он вдруг понял, что никогда не видел человека, столь полно радующегося жизни, за исключением разве что своего брата.
Они одолели подъем, и им открылось плоское пространство, окаймленное лесом. Тут находились конюшни, дом прислуги, а в конце ухоженного сада стоял бревенчатый дом — безусловно, хозяйский, усадебный дом.
— Вот это да! — пришла в восторг Роксанна.
— Значит, тебе нравится?
— А кому бы не понравилось?
— Если хочешь знать, я предпочитаю дом, который строю.
Она покачала головой:
— Этот я бы взяла в любой момент.
— Я понимаю.
Он прекрасно все понимал — ее абсолютно естественное преклонение перед богатством, так же как и ее готовность поехать с ним сегодня в Ред-Хилл. История знает такие примеры: старый уродливый король окружает себя красивыми молодыми женщинами. Вот так просто.
— Если ты насмотрелась, давай прокатимся.
— Верхом?
— Нет, в машине. Я подумал, ты захочешь подняться, повыше, до Маунт-Блисс, и поужинать в маленькой загородной гостинице. Там очень мило.
— Господи, а мой вид?
— Ты одета как надо, поверь мне.
— Тогда ладно, звучит очень заманчиво.
В ресторане было пусто, за исключением двух или трех пожилых пар, сидевших в другом конце зала. От полосатых льняных скатертей, от бутылок недорогого красного вина из Калифорнии, которые стояли на столах, от выставленных на стойке бара домашних пирожков веяло уютом. Это был их второй совместный ужин за два дня. Клайв чувствовал себя легко и свободно. Позволил себе помечтать, что это случается каждый вечер.
Они прикончили по огромной порции спагетти со сливочным соусом и беконом.
— К черту холестерин, — сказала Роксанна.
Еще они выпили на двоих бутылку вина. Лицо Роксанны порозовело, на нее напал смех.
— Завтра утром первым делом звоню в Ассоциацию анонимных алкоголиков. Все! Допей мой бокал! Мне уже хватит.
Смех застрял в горле Клайва вместе с двумя последними глотками вина — он закашлялся. О Господи, только не приступ, только не этот ужас у нее на глазах…
Ему повезло. Он быстро справился с кашлем, а Роксанна не стала читать ему лекцию о вреде курения. Поэтому, отдышавшись, он тут же закурил.