Борея в Иринаме тоже не оказалось. Вернее, не оказалось вообще никого. Тихий, безветренный солнечный день прозрачным слоистым воздухом держал обитель в небе над горой, словно на невидимой ладони. Здесь было спокойно. Добро.
Я шла с самого края плато, имея возможность осмотреться и, прищурив один глаз коснуться вершины любой из гор вытянутой рукой. В доме было пусто и чисто, словно тот, кто оставил его, забрал даже информацию о себе, будто тут никогда никого и не было. Странно.
Это оказалось очень здорово — наконец очутиться совсем одной, наедине с собой и миром. Сейчас никто не подумает нам помешать. Я улыбнулась и уселась на пыльное каменное крошево, прижавшись к стене обители, как однажды это делал Иллай. Было хорошо. Очень. Я улыбнулась, мысленно делая круг над Иринамом, приветствуя его.
Кересс протяжно прокричал высоко в небе, и я подняла руку, здороваясь. Значит, кто-то всё-таки тут был. Интересно, кто?
Я снова была счастлива, найдя, наконец, свою точку равновесия. Я люблю Иллая. Как бы ни пытался Радоглаз заставить меня сомневаться, я люблю его и найду выход. Мы найдем. Потому что теперь всё будет по-другому. Я не стану решать все сама, и действовать в одиночку. И я хочу, чтобы счастлив был он. Пусть так и будет. Я улыбнулась почти белому солнцу. Кересс делал над обителью широкий круг. Глаза слипались, а я благодарно вспоминала слова Радоглаза.
— Я не думаю, что ты задумала, что-то недостойное, Делия, — Радоглаз снова был смешным шепелявым смотрителем, по-разному моргающим глазами, — Просто теперь ты будешь внимательнее в своих мотивах.
Я вспыхнула:
— Что ты знаешь обо мне, чтобы так говорить? — сейчас во мне говорил недавний ещё подросток, — Неужели, я сделала что-то такое, что заставило тебя так думать? Не могу я в это поверить. Потому что, если хорошо подумать, ты всё-таки неправ!
Радоглаз покачал головой:
— Совсем нет, но мне показалось, ты была близка, — он прикрыл наиболее выпученный глаз. — Но я всегда в тебя верил! — и немедленно рассмеялся.
Я оскорблённо фыркнула.
— Ты бы лучше помог мне.
Язомир, который все ещё был здесь, нетерпеливо крякнул. Кажется, беседа была ему любопытна.
— Я знаю точно, что тебе пригодятся твои вещи и, что ты должна учиться у Бадры.
— Что? — почти взвизгнула я. — У Бадры?
— Угу, — Радоглаз протянул мне пирожок, я отказалась, и он засунул его в рот почти целиком, кивая. — У Аыры! — Сказал он с набитым ртом. И заметил, прожевав, — Есть очень хочется.
— Вот-вот, давно пора, — оживился Язомир.
— Угу, — ответил ему Радоглаз, — Но самое главное, что тебя мы так и не нашли! — сказал он, обращаясь уже ко мне.
Я непонимающе помотала головой снова.
— По порядку можно?
— Да какой уж тут порядок, — махнул он рукой.
— Угу, — подтвердил Язомир, глядя, как Радоглаз ставит на стол еду и сглотнул.
— Значит, я должна быть у зиран, — неуверенно пожала я плечами. — Раз меня похитил вирит.
— А вот мы и не уверены, кто кого похитил, — поморщился Радоглаз, а Яз посмотрел на него испуганно и удивленно.
— А мы так умеем? — я была удивлена не меньше. — Ну, странники?
— Никто не знает, — серьёзно ответил Радоглаз. — То есть никто раньше этого не делал.
— А… — я, кажется, забыла, что хотела спросить. — А… Вспомнила. — Так нашли того, кто это все спровоцировал? Вернее, организовал?
— Нет, к сожалению, — сухо ответил Радоглаз и нахмурился. Язомир снова крякнул. — Ты, кстати, тоже под подозрением, — показал на него пальцем смотритель.
— Чего? — возмутился Яз, — Я-то чего сделал?
— Что, и хранители теперь под вопросом?
— Все, Делия, все.
Вот ёлки!
Язомир обиженно отвернулся к печке. И тут меня осенило, ведь, это, возможно и даже, наверное, моя последняя встреча с Радостным глазом. Он может быть тоже обижен или даже сердит на меня за все эти потрясения, как и все остальные. Мы же были друзьями! И я тихо сказала:
— Прости, Радоглаз. Лучше поздно…
Он замер, как был, спиной ко мне, у плиты, и выдохнул:
— Ох, — беззвучно сотрясаясь плечами.
Язомир опять повернулся, с любопытством разглядывая нас обоих.
— А ты-то чего расхлябился, — с усмешкой спросил он. — Иллаева ж девчонка-то, не твоя.
— Да они оба мне, как дети, пень ты болотный! — резко обернулся Радоглаз и швырнул в раковину маленький половник.
— Ну, обзываться-то зачем, — надулся Яз, — Так бы сразу и сказал. А то, “ты под вопросом”, “пень болотный”, — передразнил он Радоглаза.
— Кто ещё пропал кроме меня?
— Мы не можем связаться с Каримом, — тихо ответил Радоглаз, шмыгнув покрасневшим носом.
— Давно? — я понятия не имела, кто это.
— Он исчез сразу после того, как пропала ты.
— Кто это?
— Он друг Иллая. Странник. Хороший мальчишка.
— Мальчишка? — переспросила я.
— Нет, — наконец, улыбнувшись выдохнул Радоглаз, — Это для меня вы все — дети.
— Скажи-ка, Радоглаз, а что, девочек странников мало?
— Мало?
— Да. Мало? Я слышу только о мужчинах. Да и вообще встречаю только мужчин.
Губы Радоглаза всё шире растягивались в недоумённой улыбке.
— Да их совсем нет! Странники обычно — мальчики. Девочки, как правило, маяки!
— Что? — простонала в голос.
— Ну как же! Женщину обычно дух направляет в то место, где она будет жить и управлять энергией в отведенном ей участке планеты. Отвечать за него. Это мужчина по мирам бегает.
— То есть, я и тут ненормальная, выходит? — что ж мне как не везёт-то?
— Ты неожиданное исключение, только и всего, — улыбнулся Радоглаз. А Яз опять недоверчиво хмыкнул.
Не было печали, называется. Я думала, я обычная хотя бы здесь! А вышло совсем не так. Маяки были мне знакомы. Мама называла их Якорями. Она и сама была им, принимая и проводя свет там, где жила. Она утверждала, что их довольно много и буквально на каждый квадратный десяток километров есть человек, который проводит свет и гасит негативное напряжение пространства. В городах их больше, конечно, и они физически чувствуют потребность находиться в том или ином месте в зависимости от энергетического фона. Так себе работенка, я бы сказала. Странником быть мне нравилось куда больше, конечно.
— Есть-то будем? — хмуро напомнил Язомир, и не дожидаясь приглашения уселся за стол.
Я закатила глаза и присоединилась к хранителю, в конце-концов, я ушла не позаботившись ни о завтраке, ни о чем-либо ещё, включая одежду. Радоглаз удивленно икнул и похлопал глазами, видимо, размышляя оставить нашу бесцеремонность без внимания или отказать в трапезе. Очевидно, раздумал, и сел за стол следом.
— И делать чего будешь? — вдруг спросил у меня Яз, отламывая огромную краюху хлеба и поливая из банки сиропом темно-янтарного цвета. В сиропе плавала шишка.
Пожала одним плечом. Без понятия.
— К Борею, пойду, наверное.
— Чего ж к Борею-то? Шла бы сразу уж парня успокоить.
— За вещами к Борею. Я оставила их там.
— Думаешь, они всё ещё? — глядя в тарелку сказал Радоглаз, делая странные движения лицом.
— Не знаю. Наверное.
— Не надо пока к Борею.
— А чего, там она мальчишку и найдет.
— Да, что ты привязался? Не лез бы ты, Яз. Дело-то сложное.
Хранитель фыркнул и обижено замолчал. А Радоглаз бросил мне чрезвычайно странный короткий взгляд, очевидно, означавший “Поговорим позже”.
Худенькая растрепанная девочка вышла из комнаты, потирая глаза. Лет ей было около семи, а может и меньше. Ребёнок на мгновение замер, уставившись на нас троих. Яз что-то ласково сказал ей, и девочка растеряно моргнула.
Радоглаз показал на стол и сказал что-то развесёлым беззаботнейшим тоном. Неужели мне тоже придётся учить этот странный язык? Не то чтобы другие языки давались мне с трудом, нет. Скорее у меня был внутри странный выборочный фильтр на них, и одни получалось понимать легче, чем другие. Короче говоря, полиглотом я совсем не была.
Девочку звали Метта, и есть она категорически отказалась, наверное, напуганная мной и Радоглазом. Она робко присела поближе к Язу, осторожно поглядывая вокруг.
Радоглаз тихонько напевал себе под нос какую-то неожиданно понятную песенку про блинчики, выставляя на стол плюшки и варенье. Потом неспеша достал деревянную ложку, положил в неё маленькую булочку, как раз подходившую по размеру. Не прекращая петь, взял холщёвую салфетку из стопки на шкафу, и вдруг обернул вокруг ложки с булочкой, прихватил у основания черпающей части красной толстой нитью, которую вытащил из халата так, что получилась голова в платочке. Разделил салфетку так, чтобы вышли ручки, и обернул вокруг ниткой ещё раз. Получилась настоящая кукла! Мы с девочкой совершенно одинаково хлопали глазами. А Радоглаз, продолжая напевать, протянул ей только что родившуюся игрушку.
Метта ещё раз моргнула и нерешительно потянулась к кукле, поглядывая на Яза. Язомир с улыбкой кивнул, и она быстро схватила куколку.
К тому моменту, как солнце согрело Беличью гору, ребёнок был умыт, причесан и накормлен.
— Ну? Где обещанный мосточек-то? — добродушно поинтересовался Яз.
— Я могу попробовать, но ничего не обещаю, — напряглась я. — Куда вас?
— В Сарантам. Метта, — позвал он и спросил что-то у девчушки, та согласно закивала.
Сарантам я знаю. Я даже удирала оттуда с Расвеном на руках. От воспоминания поморщилась.
— У тебя получится, — подбодрил меня Радоглаз, — Сюда же ты не промахнулась? Попала точно, куда хотела. То есть две удачные попытки у тебя уже есть.
— Но рисковать ребёнком…, — я потрясла головой, — Я боюсь.
— Откроешь, я проверю и вернусь за девчонкой, — деловито кивнул Яз.
— А если проследит кто?
— Тогда хватай этого папашу и дуй отсюда подальше, — он неожиданно стал хмур и серьёзен.
ГЛАВА 10
— Покажи куда? — Я старалась вспомнить всё, что видела годом раньше.
Язомир открыл свою карту, он была бежево-дымчатой и показал: