Да, такая штука дорогого стоит. На одной странице разместился рецепт настойки, способствующей «грудной жабы изгнанию, даже такой, коя человека, почитай, задавила», на другой – состав зелья для сведения родимых пятен с лица, «тех, кои в Европах за ведьмин знак почитают».
Грудной жабой, если не ошибаюсь, раньше стенокардию называли. Ее сейчас и без травяных настоек нормально лечат, медикаментозно в основном. Ну а если совсем труба пациенту – шунтированием. А вот сведение родимых пятен – это уже куда любопытнее. Нет, опять же, сегодня лазером их убирают, но не те, что на половину лица раскинулись. То есть и те тоже удалить можно, но это куда сложнее и опаснее. И, что важно, значительно дороже.
Заманчиво, елки-палки! Ой, заманчиво.
А ведь все это еще и с авторскими иллюстрациями, весьма и весьма искусными. А рецептура, рецептура-то как записана! В отдельных колонках размещена, аккуратненько, с примечаниями.
– Интересная книжечка, – немного отстраненно признал я. – Знающий человек писал, сразу видно.
Умрун верно расценил мой тон, фолиант с треском захлопнулся, аж переплет чуть не лопнул.
– Ты не красна девица, ведьмак! – проскрежетал умрун. – А я не парень, что ей под юбку надумал залезть. Я ведь могу другие способы отыскать, как тебя к службе примучать.
– Не сомневаюсь, – сделал несколько шагов назад я. – Только одно дело, когда работу из-под палки выполняют, другое – когда с душой. Вам ли не знать?
– Мне все одно, как этих беглецов ловить станут – с душой или без нее! – раненым медведем заревел Костяной Царь. – Мне важно, чтобы они перестали быть! Чтобы следа их на земле не осталось. И памяти о том, что они существовали!
А я в этот момент понял, что он на самом деле боится за свое реноме. До судорог боится. Престиж – как всегда, все дело в нем. Этот дерзкий побег, похоже, реально жестко подорвал его репутацию. Или же подорвет в ближайшем будущем, когда новость о случившемся выплывет наружу. Отчего-то мне кажется, что сейчас она еще является тайной за семью печатями и девятью замками, но только шила в мешке не утаишь. Судите сами: старейший из московских Хозяев Кладбищ, патриарх, тот, чей голос всегда является решающим в любом споре, – и в такую лужу сел. Само собой, ему мысль о том, что скоро все его коллеги узнают о подобном проколе, нестерпима. Видно же, что тут чувство собственного величия не просто велико, оно просто зашкаливает за все возможные рамки.
– Значит – нет? – положив книгу на подлокотник и чуть привстав, уточнил умрун. – Верно понял?
Я развел руки в стороны и виновато улыбнулся, как бы говоря: «Ну, вот такой я упертый. Что поделаешь?»
– Ладно. – Костяной Царь снова опустил свой зад в кресло. – Ладно. Будь по-твоему, добавлю я еще кое-что к названной цене. Но знай, Ходящий близ Смерти, дружбы моей тебе теперь ввек не обрести. Недостоин ты ее.
Наверное, это плохо, но почему-то мне на сказанное начхать. По крайней мере, в данный момент. У меня вообще сейчас имеется только одно желание – свинтить отсюда как можно быстрее. И от опасности, которая, чую, все еще висит надо мной, и от соблазна согласиться. Очень уж мне та книга глянулась. Вот чую, много там таких знаний, которые мне позарез нужны, потому велико желание сказать: «Гори ты в аду, черт костлявый. Решу я твой вопрос». Тем более что пара мыслишек на тему «с чего бы начать» в голове уже промелькнула.
– Должен мне кое-что один наш общий с тобой приятель, – мерно произнес Хозяин Кладбища. – Давно должен. И то, что долг его тяготит, мне отлично ведомо. Стало быть, так, если исполнишь требуемое, право на востребование обещанного твоим станет. Отдам я его тебе целиком и полностью. А после сам решай, что делать.
– Приятель, стало быть, – я демонстративно почесал затылок. – Это о ком же речь?
– А у нас с тобой много общих знакомых? – отрывисто хохотнул умрун. – Как мне думается, один всего и есть. Хотя… Еще судные дьяки сбоку припекой прилепились. Но эти сроду в долги не полезут. Других в них загонят, они такое любят, а сами – никогда. Ну, или только если уж совсем дело швах. Так что о братце моем названом речь, том, что тебя, ведьмак, выгораживал о прошлый год. Захотел я тебя тогда повидать, ан, а посланец мой ни с чем вернулся. Вот этот доброхот тогда и рассказал, где твою милость нелегкая носит, просил не серчать, заступался всяко.
Как интересно. Во-первых, не исключено, что все Хозяева Кладбищ – названые братья. Как мы, ведьмаки. Во-вторых, он за меня прямо заступался? Нет, я помню его слова, но – вот так? Никогда бы не подумал, что подобное возможно.
Но есть же?
Или это очередной развод, попытка надавить на то людское, что во мне еще живет? Такой вариант возможен, эта публика, если ей надо, соображает и действует крайне шустро, да еще и с завидной фантазией. А если нет? Если все сказанное является тем, чем кажется, а не наоборот? Тогда я получаю в руки очень серьезный козырь, который можно использовать в особо пиковый момент. Хотя и тут все небесспорно. Пока это только кот в мешке.
– Если не секрет, что же такое этот наш общий друг вам задолжал? – как бы между прочим поинтересовался я.
– Кое-что весомое, – с четко различимым ехидством ответил мне умрун. – И это не груда мертвых тел. Ведьмак, я не обманываю тебя, мне это ни к чему. Я просто плачу хорошую цену за твои услуги.
– Два долга – мой и не мой, да книга в придачу, – произнес я задумчиво. – А на другой стороне весов беготня и суета под девизом «Пойди туда – не знаю куда».
– Которую надо закончить до первого снега, – добавил умрун. – Это непременное условие.
Вот зачем он накинул сверху этот долг? Так ведь все хорошо складывалось…
– Ладно, берусь, – произнес я. – Но только из уважения к вам.
– Я нанимаю ведьмака Александра для поиска девяти сбежавших душ, и, коли он все исполнит как велено и в срок, обязуюсь вознаградить его по заслугам тем, о чем сговорились ранее, – прогудел, что твой шмель, умрун. – Свидетелем сказанного является Луна.
– Я, ведьмак Александр, берусь выполнить поручение, что мне дано, надлежаще и в срок, – привычно отбарабанил я формулировку, которая, кстати, используется и за границей. Интернациональная типовая форма, так сказать. – И получить за то награду, оговоренную ранее. Свидетелем сказанного является Луна.
Вот и все. Недолго я пробегал без хомута на шее, что уж там. С другой стороны, скучно не будет, тоже плюс. Опять же, на самом деле награда хороша. Откажись я от нее, и уже утром грыз бы себе локти. А обратно сюда не придешь, это вопросы репутации и самолюбия. Не любят в ночи тех, кто свою точку зрения на тот или иной вопрос меняет через день.
– Ступай и делай то, за что взялся, – приказал мне умрун и только что пальцем на выход не показал. – Поспеши, ведьмак. Эти девятеро слишком долго испытывают мое терпение.
– Хорошо, – согласился я. – Как скажете. Только вот еще один момент осталось проговорить. Если я не выполняю контракт в срок, то каждый из нас остается при своем.
– Ты будешь должен мне то, что и ранее, – кивнул Хозяин Кладбища. – Десять душ.
– Обитающих тут на кладбище, – уточнил я и удостоился величественного кивка. – Плюс небольшой компенсационный бонус в виде снижения суммы долга, если я все же сокращу количество сбежавших от вас душ.
Тут клятвы не нужны, слово сказано – слово услышано.
– Запрет на посещение моих владений без особого разрешения тоже останется в силе, – добавил Костяной Царь. – Не люб ты мне, ведьмак, стал за свою скаредность и неуступчивость.
На самом деле все может выйти чутка хуже, если я оплошаю, то для меня может закрыться навсегда несколько московских кладбищ, на это его власти хватит, но в целом условия сделки не так уж и плохи. Скажем так, по идее, я вообще могу только обозначить деятельность и все равно остаться почти при своих. Но поступать так я не стану, не принято в наших кругах подобное, и этот костлявый хрен про данный момент в курсе. У нас как? Встал в круг – танцуй. Или не поймут тебя окружающие, а следом и разговоры поползут о том, что дело с тобой иметь нельзя.
Политика. И здесь, представьте себе, тоже политика. Куда от нее денешься…
– Это как вам будет угодно, – чуть склонил голову я. – Ваша земля – ваши законы. О промежуточных итогах сообщать или не надо?
– Непременно, – милостиво разрешил мне Костяной Царь. – И еще… На то время, которое потребно для выполнения порученного, я дарую тебе право приходить сюда тогда, когда тебе этого захочется. Не как другу, этого блага тебе не видать как своих ушей, но как моему служителю.
– Наемнику, – поправил его я. – На худой конец – работнику, хотя это небесспорно. Не стоит меня записывать в слуги, не будет такого никогда. Нет-нет, это не в ваш огород камень полетел. Я вообще никому служить не собираюсь, кроме себя самого. Лучше вот что, расскажите мне все, что вам известно о случившемся. Желательно в мельчайших деталях.
На обратном пути к заборной бреши я снова и снова гонял в голове те огрызки информации, что мне удалось выдавить из Хозяина Кладбища, который под занавес общался со мной все с меньшей и меньшей охотой. Настолько, что пришлось даже свернуть разговор, хотя вопросов у меня осталось великое множество. Оно понятно: я живое свидетельство того, что ему, великому и могучему, пришлось чутка прогнуться под обстоятельства. И кстати, он мне этого никогда не забудет, можно даже не сомневаться. Не скажу, что я нынче ночью обзавелся врагом, но вот недоброжелателя обрел точно. И весьма могущественного.
Впрочем, пес с ним. Сейчас я этому Костяному Царю нужнее, чем он мне, потому опасаться нечего, а после что-то, да случится. Либо эмир помрет, либо ишак, либо Насреддин. Шутка. Надеюсь, никто не помрет, кроме восьми призраков и их духовного вдохновителя по имени Кузьма Петрович Савостин. По крайней мере, на табличке, которая торчала над в некотором роде уже пустой могилой, красовалась именно такая надпись. И годы жизни, как водится. К слову, товарищ оказался почти долгожителем, десяток лет до сотни не дотянул. Впрочем, веры этим циферкам нет, речь идет о колдуне, причем недобром, черном.