— А завтра?
— Тоже клею обои.
— А в воскресенье?
— И в воскресенье.
— Несравненная вы моя! Давайте-ка я вам помогу! Бог с ними, с расчетами…
Придя к Анастасии, Валентин был слегка шокирован.
— Это всего-то восемь метров? М-да…
— Но они отклеиваются, — грустно произнесла Анастасия. — А я их все равно приклеиваю и приклею когда-нибудь.
— Я это… — замялся Валентин. — Вспомнил, что забыл про это… Короче, мне надо идти.
И он ушел. Но на лестнице вдруг остановился и задумался:
«А ведь она трудолюбивая. И упорная. Еще какая упорная! И порядок любит. Да и почему ее некрасивой считают?»
Он еще немного потоптался и пошел обратно.
— Слушайте, Настенька, — сказал он. — У вас ведь не только обои не клеятся, а и личная жизнь. Так почему бы нам не соединить наши автобиог… Словом, вы меня поняли. Согласны?
Анастасия кивнула.
Вскоре справили свадьбу. Стены в комнате сверкали свежей масляной краской.
По последней моде
Жена Диабазова вернулась со дня рождения подруги очень довольная.
— Зря, Игнаша, ты со мной не пошел. У Батареевых было так прелестно. Нинкин муж только что вернулся из-за границы, и день рождения отмечался по последней загранмоде. Ах, как мы отстаем от заграницы! Прежде всего, за столом сидят теперь без электрического освещения.
— Вот как? — удивился Игнатий Федорович.
— Вот так. Только гости рассядутся, полагается гасить свет. Причем во всей квартире. А на стол ставится керосиновая лампа.
— С каких это пор керосиновые лампы стали употреблять в пищу?
— Не иронизируй. Лампу употребляют для освещения. Но заметь: керосину в нее наливают столько, чтобы хватило до третьего тоста. После этого зажигают свечку. Одну-единственную. Ее должно хватить до конца чаепития. А когда гости встанут из-за стола, дорогу им полагается освещать спичками.
— И это все?
— Нет. За границей популярен такой сюрприз. При подаче горячего блюда под гостем, сидящим через человека от хозяина, должен развалиться стул. Одну из штор кладут на пол, чтобы гости могли вытирать об нее ноги.
— Но… — попытался было возразить Игнатий Федорович.
— Да, да! Кстати, скатерти модны теперь не чисто-белые, а в этаких коричневых фигурках, наподобие полуэллипса.
Игнатий Федорович задумчиво кивал головой.
— Через неделю у тебя день рождения, — продолжала жена. — Давай отметим его по-современному. Батареевых пригласим, пусть убедятся, что мы от них не отстаем.
В день рождения Диабазов достал с антресолей лампу, рассчитал по часам время горения, принес откуда-то старый полуразвалившийся стул.
— Жаль, коричневой краски не нашли, — сокрушалась жена, нанося на скатерть полуэллипсы.
Нельзя сказать, чтобы все прошло как по нотам. На поломанный стул сел непосредственный начальник Диабазова. Кто-то из гостей запутался в шторе и толкнул стол, уронив лампу, отчего керосин вылился в салат. Под конец, зажигая спички, виновник торжества едва не прожег кому-то пальто.
А Батареев отвел его в сторону и возмущенно проговорил:
— Я понимаю, вашей жене не понравилось, что у нас в тот раз перегорели пробки, упала штора, развалился стул и мы случайно подпалили скатерть, когда гладили. Но демонстративно отвечать нам тем же — это уже слишком!
Мой увлекающийся муж
Зовут меня Капитолина Андреевна, но речь пойдет не обо мне, а о моем муже. Такой уж у него характер: допроситься, чтобы помог по хозяйству, довольно трудно. Но если возьмется, — так увлечется, что и остановиться не может.
Взялся он как-то пол в кухне покрасить. Я решила по магазинам пройтись, чтобы ему не мешать. Иду обратно, смотрю: кто это асфальт красит? Подхожу ближе — а это мой муженек!
— Валериан, как это понимать? — трогаю его за плечо.
— А? — огляделся он. — Это уже тротуар? То-то я смотрю, пол такой пошел — уступами, уступами… А ты сама виновата: почему дверь входную не закрыла?
Или раз картошку я ему поручила почистить и сварить. Прихожу на кухню, кастрюлю открываю — что-то не то.
— Валериан, как это понимать? — говорю. — Я ведь не горох просила сварить, а картошку.
— Это и есть картошка, — отвечает виновато. — Просто я, когда чистил, увлекся.
А один раз доверила я ему ответственное дело — клубнику законсервировать. Прихожу, смотрю — он уже двадцать семь банок сделал и двадцать восьмую докручивает.
— Валериан, как это понимать? Ведь клубники было только на девять банок.
— Увлекся, — разводит руками.
Одну из банок посмотрела — батюшки! Брюква в ней плавает, крупа, пряники… Все законсервировал!
А последнее поручение… Ох! Была у меня в гостях знакомая и засиделась до полуночи. Одна боится из дому выходить.
— Валериан, — говорю, — проводи Клавдию до метро.
Ушел он. Час его нет, два, сутки, неделю… А через год встречаю его на улице. Идут они с Клавдией под ручку и мило так беседуют. И коляску перед собой толкают.
— Валериан, как это понимать?! — преграждаю ему дорогу.
Он глаза опустил и говорит:
— Увлекся…
За покупками
— Ты куда? — спросил муж у Валерии Валерьевны.
— За покупками, — ответила она.
— Ты только уж сильно-то не траться, — посоветовал муж.
Валерия Валерьевна зашла в булочную и купила батон. Потом зашла в ювелирный магазин и купила серьги с бриллиантами. В хозмаге купила кусок мыла. В магазине музыкальных инструментов ей приглянулся рояль. Она купила его и оформила доставку. Потом она купила зубную щетку, норковую шубу, стереомагнитофон и бутылку кефира.
Незаметно Валерия Валерьевна оказалась на окраине города. Внимание ее привлек деревянный двухэтажный дом с затейливой резьбой и импозантным балкончиком.
— Покупаю! — сказала она и достала все еще тугой кошелек.
Жильцы сразу стали паковаться и выносить вещи.
— Благодетельница вы наша! — говорили они. — Да за такие деньги мы каждый по дому купим!
— Ну, как покупки? — спросил муж у Валерии Валерьевны, когда она вернулась домой.
Валерия Валерьевна все рассказала.
— Молодец! — сказал муж. — Сегодня ты мало потратила. Не то что всегда…
Подарочек
— Интересно, готовитесь ли вы к моему шестнадцатилетнему юбилею? — спросил Толик у родителей.
— Вообще-то готовимся, — ответили родители. — Некоторую сумму уже выделили.
— Какую именно? — поинтересовался Толик.
— Как обычно, — ответили родители.
— Маловато, — поморщился Толик. — Может, это и банально, но я хотел бы джинсы. Вот что я предлагаю: выделите сразу деньги и на два следующих дня рождения. Отметим заодно и семнадцатилетие, и восемнадцатилетие.
Родители согласились.
— Может, это и банально, — сказал Толик через год, — но я хотел бы электрогитару.
— Но ведь в прошлом году мы сделали тебе подарок и за этот год, и за следующий, — ответили родители.
— Ну так и что же? А теперь мы отметим мое девятнадцатилетие, двадцатилетие и так до двадцатитрехлетия.
Родители согласились.
— Может, это и банально, — сказал Толик еще через год, — но я хотел бы стереомагнитофон.
— Но ведь… — заикнулись было родители.
— Ну так и что же? — понял их мысль Толик.
Родители согласились.
…Через несколько лет Толик отмечал еще один день рождения. Под окнами квартиры стоял подарок родителей — мотоцикл. А в квартире было очень весело, вот только никто не мог понять, отчего родители, поздравляя Толика, сказали:
— С двухсотлетием тебя, сынок.
Знакомство
Знакомиться Сарабумов любил.
— Ведь как бывает? — говорил он жене. — Утром ты даже и не знал, что такой человек на свете есть, а вечером!..
— И все-таки, — вздохнула жена, — кого это ты опять привел?
— Это Варя. Варвара, — объяснял он, помогая молодой женщине снять цигейковую шубку. — А зачем привел, так это я тебе уже объяснил — знакомиться.
— Ты же женат! — укоризненно покачала головой жена.
— А она, между прочим, замужем. Только он в командировке. В Южно-Сахалинске.
— С этих командировок все и начинается, — махнула рукой жена и ушла на кухню.
— Жена у меня не ревнивая, — сказал Сарабумов Варваре. — Что да, то да — не ревнивая.
Он провел ее в комнату, усадил за стол и сам сел напротив.
— Так. Синицына Варвара… Как вас по отчеству?
— Тустагиповна.
— Ага, Тустагиповна, — не моргнув глазом, повторил Сарабумов. — Работаете секретаршей… На работе есть какие неприятности?
— Да нету, вообще говоря… Одно плохо — шеф не любит, когда «ё» без точек.
— «Ё»? Без каких точек?
— Да в газетах. Там ведь, сами знаете, над «ё» никогда точек не бывает. А шефу не нравится. Вот я и должна раньше него все газеты прочесть и точки расставить…
Тут в комнату вошла жена с чайником и тремя бубликами.
— Вы, Варенька, не стесняйтесь, — жена наполнила чашки и тоже села за стол. — Семен человек хороший. Недавно премию принес…
— А с мужем как? — спросил Сарабумов у Варвары.
— Так четвертый месяц он в этом Южно-Сахалинске…
— Так долго! — покачала головой жена, разламывая бублик.
— И пишет редко, — продолжала Варвара. — Ну, пишет — ладно, из него вообще писатель плохой, способностей нет. Но хоть бы денег прислал! Вроде на это и таланта никакого не надо…
Они долго еще беседовали.
— Ну-с, не смею вас задерживать, Варвара Тустагиповна, — наконец встал Сарабумов.
Варвара ошарашенно вскинула глаза.
— В каком смысле?
— Я ведь вас познакомиться пригласил. Вот и познакомились.
— И все?!
— Покажи ей свой альбом с марками, — подсказала жена. — У него столько марок, знаете, Варенька…
— При чем тут марки? — метнула на нее взгляд Варвара. — Будто я марок никогда не видела!
— А что же вы хотите? — спросил Сарабумов. — Я женат, вы замужем. Приедет же он в конце концов.