– Жанн, что за прописные истины? – изумился я. – Можно подумать, что меня из России в младенчестве увезли и я не представляю, как что у нас тут устроено.
– Это не все, – девушка сделала паузу. – Ты только не обижайся, но иногда тебя здорово заносит, причем чем дальше, тем сильнее. Иногда ты словно нарочно на конфликт лезешь.
– Да? – удивился я. – Не замечал.
– Поверь, все так, – девушка не отводила глаз от потолка. – Нам с Родькой со стороны хорошо видно. Чуть что не по тебе, ты сразу беситься начинаешь. С людьми тоже не всегда хорошо говоришь, сам не замечая того, что их обижаешь. А знаешь, кто в этом виноват?
– Кто? – чуть обалдело спросил я.
– Жозефина, зараза картавая! Это она тебе постоянно в уши пела о том, какой ты сильный, умный, хитрый, ловкий, как здорово ты можешь решить любую проблему. Вот у тебя, Саш, небольшая корона на башке и выросла.
– А раньше ты чего молчала? – поинтересовался я.
– Раньше из-за этого тебя убить не планировали, – пояснила Жанна. – Так, за спиной словами разными называли, но и только. А теперь все куда серьезней.
– Ты в следующий раз не жди, пока ситуация до критической температуры раскалится, – попросил ее я. – Подошла да сказала. И да. Я тебя тоже люблю. Ты у меня лучшая. Все, я в душ.
– А раньше это была моя фраза, – закинула Жанна руки за голову. – «Все, я в душ». Встану голенькая с постели, потянусь красиво, мужик мигом давай слюни пускать…
– И вот фиг в той жизни мне бы удалось с тобой в одной постели полежать, – не удержался я от шутки. – Разве не так?
– Так, – с достоинством ответила Жанна. – Ты был бедный, а я красивая. Иди уже. У тебя встреча со старушкой Ряжской на десять назначена, а вон уже половина.
– Старушкой? – хмыкнул я. – Это ты маханула. Да и выглядит она нормально.
– Старушкой, – упрямо повторила Жанна. – Даже не спорь!
И это у меня испортился характер? Ну-ну!
Хотя в чем-то она права. Иногда я на самом деле говорю то, что говорить не стоило, и нарываюсь на неприятности на ровном месте. Надо повнимательнее следить за собой. И вообще быть поосторожнее.
А вот Ряжские не удивили, все обстоит так, как я и предполагал. Ну, разве что Павел Николаевич соригинальничал, решив пустить меня в расход после усиленной эксплуатации. Все-таки не зря он мне с самого начала не понравился, еще тогда, когда его проклятие доедало. Надо было ему дать умереть. Надо. Но нет, пошел на поводу у чувств, проявил гуманизм на пару с состраданием, и вот результат.
Ну, ничего. Ошибки в жизни, как известно, встречаются трех видов. Первые никак нельзя исправить. Вторые лучше никогда не повторять. А на третьих учатся.
Так что ничего. Тем более что время у меня есть, так как таинственному «некто» я еще услугу не оказал. Подождем и поглядим. Жизнь иногда раскладывает невероятно забавные пасьянсы, потому кто знает, что ждет господина Ряжского? И кто из нас первым отправится проведать, как оно там, на той стороне, все обустроено?
Что любопытно, в машине, которая ровно в десять подъехала к моему подъезду, Ряжской не оказалось.
– А где Ольга Михайловна? – спросил я у водителя. Увы, но за рулем в этот раз оказался не Слава.
– Она уже отбыла в клинику, – пояснил он. – Я так понял, сестре ее хуже стало. Ну что, едем?
– Конечно. – Я глянул на Анатолия, который с готовностью поднялся со скамейки, подумал пару секунд, помотал головой, давая ему понять, что не надо мне и Жанне компанию составлять, и захлопнул дверь. – Чего тянуть?
Глава 16
– Александр! – владелец клиники, за прошедшие годы изрядно прибавивший в весе и практически растерявший остатки и ранее не слишком густой шевелюры, устремился навстречу сразу после того, как я вышел из машины. – Приветствую вас! Сердечно рад вашему приезду! Признаться, уже думать начал, что мы с вами и не встретимся больше. Вы тогда исчезли невероятно быстро и абсолютно бесследно!
С учетом того, что за этим господином кое-какой должок передо мной остался, не очень-то я верю в сильную печаль по факту моего долгого отсутствия. Впрочем, кто его знает? Может, я и неправ. Нет, в чистоту помыслов и искренность слов этих людей я поверить не смогу при всем моем желании. Не та это публика. Но вот в то, что время от времени я ему был нужен как специалист определенного толка, поверю запросто.
– Мое почтение, Петр Францевич, – нацепив на губы улыбку, я потряс его руку. – Как ваши дела? Как Яна Феликсовна? Надеюсь, роды тогда прошли успешно и сейчас у вас подрастает наследник?
– Наследница, – с гордостью, свойственной немолодым родителям маленьких детей, ответил мне Вагнер. – Чудная девочка! И такая смышленая! Ей всего ничего, а она уже демонстрирует самые разные таланты! Яна только ей и живет.
Да? Вроде бы мальчик должен был родиться. Или я что-то путаю? Впрочем, появилось на свет дитё, живо-здорово – и хорошо.
– Все так и есть, – подтвердила подошедшая к нам Ряжская, выглядящая, ради правды, сильно не ахти. Вот теперь она точно тянула на свой возраст. – Никогда бы не подумала, что Яна Вагнер может полностью плюнуть на свой бизнес, променяв его на семью. Воистину, бывают на земле чудеса.
– Случаются, – подтвердил владелец клиники. – Хоть и редко.
– А ты что по этому поводу думаешь, Саша? – пытливо глянула на меня Ольга Михайловна. – Есть чудеса? Или нет?
– Смотрю, еще один корпус возводите? – ушел от ответа я. – Вон там?
В стороне от зданий, знакомых мне по прошлому визиту, и впрямь велись строительные работы, причем вошедшие в финальную стадию, поскольку работяги в фирменных костюмчиках в данный момент пестренькую мозаику на одной из стен выкладывали, вроде как цветущий луг. Ну, оно и понятно: место тут не сильно веселое, больница, какой бы комфортабельной она ни оказалась, остается больницей, потому нужны положительные эмоции по максимуму. А летний луг всегда глаз радует, даже на фоне зимних сугробов.
– Да, вот затеяли стройку, – покивал в ответ Вагнер. – Год назад случились у нас некоторые финансовые трудности, но все, слава богу, все обошлось. Теперь вот даже расширяемся.
– Спорный вопрос – обошлось или нет, – немного сварливо заметила Ряжская и чуть сдвинула брови. – До сих пор не понимаю, почему ты взял в новые совладельцы не нас, а Швецова.
– Оленька, давай не станем возвращаться к сто раз обмусоленной теме, – попросил ее Петр Францевич. – Так тогда сложилась ситуация. Если угодно – расположились звезды.
– Звезды, – фыркнула женщина. – Саш, ты слышал? Звезды!
– Мы вроде не для обсуждения бизнес-процессов встретились, – заметил я, доставая из салона небольшую сумку и закидывая ее на плечо. – Все люди занятые, у всех дела имеются.
– А перекусить? – лукаво подмигнул мне Вагнер. – Помнится, в прошлый раз вам наше меню глянулось. Я же ничего не путаю?
– В прошлый раз я приходил сюда к человеку, судьба которого меня не занимала совершенно. Сегодня ситуация немного другая. Ваш пациент – сестра Ольги Михайловны, а с ней меня связывают определенные отношения.
– Саша! – щеки Ряжской запунцовели, а Вагнер не удержался от двусмысленной улыбки.
– Ты неисправим, – всплеснула руками Жанна. – Только-только я тебя предупреждала – не дразни гусей.
Вот ведь! И самое обидное, в мыслях ничего такого не имел, просто сказал! Тьфу!
– Я не знаю, о чем вы, Ольга Михайловна, и вы, Петр Францевич, подумали, а я имел в виду исключительно партнерские отношения. Тьфу ты! В смысле, деловые. Короче, не будем тянуть. Господин Вагнер, пойдемте уже к пациентке.
Если честно, сейчас я себя ощущал в определенном смысле Лжедмитрием, просто потому что не очень представлял, чем я этой страждущей помочь смогу. Нет, в моей книге имелись кое-какие данные о «зельях, кровь затворяющих», или, наоборот, о «снадобьях, густую кровь разгоняющих», а также прочие изыски аналогичного толка. Раньше все было проще, большинство ныне известных медицине болезней для тогдашних лекарей просто не существовали. Особо талантливые из них, скорее всего, что-то подозревали, не сказать – предвидели, но все равно методологии диагностики тех же болезней крови не существовало. Кровь либо пускали, дабы ее излишка в теле хворого не наблюдалось, либо затворяли. На этом все.
Но и отказывать Ряжской я не хотел. Повторюсь, мне нужна ее служба безопасности, причем прямо сегодня. Пусть добывают информацию по списку, и чем быстрее, тем лучше. Кстати, может, Ольга Михайловна таким образом отчасти сама сестре и поможет. Книга-то, что мне в награду достанется, лекарю принадлежала, причем очень хорошему. А вдруг там ответ на ее вопрос найдется? Что она там у меня спросила пару минут назад? Случаются ли чудеса? Да, случаются. Очень редко и не всегда добрые, но случаются. Я тому свидетель.
А еще через пять минут я сильно пожалел, что вписался в этот расклад. За последние годы мне много разного довелось повидать: и боль, и раны разной степени тяжести, и умирающих людей. Один Арвен, с которым я тут, у Вагнеров, столкнулся, чего стоил.
Но там другое. А тут я стою у постели бледной до одурения и хрупкой на вид до невесомости молодой женщины, от которой, по сути, одни глаза остались, и не знаю, что сказать ей и ее старшей сестре. Врать смысла нет, а правду не хочется. Я хоть уже и не совсем человек, но у меня тоже сердце есть. И чувства.
Хреновая правда просто выходит. Вон она, правда эта самая, обвила шею бедняжки и душит ее потихоньку. Вся серо-дымчатая, в разводах-зигзагах, прямо как гремучая змея. И здоровая на редкость, что говорит об одном – недолго Бэлле осталось на этом свете жить, на недели счет идет, кабы не на дни.
И ничем я ей помочь не смогу. Максимум, если она на этом свете задержится в виде призрака, отправлю ее по назначению. Ну, еще кое-что по мелочам.
– Это Саша, – сказала Ряжская, сжимая руку сестры в своих ладонях. – Помнишь, я тебе про него рассказывала? Он такое умеет, что никто другой сделать не сможет.