Сдался он мне, царевич энтот… Я голову опустила, пытаясь сделать вид, что ее вопрос меня вовсе и не волнует.
– А потому, Добронравушка, что нельзя свет и тень разделить, – назидательно сказал леший.
А мне подумалось – ну и имечко у боярыни! Как посмеялся кто, нарекаючи: ее Темнозорькой бы кликать али Чернавой – судя по всему, норов ее добрым не был. И я принялась толочь лепестки, не дожидаясь указаний наставника, представляя себе, будто и не здесь я вовсе, а в своей избе родной, которую батюшка ставил.
Леший хмыкнул одобрительно, на меня покосившись, и продолжил:
– Вот сейчас в пыль лепестки потолчете, а я вам попытаюсь донести, почему вместе вы на некоторых занятиях. Представьте себе вечное лето, вечный жар Ярилы-солнышка, суховеи да перекати-поле на потрескавшейся от зноя земле – ничего не растет там, ведь нет спасительной тени. И представьте вечную холодную зиму, ночь кромешную, льды да темную пустошь без конца и без края. Представили?.. То-то же. Еще вопросы есть? Коли нет, так продолжаем…
И мы занялись своими ступками. Вскорости приготовили и другой настой – из дягиля, тысячелистника, мелиссы, ландыша да фиалок. Мне все легко давалось, оттого радостно было, приятно. Даже про чернокосую ту боярыню забыла, все равно стало, что зыркает она. Да и наставник, не переставая, меня хвалил, говорил, что тьма да силы, к Нави обращенные, не мешают колдунье хорошим травником быть да добрые зелья варить.
Мне было жутковато, когда меня ведьмой или колдовкой звали. Но нужно было привыкать. Нас таких было чуть больше дюжины – травников, витязей да целителей со светлыми волшебниками завсегда, как леший объяснил, больше рождалось.
Еще он говорил, что нельзя против судьбы идти – кому что на роду написано, то ему и исполнять… И потому тьму свою приручать надобно, чтобы не плеснулась она в Явь да не отворила ворота Той Стороне – не то хлынут оттуда навии, принеся беды да злосчастия.
Все отроки лешего слушали внимательно и на меня и других колдунов вскоре перестали поглядывать с недовольством, особливо как увидели, что от наших прикосновений ничего не загорается да слизью и мхом не покрывается.
– Не бойтесь пробовать что-то новенькое, смешивайте настои и травы, – говорил меж тем леший, расхаживая меж травников – девчушки в веночках и струящихся, будто вода, рубахах тоже справлялись хорошо с этой наукой, но и немудрено, у них в крови горит огонь этот, могущий из любой былинки силу вытянуть да человеку во благо направить.
Вот витязям тяжко давалось, но юноши не смущались – у них свои силы, и сегодня, на уроках у Алеши Поповича, они их еще покажут.
– Найдите свои соотношения трав, – продолжал поучать леший, – но коли боитесь, так пользуйтесь известными способами. Теперь вот будем делать отворот! Корень дягиля в соотношении один к пяти добавьте в розовую воду, туды же – тополиных почек, и, смешав все, поставить надобно настой к солнышку, чтобы напиталось его лучами наше зелье…
– А приворот будем учиться делать? – Снова Добронрава скалится, косу черную на грудь перекинув, и та ползет по рубахе, сверкает камушками.
– Я потому этому зелью вас учу, что приворот и сами спроможитесь, – сухо сказал наставник. – Зато тепереча все в безопасности будут, каждый сможет защититься от больно настойчивых ухажеров. Зельем этим одежу пропитать можно, на кожу набрызгать…
Занятие шло своим чередом, я и не заметила, как время пролетело – казалось, только пришли мы в избу эту, а уже и день на излом пошел.
– Еще волшебство подскажу вам! – Леший достал баночку с медом – густым, коричнево-золотистым, тягучим. Приоткрыл крышку, и запахи летних луговых трав и медоносных деревьев – клевера и медуницы, липы – понеслись по избушке. – В воде коли разводить свежий мед, добавлять лепестки ромашки да умываться на заре таким настоем, кожа будет мягкая да шелковистая. Можно еще туды вереск добавить – он морщины разгладит…
Я заметила, девчата все с интересом слушают наставника, да и мне наука эта всегда нравилась – делать зелья несложно, да и интересно, какая травка для чего пригодиться может.
– Шесть лепестков белой розы, дюжину лепестков ночной фиалки, собранной в новолуние, – продолжал леший, – щепотка мяты да шалфея, десять листочков вербены, на кончике ножа – пепел от костров майских, толченая рябина… Коли все это настоится в темную осеннюю ночь, беззвездную да холодную, так завсегда от упырей да умертвий поможет. Стоит только плеснуть на порог такое зелье – ни один мертвяк в избу не попадет. Вы пишите, пишите, – наставник в упор на травников глядел, – коли думаете, жизнь вас с Навью не столкнет, больно наивные! Как дети малые…
Я поспешно нацарапала на бересте состав зелья, решив, что мне оно точно пригодится.
– Еще для красоты волос подскажу вам одно зелие, – продолжил леший, – не обессудьте, что чуток задержу, но Марья вам может и не сказать такого – у ней свое видение, чему учить. Так вот… ландыш, квитка папороти, лилии белые да вербена – коли все смешать в одинаковых частях да приготовить на растущую луну, а опосля волосы полоскать после мытья – никогда беды с косами знать не будете!
И снова заскрипели тонкие палочки – ученицы бросились писать состав. Вот знала бы раньше, может, не была бы коса такой тонкой. Хотя… чего печалиться? Теперь жизнь другая, не будет больше злобных взглядов соседских, не будет страха перед рекой – здесь, в сказочной школе, проток не было, даже ручейки – и те в лесу, за заборолом. А мы туда сами ходить не будем, только с наставниками.
Еще бы сны меня мучить перестали…
– Полынь да любисток, мята и мелисса, семена мака и красавка уснуть помогут, еще боярышник можно добавить… – Леший ко мне повернулся, а я смутилась – и как понял, что мне надобно? – Но с красавкой ядовитой обережно… кому зелие такое надобно, скажете домовому Митрофану, он споможет.
Обязательно скажу, а то какая с меня учеба будет?
После занятий все дружной гурьбой уселись за столы, которые волшебным образом проявились возле избушки, – говорил мне Митрофанушка, что так задумано, чтобы время не терять, скатерти-самобранки появляются в строго определенное время в той части Зачарованного леса, где ученики находятся.
Я села с краю, подальше от Добронравы, но она ко мне интерес утратила – царевич с ней о чем-то гутарил, вот она и щурилась счастливо, как кошка, что сметаны объелась. И тут я поняла, что она мне и правда животину эту напоминает вальяжностью своею да грацией. Чего у боярыни не отнять, так это стройности и умения ходить павою.
Мне б так…
Кормили нас кашей с мясом, пирогами рыбными, яблоками в меду. Поели быстро – некогда было рассиживаться – и отправились к терему, где нас ждал наставник по боевой магии.
Указательные камни привели нас к высокому крыльцу – терем был двухъярусный, с гульбищем, украшенным резными столбами, по перилам вились хмель и дикая роза… будто и не к богатырям пришли, а к волшебницам каким. Но едва в сени вступили – сразу понятно стало, что судить терем этот по внешнему виду не стоило. Ни половичков, ни мягких шкур, ни трав у притолоки – лавки и столы, да оружие по стенам. Палицы еще развешены, мечи да щиты, копья да луки приготовлены.
В избу зашел огромный детина в кольчуге, надетой поверх льняной рубахи, с мечом у пояса – ростом на пару голов выше Ивана-царевича, а тот немаленький у нас.
– Зовут меня Илья, – объявил богатырь, – обучать я вас буду ближнему и дальнему бою, но книжным премудростям должон попервой всего этого, так что не думайте, что сразу на ратное поле выпущу.
Илья Муромец, вспомнила я, тот самый, кто родился в крестьянской семье, в селе Карачарово, самый главный он русский богатырь, всем богатырям богатырь. Тридцать лет и три года на печи просидел, пока калики перехожие его силой дивной не одарили, вот и отправился он к князю Владимиру, чтобы в дружине его послужить. Почет это большой. Соловья-разбойника пленил он, Чернигов от нечисти очистил, Идолище поганое зарубил, Калина-царя победил… Такой наставник хорош, у такого многому научиться можно.
Царевичу вон в самый раз это все, а мне, девке, занятия по ратному бою зачем? Не богатырша я ведь, хилая, тонкая, меча в руках не удержу… Про таких говорят – и как душа в теле держится, мол, совсем слаба. Сватов ко мне потому и не слали – баб в селе каких любят? Кровь с молоком – чтоб дородная была, пышнотелая, чтоб рожать могла легко да в поле пахать. А с меня чего взять-то? Я и огород почти не вела, потому как умаривалась быстро… Если б не домовик, неизвестно еще, с избой справлялась бы иль нет… Костлявая, как мара, так бабы в селе говорили, жалеючи меня.
– И ежели кто думает, что предмет мой ненадобен будет, то шибко он не прав… – как будто сквозь туман услышала я голос богатыря Ильи и словно ото сна очнулась.
Гляжу, а он прямо возле меня стоит, руки на мощной груди сложил, усмехается в бороду, но вроде не сердится.
– Рукопашному бою девок учить без надобности, но вот с палицей управляться али луком – верное дело! Главное, помните – бить себя да в обиду давать нельзя никому. Ежели и сильнее обидчик ваш, не попускайте его – а то вовек не избавитесь от измывательств. Честь дороже жизни должна быть. Особливо для волшебников. Все поняли?
Нестройный хор тихих голосов был ему ответом – побаивались, кажется, Илью. Но вот гляжу – травницы наши улыбаются, косы теребя, да глазки строят. Видать, приглянулся им наставник. Мне смешно стало, но попыталась спрятать смешинку, еще подумает Муромец, что насмехаюсь над ним.
– Если забудете про честь свою… так однажды ни ее, ни жизни – ничего не будет у вас, – продолжил Илья меж тем, – помните о том. Боевой пляске да кулачному бою обучать буду токма витязей, потому после занятий им надобно получить комплект одежи специальной у Митрофана. Потом и про ношение кафтана поговорим… Но всем знать надобно, что кафтан, взятый за ворот и переброшенный через одно плечо, сообщает о нежелании драться. Такого человека задирать не надобно. А вот ежели кафтан наброшен на оба плеча, но руки в рукава не просунуты, то такой человек ищет драки, опасности не боится… Как одежой пользоваться в виде щита, энта мы изучим на практике…