– Ходят слухи, что ты был богатым, – сказала она. Он посмотрел на дом сам, но она ничего не могла прочесть на его лице.
– Был.
– И что случилось?
– Там все еще полно денег, но они достанутся мне, только когда мне исполнится двадцать пять лет. Сейчас у меня достаточно средств для колледжа, но это все. – Он сделал скорбное лицо. – Не думаю, что мои родители все хорошо распланировали.
– О, они все прекрасно распланировали, разве ты не понимаешь? – Клэр подтянула под себя ноги на сиденье автомобиля, поворачиваясь к нему лицом. – Если бы они оставили тебе кучу денег, тебе пришлось бы все время от себя кого-нибудь отгонять, ну, как того парня, который пролез перед тобой в очереди. Ты не был бы хозяином своих поступков. Джон улыбнулся ей.
– Есть ли туча, к которой ты не смогла подобрать серебряное обрамление, Клэр?
В первый раз она услышала, как он назвал ее по имени, и поразилась, как легко оно слетело с его губ.
– Нет, – сказала она. – Думаю, нет такой тучи. Он пальцем водил по линиям отделения для перчаток.
– Насколько серьезны твои отношения с Недом? Она скрестила руки на груди. В машине становилось холодно.
– Ну, – сказала она, медля с ответом, – мои чувства к нему постоянно меняются. В последнее время он мне кажется таким маленьким.
Джон отвернулся, а потом положил голову на спинку сиденья, сжав губы в одну линию.
– Я больше не умею этого делать, – сказал он.
– Делать чего?
– Ну знаешь, начать. Спросить девушку. Это раньше было так просто. Я встречал кого-то, кто мне нравился, спрашивал у нее, и она говорила «да».
– Ну тогда спроси.
Он повернул голову на спинке сиденья, чтобы посмотреть на нее.
– А Нед…
– Забудь о Неде.
– Но… – Он махнул рукой, указывая на свои ноги, но она покачала головой.
– Мне все равно.
– Но такая девушка, как ты… Вероятно, ты привыкла к этому, видишь ли, физическая связь с…
Клэр засмеялась.
– Большое спасибо! Почему бы тебе просто не сказать: «Ну, Клэр, ты мне здорово приглянулась».
– Я просто считал, что ты и…
– Я еще невинна.
– О, прости. Я хочу сказать, я прошу прощенья не потому, что ты еще невинна, а потому, что я заставил тебя сказать это. – Он засмеялся, но улыбка быстро сошла с его лица. – Мне бы тоже хотелось, я хочу сказать, мне бы тоже хотелось, чтобы я не пробовал секс. Я только-только начал совершенствоваться, – он опять рассмеялся, – и тут это произошло.
По какой-то причине слово «совершенствоваться» вызвало заряд, пробежавший по ее телу.
– Мне жаль, – сказала она.
– Я хочу сказать, что не быть способным передвигаться самостоятельно – это одно, но не быть способным… Черт. Я слишком озабочен сомнениями, смогу ли я делать это снова, или мне нужно стать священником или еще кем-то в этом роде.
Она не могла поверить, что он говорит о таком ей.
– Ты взрослый парень, – сказала она. – Я думаю, совершенно нормально, что ты этим озабочен.
Она прекратила рассказывать свою повесть Рэнди на этом месте, резко остановившись. Вероятно, нужно было остановиться гораздо раньше. Определенно, ему не было никакой необходимости знать, что именно с Джоном она потеряла девственность в постели своей матери, в то время как Мелли работала допоздна официанткой. Однако после того как Рэнди заснул, она снова предавалась воспоминаниям в эту ночь. При сочетании ее неопытности и страха Джона их любовь была старательная и сокрушающая, со смешками и торжественностью, и в результате они пришли к выводу, что это было великолепно. Если она и не совсем любила Джона той ночью, она полюбила его потом, и она любила его и спала с ним с таким чувством, которое смело из ее головы всех остальных.
41
Сиэтл
Джордан Уилли умер в ранние предрассветные часы четырнадцатого апреля, внезапно, но не неожиданно. Когда Ванесса приехала в больницу, она обнаружила тишину в палатах, заплаканных сестер в подавленном состоянии. Она сдерживала свои слезы, говоря слова соболезнований семье Джорди, похвалы сестрам и обнимая потерянную молоденькую практикантку, которая успела привязаться к мальчику. Даже у Пита Олдрича, как всегда выдержанного, покраснели глаза, и она понимала, что он никогда не забудет Джордана Уилли. Джорди преподал ему несколько уроков относительно человечной стороны медицины.
Она весь день была как деревянная, думая о Джорди только тогда, когда теряла контроль над собой. Она вспоминала его страх и его храбрость, но быстро отбрасывала мысли прочь, пока они не помешали ее работе.
Слезы победили ее вечером, когда она легла в постель. Ванесса лежала рядом с Брайаном. Маленький телевизор на туалетном столике был включен на канал с новостями, на случай, если будет что-нибудь о судебном разбирательстве Зэда Паттерсона – дело было теперь в руках судей, но она не слушала. Ее глаза были закрыты, щеки – мокрые, и она наслаждалась теплом руки Брайана, обнимающей ее.
– Думай о том, что ты сделала все, что могла, – сказал Брайан, стараясь утешить ее. Она знала, что ее слезы огорчают его. Он не понимал, что после того, как она целый день сдерживалась от слез, этот потоп нес облегчение. Да, конечно, она многим помогла, но не потеряла способность реагировать на потери.
Ванесса почти заснула, когда муж растолкал ее.
– Приговор суда, – сказал он, и она вскочила и нажала на кнопку «звук» на пульте дистанционного управления.
Она пропустила комментарий ведущего программы, но уловила слова «невиновен». Потом в камере появилось широко улыбающееся лицо Зэда Паттерсона. Он стоял на фоне здания на Капитолийском холме, окруженный репортерами и микрофонами. Ванесса заставила себя посмотреть на него. О, он до сих пор был привлекателен, этот худощавый мужчина, с редеющими светлыми волосами, чуть тронутыми сединой, и в нем была такая скользкая красота, от которой у нее волосы встали дыбом. Она искоса смотрела на телевизионный экран, удивляясь, смогла бы она его узнать, если бы не знала точно, что это он. Уверенности не было. И все же, если бы ей пришлось столкнуться с этим человеком на улице, она все равно испугалась бы его горящих голубых глаз. Она так часто видела их в своих ночных кошмарах.
Зэд Паттерсон с полуулыбкой смотрел в камеру.
– Мы должны иметь к ней сострадание, – говорил он, – и я надеюсь, что вы, представители средств массовой информации, будете иметь это в виду. Ни к чему мучить эту маленькую девочку и разрушать ее будущее больше, чем она сделала это сама. В моем случае справедливость восторжествовала, и я хочу жить дальше, зная, что этой девочке помогут, а не навредят те, кто рядом с ней.
Программа новостей перешла к другому эпизоду, и Ванесса снова легла, закрыв глаза. Брайан коснулся рукой ее желудка, и она почувствовала его губы на своем плече.
– Он так гладко говорит, – сказал Брайан.
– Он и сам довольно гладкий. Негодяй. – Она попробовала подражать его голосу. – Мы не должны причинять вреда бедному ребенку. Она уже и сама причинила себе так много вреда, бедняжка. Господи, что за сукин сын!
– Мне жаль, Ван, – сказал он.
– Я хотела, чтобы она выиграла дело. Почему же, черт побери, я думала, что одиннадцатилетняя Девочка может победить без всякой помощи? В этом возрасте я бы не смогла. Даже сейчас не могу. Я подвела ее. В моих силах было помочь ей, а я устранилась. И теперь подвожу подростковую программу, потому что тоже ничего не делаю, чтобы спасти ее.
– А что же ты можешь?
Ванесса посмотрела на арочный потолок над ней. По всей его длине экран телевизора откидывал цветные тени, которые меняли цвета. Она чувствовала легкое дыхание Брайана на своей шее. Внутри нее была растущая решимость, смешанная со всевозрастающим ужасом. Они шли рука об руку.
– Я могу дать показания перед комиссией сената на Капитолийском холме. Я могу рассказать им о своем собственном опыте, как сказалось на мне насилие, когда я была в подростковом возрасте…
– Ван! – Брайан сел. – Ради Бога, Паттерсон возглавляет эту комиссию. Они никогда не пойдут на это.
– Я не стану называть имена. Я просто опишу им то, что со мной произошло.
– Но он будет там! – Глаза Брайана бешено засверкали.
– И если он вычислит, кто я, пускай. А если нет – значит нет. Мне все равно. Моя цель – сделать заявление в поддержку программы помощи подросткам, подвергшимся физическому насилию. Им нужны пострадавшие от насилия в подростковом возрасте. Им нужны ответственные профессионалы, которым можно было бы доверять. Я, к счастью, подхожу под эти требования. И если я это сделаю, другие пострадавшие не будут бояться. Тогда, может быть, другие женщины заговорят. И, возможно, эта маленькая девочка не станет просто еще одной жертвой статистики. Возможно, к тому времени, как она станет подростком и сойдет с рельсов, уже будет в работе программа, которая сможет позаботиться о ней.
Брайан держал ее за руку, и она видела, как он старается переварить все, что она сказала.
– Ты знаешь, я просто хотел, чтобы ты «противопоставила себя своему обидчику», как выразилась Марианна, но это несколько другое, – сказал он. – Она не это имела в виду. Возможно, тебе нужно поговорить с тем психоаналитиком, который замещает ее, прежде чем начать действовать. Не ввязывайся в это, Ван. Ты меня пугаешь.
– Меня тошнит уже от этих разговоров, и я хочу это сделать. Я хочу дать показания. – Ванесса села и схватила его обе руки. – Я хочу освободиться от чувства вины, Брайан. Ты однажды сказал, что мне нужно использовать Паттерсона. Именно этим я и собираюсь заняться.
– Но ведь мы так старались, чтобы твое прошлое не вылезло наружу. Ты занимаешь важный пост в хорошей больнице и…
– Это звучит, как будто мне нужно чего-то стыдиться.
– Ты знаешь, что это не так. Не передергивай мои слова.
– Именно из-за моего положения мне будут доверять.
Брайан поглядел вниз, на их руки, крепко переплетенные друг с другом. Когда он поднял глаза снова, его лицо было озабочено.