– То есть, это всё я соорудил?
– Ну так.
– Вот, блин… Нет, Геннадий, я бы комфортнее изобразил, если мне волшебную палочку вручить: ковёр-самолёт, сапоги-самопрыги, ещё какую фиговину. А по грязи брести – не мой стиль.
Мякиш шутил, конечно, но только наполовину. В остальном был серьёзен, как памятник коню коронарха с белыми яйцами.
– А ты пожелай, чтобы посветлее стало, – буркнул Генка и замолчал.
– Лорики, ёрики, чикапу, пикабу! – рассмеялся Антон. – Хочу уже выйти куда-нибудь, где светлее. А, и приори инкантатем! Я, правда, не помню ни хрена, что это означает.
Как и ожидалось, сомнительные заклинания не сработали. Зато под ногами перестало чавкать, что само по себе прекрасно. Оказавшись в таких вот условиях, начинали люди ценить мелкие удобства.
– А воняет-то меньше! – воскликнул сзади Толик. – Не иначе, в правильную сторону пошли под мудрым руководством товарища Мякиша.
Упомянутый товарищ хотел было ответить, но не успел, едва не расквасив нос о внезапно выросшую на пути преграду. Шёл бы чуть быстрее, не миновать разбитого лица.
– Опаньки, стоять! – крикнул он спутникам. – Здесь дверь, похоже.
Вместе с Генкой они ощупали препятствие, то поднимаясь на цыпочки, то наклоняясь до самого пола. Изрядно ржавое металлическое полотно перекрывало коридор начисто. Ни ручек по бокам, ни замочных скважин, ничего не было. Потом Антон додумался провести рукой по центру массивной двери и натолкнулся пальцами на выступающий круг. Схватил, подёргал, потом попробовал крутануть. То ли сил не хватало, то ли заржавело всё давно и наглухо.
– Хватайся, Геннадий, попробуем крутить. А, Толик! И ты сюда иди, здесь выход куда-то, подсоби.
– Нам тоже? – пискнула Маша.
– Да нет, вы стойте, ждите. Если трое мужиков не справятся, с вас вряд ли какой толк будет. Вам ещё детей рожать.
–…и внуков! – с натугой продолжил Толик, тоже взявшись за поворотное колесо на двери. Вот же человек какой, работает, а заткнуться никак не может.
Совместными усилиями круг с места они сдвинули. Сперва чуть-чуть, просто дрогнуло под руками, а потом – пусть с оглушающим скрежетом, словно кто-то водил гвоздём по тарелке – но пошло, поехало. После двух оборотов влево круг замер, но Геннадий уже навалился на него грудью, толкнул дверь, потом наоборот потянул на себя. Раскачал и открыл наполовину, дальше дверь то ли заклинило, то ли она так и была рассчитана изначально. В образовавшуюся щель, заставив всех зажмуриться, полился ровный электрический свет. Не сказать, чтобы яркий, но привыкшим к темноте глазам и этого хватило.
– О-хре-неть! – по слогам произнесла сунувшаяся в щель Лерка. – Вот это я понимаю.
Немного привыкнув к свету, остальные потянулись за ней. Дверь вела на несомненную станцию метро, или Мякиш был готов съесть свою шляпу. Которой у него и не было, но ведь это не главное.
Унылая площадка, выложенная желтоватой плиткой ровными рядами сверху донизу, на которую выходила лестница сверху, такие же – квадратиками – стены, ряды люминесцентных ламп, полукруглые арки туннеля по обе стороны, куда уходили рельсы. И указатель над ними. Точнее, два указателя: влево стрелка и ровные чёрные буквы ИНТЕРНАТ, вправо – пос. НАСЫПНОЙ. Вот такая вот география с топологией.
– Едрическая сила! – вдруг прорвало Геннадия.
– А поезд будет? – не удержался Толик. – Ноги уже болят ходить, и ходить, и ходить…
– Нет, – неожиданно для себя сказал Мякиш. – До соплей обидно, но поезда не будет. Так уж всё устроено. Но и в туннель соваться не стоит, не переживай. Вон лестница, по ней и поднимемся.
– Ага… А наверху – засада! – проворчала Маша.
– Не знаю я, что наверху. Посмотрим.
На стене над ступенями лестницы, не обнаруженная сразу, стала видна ещё одна стрелка и лаконичное сообщение В ГОРОД. Тоже ничего особенно удивительного, хотя, зная причуды здешних мест, Мякиш всё-таки подумал: «В какой город, хорошо бы уточнить». Но уверенно пёр наверх, деваться некуда. Остальные шли следом.
Пролёт лестницы, площадка, ещё пролёт. От следующей площадки вёл коридорчик, вдали виднелись шкафчики камеры хранения, распахнутые словно голодные пасти в ожидании чемоданчиков, сумок, свёртков и прочего барахла.
– Выше? – спросил неугомонный Толик.
– Можешь здесь остаться.
Следующий пролёт заканчивался двойными дверями. Над ними теми же строгими чёрными буквами значилось ХРАМ ИСТИНЫ. Ни больше, ни меньше. Никаких иных способов выйти с лестницы куда-либо дальше не было.
– Ничего себе! – сказала девушка мечты. – Пойдём?
– А что, есть варианты? – буркнул в ответ Мякиш. Почему-то идея посетить храм, да ещё и истины, его совершенно не прельщала. Но и возвращаться глупо.
Он потянул за ручку двери и вошёл внутрь. Остальные столпились на пороге, видимо, тоже что-то останавливало, а то и вовсе не пускало.
– Пойдём, чего остановились? – оглянулся Антон. – Всеми так всеми.
На церковь или ещё какую синагогу храм истины походил мало. Квадратное помещение с белыми стенами, расчерченными тонкими синими линиями в клетку, скорее напоминало площадку для съёмок модного видеоклипа. Всё такое, клетчатое, пол и потолок. У дальней стены, на месте предполагаемого алтаря или какого ещё священного места, стояло обычное домашнее кресло, обитое рыжей тканью в мелкий чёрный цветочек, в котором сидел некто в длинном белом плаще. Складки одежды скрывали его тело полностью, а на голову был накинут капюшон. Человек-невидимка: и свет, вроде бы, яркий, и не прячется ни от кого, но рассмотреть кто или что это – решительно невозможно.
– Это что, коронарх? – задал диковинно глупый вопрос Толик. Почему он так решил, осталось загадкой, но прозвучало дико, учитывая, что акустика в неведомом храме была отменная.
Сидящий коротко рассмеялся, будто пролаял: отрывисто и настолько низким голосом, что Мякишу стало не по себе.
– Давно никто не смешил, – продолжил сидящий, не делая, впрочем, никаких попыток открыть свою внешность. Слова как камни падали в тишину. – Ну что ж, вы пришли узнать истину?
– Вообще-то нет, – ответил Антон. – Нам бы обратно в Руздаль вернуться, а другого пути нет. Надеюсь, вы не в обиде?
– Истина в борьбе против тирании! – гордо заявил Толик. – Во имя победы юности над старостью. Дед, уходи!
– Ну так, – поддержал друга Геннадий. – Мы здесь… это!
– Согласно второму указу, истиной является любое действие коронарха, нацеленное на рост его рейтинга и одобренное вершителями Большого Номинала. – Это, понятное дело, изрекла Маша.
– Вся истина – в пост-феминизме! – дополнила Лерка. – Женская сила это вам не кое-что, а вообще повсеместно.
– Короче говоря, выход-то где? – подытожил Мякиш весь этот сумбур.
Настоятель – или кто он там есть? – в белом плаще нервно пошевелился. Приподнялся, словно собираясь встать, потом всё же рухнул обратно в скрипнувшее кресло.
– Сейчас таблетки предлагать будет. Красную и синюю, знаю я эту тему, – громким шёпотом добавил Толик. – Наркодилеры хреновы. Выбери реальность или загасись по полной.
Мякиш твёрдо решил идти дальше. Сейчас. Немедленно. И, если его желания на самом деле что-то значили в этом подземном царстве, так и должно было случиться.
Настоятель пошевелился снова, потом изрёк с изрядным сомнением:
– Вы что, идиоты? Единственный шанс узнать истину, а они мне про феминизм и указы…
– Истина вообще – в вине, так классики писали. Кто мы такие, чтобы с ними спорить? – Мякиш начал злиться. К тому же он заметил, что стены стали слегка дрожать, по ним пошла рябь, больше похожая на конвульсии живого существа. Клетки потеряли свою строгую форму, стали раскачиваться, перекрещиваясь сторонами квадратов, сливаться и распадаться на части. Узор потерял строгость и теперь просто мелькал в глазах.
– Выход там же, где и вход. Главное, Антон, помни: смерти нет. Вообще нет. Зная это, ты сможешь… – голос замолчал, но после паузы продолжил. – Или не сможешь. Тут бабушка надвое сказала.
Мякиш мог поклясться, что теперь говорила Десима Павловна, с присущими ей лёгкой ехидностью и паузами в разговоре.
– Спасибо за ценные сведения, – буркнул он. – Пошли, ребята. Обратно пошли, нам туда.
Рябь затронула и кресло с сидящим в нём загадочным персонажем. Весь храм теперь дрожал будто в нетерпении, наподобие полощущейся на сильном ветре тряпки.
Геннадий открыл дверь и выглянул наружу.
– Порядок! Пошли, мы в центр выйдем.
Мякиш уходил последним, но не отказал себе: обернулся на пороге, пока ещё остававшемся реальным и прочным. Пространство, уже не белое с синим, а вытертого неясного цвета, какой приобретают джинсы после сотой стирки, сжималось в клубок, съёживалось и грозило скоро схлопнуться в одной точке. Вокруг клубилась тьма, простреливаемая короткими багровыми молниями. Фигуры в плаще уже не было видно, но кто-то всё-таки повторил – для него одного:
– Смерти нет. И жизни нет. Ничего нет, парень.
Антон пожал плечами и вышел, захлопнув за собой дверь. Разумеется, никакой лестницы перед ним не было: все пятеро стояли плотной группкой на набережной, перед ними поблёскивала река, за которой в привычном мареве темнели силуэты небоскрёбов.
– Всё-таки попали, – грустно сказала Маша.
Мякиш обернулся к ней и увидел, что их окружают десятки одинаковых фигур в розовых очках. Бог знает как, но санитары настигли их прямо на выходе.
8
– Давай, Тошка, изобрети ещё что-нибудь! – растерянно сказал Толик. – Повяжут же, волки позорные…
Санитары были без оружия, но при этом многочисленны и настроены недобро. Стояли плотно, локоть к локтю, сливаясь в единую массу. Какого-либо главного в их отряде не наблюдалось, поэтому Мякиш даже не знал, к кому обратиться, чтобы на время заморочить голову. Было бы место нормально – сиганули бы в реку и поплыли, а там как повезёт. Но здесь-то не прорвёшься. Видимо, зная это, загонщики даже не стали перекрывать дорогу к парапету, за которым виднелись ленивые волны: обступили полукольцом и замерли, словно ожидая ч