В понедельник Леня, радостный, как предпраздничный день, явился в отдел учета и распределения жилплощади. У комнаты номер шестнадцать была небольшая очередь. Принимал инспектор Чудоев М. П. Его имя произносили уважительно, выговаривая каждую буковку: Максим Петрович!
Дождавшись очереди, Леня постучал и вошел. Максим Петрович был чудовищно хорош в черном костюме, зеленой рубашке и синем галстуке. То ли он любил рискованные сочетания, модные в этом сезоне за рубежом, то ли был начисто лишен вкуса, что мог себе позволить в силу занимаемой должности. Небольшие карие глазки его косили так, что встретиться с Максимом Петровичем глазами практически было невозможно. То есть посетитель видел Чудоева, а вот видел ли Чудоев посетителя, поручиться было нельзя! Леня выложил на стол справки и спросил:
— Скажите, пожалуйста, на что мы можем рассчитывать?
Максим Петрович разложил пасьянс из мятых справок и сказал:
— Согласно закону получите двухкомнатную квартиру в районе новостроек!
Леня и сам знал, что положено согласно закону, но, как известно, закон у нас один на всех, а нас очень много, поэтому закона на всех не хватает, и тот, кто бойчей, свое не упустит, чье бы оно ни было. Но шанс, шанс есть у каждого!
И, подмигнув двумя глазами, Леня, как ему показалось, интимно шепнул:
— Знаю, что нельзя, но смерть как охота… трехкомнатную.
Максим Петрович развел глаза в стороны и сказал:
— Я бы с радостью, но вы же знаете сами! Если бы вы были матерью-героиней, академиком, хотя бы идиотом со справкой, то, естественно, имели бы право на дополнительную жилплощадь, а если вы пока нормальный человек, — увы!
И тут Леня выплеснул из себя фразу, бессмысленную до гениальности. Она прозвучала так:
— Максим Петрович! Размеры моей благодарности будут безграничны в пределах разумного!
Максим Петрович, пытаясь понять смысл услышанного, перестал на миг косить и, показав Лене глаза, которые оказались не карими, а зелеными, прошелестел одними губами:
— Зайдите в четверг после трех! И не забудьте размеры границ!
Дома, сидя за столом и тряся над борщом перечницу, Леня сказал жене:
— Люсь, падай в обморок! Я, кажется, выбил трехкомнатную!
Люся, как при команде «воздух», рухнула на пол и, припав к ногам мужа, заголосила:
— Ленчик! Миленький! Положена двухкомнатная — будем жить! Раз ты что-то задумал, — и однокомнатной нам не дадут! У тебя легкая рука, вспомни! Из ничего — бац! И беда!
— Цыц! — Леня треснул по столу вилкой. — Цыц, любимая! Сначала послушай, а потом убивайся! Тут все чисто! Ну, придется немного дать! Но иначе никогда не видать трехкомнатной!
— А ты что ему пообещал? — спросила жена.
Леня наморщил лоб, вспомнил неповторимую фразу.
— Я сказал: «Размеры моей благодарности будут безграничны в пределах разумного!»
Люся застонала:
— Переведи с идиотского на русский! Сколько это в рублях?
Леня сказал:
— А я откуда знаю? Сколько у нас на книжке?
— Осталось сто семь рублей тридцать пять копеек!
— Значит, столько и получит! — отрезал Леня.
Люся заплакала:
— Ленчик! Тебя посадят! Ты не умеешь давать! Тебя возьмут еще в лифте, в автобусе! А за дачу взятки от трех до восьми лет! Значит, тебе дадут десять! Ленчик, на кого ж ты нас бросаешь?!. Ты никогда в жизни не мог ни дать, ни взять! Вспомни дубленку, которую ты мне достал по дешевке за двести рублей! Этот кошмарный, покусанный молью или собаками милицейский тулуп, который еле продали через год за сорок рублей вместе с диваном! А сметана, которую Коля вынес нам с молокозавода? Ты ее тут же разлил в проходной, под ноги народному контролю! Тебя чуть не посадили, списав на тебя все, что с молокозавода вынесли трудящиеся!
Леня сидел как оплеванный, машинально выкладывая тушеной капустой в тарелке нецензурное слово.
Люся хлебнула компота и окрепшим голосом продолжала:
— А кто пригласил меня с Калитиными в валютный бар? Кто сказал: «Там дружок у меня, и все схвачено!» И действительно, нас тут же схватили! Пытались выяснить, с кем из иностранцев мы хотели встретиться и с какой целью! Хорошо, директор гостиницы, поговорив с тобой полминуты, велел отпустить! Поняв, что нет в мире иностранца, которого ты можешь заинтересовать! Не родился еще такой! Не давай взятку! Посадят!
Люся снова упала на колени. Леня опустился рядом:
— Ну а что делать? Посоветуй, если ты такая умная?
Они сидели на полу обнявшись и молчали.
— А что, если… — Люся медленно поднялась с пола. — Все в конвертах дают? Так вот, вместо денег сунь туда сложенную газету и отдай конверт, только после того, как получишь ордер! И беги! У тебя второй разряд по лыжам? Вот и беги! Не станет он орать, что взятку ему не додали! А когда ничем не рискуешь, можно рискнуть!
Леня чмокнул жену в щеку:
— Молодец, Людка! Соображаешь, когда не ревешь! Номер экстракласса! За трехкомнатную — газета «Советский спорт»!
Номер действительно был международного класса, но его еще надо было исполнить…
За ночь Люся на всякий случай подготовила три конверта с газетой, сложенной под взятку.
Назавтра Леня после трех вошел в кабинет.
— Проходите! Садитесь! — сказал Максим Петрович, доброжелательно кося глазами.
Легко сказать — «садитесь»! Наверно, летчику легче было ночью посадить самолет с отказавшим мотором, чем бедному Лене попасть задом на сиденье стула. Наконец посадка была завершена.
Максим Петрович, достав из папки бумагу, потряс ею в воздухе:
— Поздравляю! Вопрос решен положительно! Три комнаты! Осталось подписать у Новожилова — и все!
— Максим Петрович, а вы бы уж подписали… и тогда размер моих границ… не имел бы никакой благодарности!
Максим Петрович кивнул и вышел. Через минуту вернулся и помахал перед носом у Лени подписанным, вкусно пахнущим ордером. Там было написано: «Трехкомнатная»! Леню потянуло за ордером, но Максим Петрович изумленно глянул в ящик стола, потом на Леню, как бы прикидывая, войдет Леня в ящик или нет.
Леня выхватил ордер, бросил в ящик пухлый конверт и, быстренько пятясь к дверям, бормотал:
— Большое спасибочко! Заходите еще!
От радости, что все позади, Леня глупо улыбался и все пытался выйти в ту половину двери, которая была заперта. И тут двое молодых людей подхватили его под руки, разом предъявили удостоверения работников ОБХСС и хором сказали: «Ни с места!»
Широко улыбаясь, старший из них ласково поманил людей из очереди, очевидно, чтобы они разделили его радость:
— Товарищи, можно вас? Будете понятыми. Подтвердите дачу взятки!
Младший оперативник открыл ящик и достал оттуда конверт.
— Ваш!
Леня кивнул, хотя голова Максима Петровича отчаянно замоталась из стороны в сторону, словно увертываясь от петли. Старший жестом профессионального фокусника закатал рукава, дабы все убедились, что в рукавах у него ничего нет, и, ловко вскрыв конверт, бережно достал аккуратно сложенный «Советский спорт». Подмигнув понятым, давая понять, что фокус еще впереди, он начал нежно разворачивать газетный лист. Понятые, распахнув рты, с огоньком лютой справедливости в глазах ждали финала. Ничто не делает нас такими честными, как чужое преступление! Наконец газета была развернута в два полных печатных листа. Работник ОБХСС, не сняв улыбки, оглядел газету с обеих сторон, ударил бумагу ладонью и начал трясти, надеясь, что из нее посыплются денежки. Увы! Фокус не удался!
— Синицын, чтоб я сгорел, по-моему, это «Советский спорт»! — сделал он тогда смелый вывод.
Максим Петрович, для которого этот вывод был, наверное, еще более неожиданным, чем для остальных, недоверчиво потрогал газету рукой, ущипнул себя, работника ОБХСС, и к нему вернулся дар речи:
— Естественно, это «Советский спорт»! А что, по-вашему, там должно быть еще? Вот интервью с Дасаевым! Я с детства мечтал его прочитать! И товарищ любезно принес, как мы с ним и договорились!
Младший работник ОБХСС, с лицом человека, похоронившего за день всех родственников, машинально сложил газету, сунул в конверт и бросил в ящик стола. В глазах его стояли слезы.
А Максим Петрович бросился к Лене и долго тряс его руку:
— Спасибо за газету! Даже не знаю, как вас благодарить! Просто не представляю, как бы я жил без этой газеты!
Леня сказал:
— У меня журнал «Здоровье» есть! Принести?
— Нет, нет! Это уже статья, правда, товарищи? Да, заберите свой конверт, а то подумают, что я с посетителей конверты беру!
Максим Петрович сунул конверт из ящика обратно Лене в карман.
— Ну вы жук! — старший сотрудник погрозил Максим Петровичу пальцем. — Все свободны. Хотя, конечно, жаль!
Наконец Леня выбрался из проклятого кабинета и помчался домой. Влетев в комнату, не раздеваясь, Леня схватил жену в охапку и закружил по комнате:
— Люська! Трехкомнатная! Держи! — он царственным жестом протянул ордер.
Прочитав текст, Люська заплакала:
— Любименький! И нам повезло наконец! Господи! Такая удача — и ты на свободе! Садись кушать, радость моя!
Леня уплетал обжигающий борщ и, давясь, рассказывал, как все было:
— И представляешь, жук, — говорит: «Чтоб ничего не подумали, я возвращаю вам конверт!» — Леня бросил на стол мятый конверт. Люся подняла его, и вдруг оттуда посыпались песочного цвета ассигнации. Сторублевки. Десять штук.
— Ленечка, это тысяча рублей! Ты кого-то нечаянно убил? — Люся приготовилась плакать.
Леня медленно лил борщ из ложки на брюки, не отрываясь глядя на невиданные деньги.
— Может, инспектор тебе взятку дал за то, что ты его спас?!
— Погоди, Люсь, погоди! Вот, значит, как оно! У него в ящике лежала чья-то взятка в таком же конверте! Он побоялся, что станут искать, и сунул конверт мне в карман! Вот сволочь! Не отдам! Это на новоселье от ОБХСС!
— Ленчик! — Люся привычно опустилась на колени. — Верни! Узнают, что ты трехкомнатную получил и за это взятку взял! В законе еще статьи для тебя не придумали!