— Сегодня свиданий нет. Говорят, завтра с двух до трех. Только с ближайшими родственниками. Жена — ваша родственница?
…Мужчина с рукавом, закатанным в повязку, докурил, бросил окурок и ушел.
Люди продолжали толпиться у белой черты.
Подошел милиционер с погонами лейтенанта:
— Почему скапливаемость, товарищи?
— Да вот черту провели среди бела дня!
— А какая организация проводила черту?
— В том-то и дело, что неизвестно! Вчера видели пограничников с девушкой. Может, границу переносят поближе к нам?
— Минуточку, товарищи! Разберемся! — сказал лейтенант и исчез.
На следующий день он вернулся с погонами капитана. Люди бросились к нему:
— Ну как наши дела?!
— Могу вас обрадовать, — сказал капитан. — Все в порядке. Ваш вопрос включен в повестку дня!
— Ну, а я что вам говорил?! — обрадовался мужчина в берете. — Ой, чьи-то головы полетят…
На следующий день, к обеду, подъехала черная «Волга», вышел мужчина, походил, посмотрел и сказал:
— До каких пор это будет продолжаться! Третий день люди стоят на улице — и ни тентов от солнца, ни трехразового питания! Не волнуйтесь, товарищи, будет и на вашей улице праздник!
Уже к вечеру приехала бригада артистов и совершенно бесплатно дала отличный концерт.
Вроде бы какой-то мужик ночью проводил сквозь черту за червонец. На него донесли. Мужика забрали за нетрудовые доходы. Порядок был восстановлен.
Как-то днем приехала специальная комиссия. Черту сфотографировали, замерили, взяли пробу грунта и со всем этим уехали в Москву.
Когда на небе собрались тучи, никто ничего не сказал вслух, но подумали все об одном: «Вдруг дождь смоет чертову черту!» Но когда после дождя выглянуло солнце, в отдельных местах черта проступила. Конечно, в образовавшиеся проходы можно было пробраться, но иди потом доказывай, — мол, были разрывы черты! Скажут: «А что вам помешало ее мысленно продолжить?»
Тут как-то проснулись, глаза протерли — а черты нет! Как корова языком! Асфальт ковыряли, царапали — нету! Кто стер? С чьего разрешения?
Один парень сдуру заорал: «Товарищи, айда, пока снова не выступила!» Его за руку: «Какая айда? Нам доверяют! Стерли границы, преграды, потому что это унизительно! Не те времена! Никаких запретов сверху. Все решаем сами на местах. Каждый должен сказать себе сам «нельзя»! Ну, что, рванем, как бараны? Или, как люди, будем стоять на своем?
Тут дружинники подошли.
— Граждане! Разойдитесь! Из-за вас ни пройти, ни проехать!
Толпа зашумела:
— Не имеете права разгонять! Не те времена! Руки уберите! Можем стоять где хотим, сколько хотим! Свобода стояния!
— Так у вас тут что, демонстрация?
— А может, и демонстрация! Имеем право!
— А что демонстрируете, если не секрет?
— Что хотим, то и демонстрируем! Мы долго терпели. Хватит!
Кто-то заорал:
— Ну вас к черту! Я ушел! У жены на балконе вторую неделю мужик в трусах курит! Не дай бог, дом подожжет!
— Стойте, юноша! — захрипел пенсионер с палочкой. — Я ходил на Колчака, на Деникина! Послушайте старика, не лезьте на рожон! Вот будет сигнал зеленой ракеты, — рванем! И нас никто не остановит!
Пришла гора к Магомету…
Ровно в 13.00 приходит гора к Магомету.
— Вызывали?
— Вызывал. Присаживайся.
— Спасибо. Я постою.
— Садись, садись. Мне так удобнее.
Гора садится на краешек стула.
— Фу, какая ты большая! — Магомет вылезает из-за стола и, улыбаясь, идет к горе. Остановившись у подножья, он задирает голову и говорит: — Эй, как меня слышишь?! Самочувствие ничего?!
— Спасибо, ничего, — смущается гора и встает.
— Сиди, сиди! Жалоб нет? Склоны, расщелины — все в порядке? Снега зимой, солнца летом достаточно? Циклоны не беспокоят?
— Спасибо, — отвечает гора, — большое спасибо! — и снова встает.
— Да сиди ты, сиди! — Магомет смеется. — Значит, все хорошо. Жалоб нет… А я страшно рад тебя видеть, честное слово! Эй, меня отсюда слышишь нормально?
Гора смущенно кивает и смотрит вниз, на Магомета.
— Фу, какая большая стала! А я тебя вот такой помню, — Магомет машет рукой в сторону окна, на горную гряду. — Ну, ладно. Я зачем тебя вызывал? Не знаешь?! А чего пришла?! Ух, шутница! — Магомет грозит горе пальцем.
— Я правда не знаю! — пугается гора.
— «Не знаю, не знаю!» — передразнивает ее Магомет. — Такая здоровая, а не знаешь! Нехорошо получается!
Гора краснеет.
— Ну, ладно. Ничего страшного. Вспомню, вызову. А то сама заходи. Просто так! Без этих официальностей. Посидим, поболтаем. Ну, топай, а то у меня дела, — Магомет хлопает гору по хребту. — Да! Постарайся вспомнить, зачем я тебя вызывал! Не ставь меня в дурацкое положение. Раз вызывал, значит, я что-то имел в виду! Подумай на досуге, что именно?!
Гора бочком выходит.
Магомет садится за стол и долго смотрит на горную гряду за окном:
— Как я от всего этого устал! Их вон сколько, а я один! Хорошо еще, горы сознательные — сами идут к Магомету! А то пришлось бы Магомету идти к горе! Представляю, как нелепо бы это выглядело!
Магомет вздыхает и зачеркивает в календаре: «12.00 — вызвать гору».
Письмо Зайцеву
Будучи настоящим мужчиной обращаюсь к главному модельеру московского Дома моделей товарищу Зайцеву от имени всех женщин. К тому самому Вячеславу Зайцеву, который не стесняясь заявляет, какие сочетания носить в этом сезоне и по телевизору на сногсшибательных дамах показывает, а наши жены, матери и сестры, во сне примеряя, кричат нехорошими голосами.
Слава богу, в магазинах эта одежда никогда не появится, ну а вдруг кто-то вслепую скроит по памяти?! То, что в этом сезоне будет модно, — понятно. Но конкретный вопрос: где у нас в стране этот сезон находится территориально? Хотелось бы записать адресок заповедника, где женщины открыто в этом на свободе разгуливают.
Давайте посмотрим правде не куда-нибудь, а в глаза! Как молодому человеку, с головы до пят в нашем, подойти к этой жар-птице? Чем ему зубы себе разжать, чтобы вымолвить «как вас зовут?» И о каком увеличении рождаемости мы говорим, если к ней даже не подойти!
А эти спины открытые ни с того ни с сего! Казалось бы, ну есть у тебя спина, носи на здоровье, никому не показывай! Не этим женщина гордиться должна, есть другие достопримечательности! А вы напоказ выставляете и очень даже красивое зрелище: шея, плечи, лопаточки! Но как вы, товарищ Зайцев, эту модель со спиной видите в автобусе в час пик?! А у нас этот час с утра до вечера! Ну, вошла она туда с открытой спиной, а вывалится оттуда? Что у нее открыто будет, вы об этом подумали?
А походка? Товарищ Зайцев, вы ногу им ставили? Эффектно, не спорю. Каждый шаг как спектакль Большого театра в замедленной съемке. Такое ощущение, — мы тут вообще не тем местом ходим! Но, извините за резкость и прямоту, пока ваша модель ножку поднимет, наша отечественная модель сто метров рысцой отмахает и обойдет вашу модель на прямой, на вираже, в гололед, у прилавка всегда первой будет! С такой восхитительной поступью вашей модели никогда ничего не достанется!
А на работе кто ж при ней материальные ценности создавать будет? Даже такие ценности, которые создаем мы. От вашей модели глаз не оторвать до конца рабочего дня! То ли дело — наши дамы. Одеты так, волей неволей работаешь, только бы они на глаза не попались!
Вы радостно щебетали насчет ансамбля: мол, как хорошо, когда у женщины юбка, сумочка и глаза совпадают по цвету. Ну, предположим, с годами глаза с туфлями сравняются. Но что вы за сумочку через плечо предлагаете? Я извиняюсь, пошла ваша модель с такой малостью в магазин. А вдруг ей бог послал кусочек сыра?! Больше пяти граммов в вашу сумочку не затолкать! А вдруг у нее семья? Бывают ведь и такие модели! В этом плане удачны накладные карманы. На пять кило картофеля каждый. Как говорится, есть в чем пойти в магазин! А уж получится ли ансамбль, совпадут ли по цвету глаза и картошечка, — неизвестно. Картошку, как и родителей, у нас не выбирают!
Я так вам скажу: ваши модели, на помостах живущие, — картинки с выставки. Вырезать — и под стекло. Но любить-то нам приходится своих, невзирая на то, как одеты, обуты, крашены. Идем на это в интересах нашего государства. Потому что, если не мы, то кто же с ними жить-то будет?!
Нет, конечно, приятно войти к себе в дом, а там такая Клеопатра в тюрбане блины тебе жарит. Но кем же ты сам быть должен, чтобы держать в доме такую вот женщину? Соседи тут же анонимку напишут про нетрудовые доходы. Потому что честный такую не потянет. По крайней мере — один. Так что, товарищ Зайцев, я хоть и не модельер, а наоборот, считаю, у вас два выхода: либо вы на землю к нам спуститесь и станете шить то, что с нашей жизнью гармонирует и в глаза не бросается, либо надо окружающую действительность перекраивать под вашу модель! И вот тогда наши женщины заулыбаются шире, чем ваши манекенщицы на помосте! Хочется, чтобы наша бурда от их бурды ничем не отличалась!
Кстати, я вчера на спину жены глянул нечаянно: вы знаете, — ничего! Тоже, между прочим: шея, плечи, лопаточки! Короче: что открывать, — у нас есть! А вот чем закрывать… Подумайте, товарищ Зайцев!
Шанс
Тридцать восемь лет Леня Козлович честно прожил в коммунальной квартире на двадцать пять человек. Леня привык к соседям, к удобствам, которых не было, и к своей комнате площадью двадцать два не очень-то квадратных метра, такая она была вытянутая коридорчиком; зато как просторно под высоким лепным потолком!
Раньше во всем этом доме кто-то жил.
Жильцы на всё шли ради отдельной квартиры. Фиктивно женились, разводились, съезжались, менялись, азартно рожали детей, прописывали умерших, укрывали живых. А Леня с детства был недотепой, фиктивно жить не умел. Женился, родил себе девочку — все, что он мог.
И вот наконец дом пошел под капитальный ремонт. Людей расселяли в отдельные совершенно квартиры со всеми удобствами.