— Остановись, Карим! Бадра, увидимся позже!
Слышно было, как хлопнула дверь. Какой уж тут обед! Продолжайте, парни. Я пока совершенно не поняла в чём дело.
— Где этот чёртов идиот?! Что за вечные проблемы с твоей семьёй, Лилла?
О! У неё тоже есть короткое имя.
— Не имею понятия. Он поднялся на два уровня выше позавчера, и предупредил, что в ближайшее время не вернётся.
— Чёртова хрень! Как я должен буду теперь его найти?! Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Может, просто рассказать ей все?
— Ты думаешь Бадра не найдет способ её уговорить? Как я раньше не смог догадаться! Я должен был предусмотреть эту глупость!
— На самом деле, страшного ничего…
— Ничего? Ты можешь представить, что будет дальше? Бадра в очередной раз пытается утвердить своё превосходство! Может, хватит позволять ему делать это? Он сломает ей жизнь! И не только ей, как ты прекрасно понимаешь! К тому же, он действительно слизняк! Если бы он хотя бы на мгновение доказал, что он заслуживает или хоть бы раз повёл себя действительно достойно, я бы заткнулся, ей-богу!
Поверить не могла, что это действительно говорил Карим?
— Мало мне проблем с твоей сестрой, можно подумать!
О-о. Значит, я всё-таки была права. Подружки и Каримчики всё-таки были. Ну, или некоторые из них. Я тихонько похвалила себя.
— Она бы предупредила меня раньше, если бы что-то было не так. Это всё не может быть серьёзно. — Лиллайа успокаивала то ли его, то ли себя.
— Это как раз серьёзно! Тысячи свидетелей. Это, чёрт возьми, очень серьёзно! Это по-настоящему. Как теперь прикажешь разыскивать этого адепта верхнего мира, мать его так! На два уровня вверх!
— Вот ты что сейчас сказал? — я услышала, как Лиллайа тихонько засмеялась. — Ладно, не горячись. Бадра, поступил подло, я согласна. Но мы найдем его.
— Не мы, а я, — устало произнес Карим.
— Пойдем, я переодену тебя тоже. Вижу, ты уже согрелся. Но эту одежду следует заменить. А о сестре не беспокойся. Она просто переживает за тебя.
— Сколько у меня времени? — хмуро отозвался странник.
— Меньше суток вообще-то.
— Вот почему всегда я?
— Потому что ты хороший парень, — я, честное слово, чувствовала, как Лиллайа улыбалась, — И потому что ты любишь его. Мы все любим.
— Угу. Кроме Бадры.
— Он тоже его любит. По-своему, конечно, — совсем тихо добавила Лиллайа. Она говорила что-то ещё. Но за шумом воды было уже не разобрать. А выключить её я не решилась, чтобы не обнаружить своей бесцеремонной засады.
Когда стало совсем тихо, пришла пора отмывать засохшее на коже мыло. Я вся покрылась белым налётом, который никак не давался даже губке. Спустя двадцать минут я покинула ванную, глубоко погрузившись в размышления об услышанном. Предположить, о чём идёт речь, было не так сложно. Трудно было понять в чём, собственно, проблема. Если бы с этим праздником действительно было что-то не так, меня бы давно предупредили. Благо было кому. Те же Лиллайа, Карим, мало вероятно, но все же, Борей, если бы это было важно, могли сказать мне о нём в любой момент. А ещё была Алли, и девочки из помощниц по дому. Но никто не посчитал нужным даже упомянуть об этом.
Возможно, сам факт появления с Бадрой в обществе имел какое-то значение. Помня о том, как я с ним встретилась в Дадитаре впервые, а он был тогда какой-то важной шишкой, можно было предположить, что так оно и было. Не очень приятно, но и проблемы особенной я не видела. В конце концов, меня это ни к чему не обязывало. Я всего-навсего собиралась посетить с ним какой-то местный праздник, в благодарность за наши занятия. Только и всего. Уж точно ничего больше.
Непонятно, почему моё согласие вызвало оцепенение у Карима и Лиллайи. И, судя по тому, как грязно и продолжительно ругался обычно спокойный, рассудительный Карим, дела обстояли не самым лучшим образом.
То, что существует эта странная борьба за превосходство между Бадрой и Иллаем, тоже казалось, не особенно критичным. Иллай всегда очень мудро предоставлял Бадре первенство, по-видимому, нисколько от этого не страдая. Мне вообще казалось, что его никак не трогали эти манифестации Бадры. Но я могла и ошибаться.
Глупая ситуация, конечно. В здравом уме я ни за что и не подумала бы согласиться. Сегодня же, мне так отчаянно хотелось от него избавиться и скорее согреться, да и наконец проглотить уже хоть что-нибудь, что я ляпнула о своём согласии, совершенно не думая о последствиях. Сейчас же, отчаянно об этом сожалела, помня о подслушанном разговоре и понимая, сколько проблем создала своими необдуманными словами. Теперь надо было выяснить, в чём именно дело, и как же быть?
Я вытащила из шкафа и рулуюнгскую кофту, и свой свитер, и помедлила, выбирая. Победило любопытство. И, натянув кофту с капюшоном, я с ногами забралась на диван.
У рулуюнгов признанной является абсолютная свобода воли, размышляла я. Тогда выходит, я своей волей распорядилась отправить себя на праздник с Бадрой? В таком случае, могу ли я передумать? И будет ли это считаться тоже проявлением моей свободной воли? К сожалению, я совершенно не была знакома со здешними законами.
И остаётся не совсем ясным, на поиски кого именно должен был отправиться Карим? Я поняла из разговора, что речь идет об Иллае. Но она так же могла идти о Бадре, или Борее.
Хотя, предположить, что Борея стали бы обсуждать в таких выражениях было странно. С другой стороны, и об Иллае так отзываться было не за что. Подошёл бы Бадра. Но зачем его искать? Чтобы убедить отказаться от предложения? Глупость. И причем же тут я?
В глазах появились привычные тёмные пятна, и я ощутила онемение в подбородке. Сказала организму:
— Сейчас, — и покачиваясь направилась к столу.
Еда насытила мой желудок, но не было обычной послеобеденной сонной расслабленности. Я по-прежнему оставалась взбудораженной и почти силой удерживала себя на месте, чтобы не метаться по комнате. Что-то внутри трепетало, отчаянно стремясь бежать. Я должна была быть не здесь. И это казалось очень важным! Мне срочно нужно было… Куда? Я не знала. Нечто подобное я испытывала зимой, лишённая своих воспоминаний. Думаю, так они стремились пробиться ко мне. Но сейчас я помнила всё прекрасно. Во всяком случае, надеялась на это.
Мысленно пробежалась по образам, окружавших меня людей. Очень предсказуемо сердце сначала замерло, а потом наполнилось тягучим, обволакивающим теплом на одном из них. Непостижимый парадокс. Он был моим беспокойством и спокойствием одновременно. Он — человек, который заставлял меня внутренне сжиматься и разрывающий весь мой мир на плохо стыкуемые части. И он же — тот, в чьём лишь имени я обретала долгожданную негу и покой.
— Иллай, — тихо прошептала я, чувствуя, как горячо стало внутри. Я видела своё отражение в окне, словно парящее в воздухе над городом. Маленькая с вытянутыми вперёд, к стеклу руками и рассыпанными по плечам волосами. И мне было чудовищно одиноко. Я вдруг поняла. С ним — мой мир становился полным. Так внезапно произошло прошлым августом, когда он появился передо мной в солнечном свете. И с того мгновения краски и запахи стали ярче, а воздух свежее. Без него я не чувствовала себя живой. Я была одна в целом огромном мире. Да что там, сейчас, во всех мирах я была без него. И значит одна.
С ним мне не надо было бы никуда бежать. Он — моя территория безмятежности. Но я не могу, не должна быть рядом. О-ох. Дай сил, Господи! Сделать правильный выбор, избежать ошибок и исправить то, что должно случиться. Зачем-то же ты дал мне возможность сделать это? Так помоги, прошу! И мне очень страшно. Не от того, что я не смогу действовать в нужный момент. А от того, что не выдержу этой огромной любви, которую испытываю. Внутри меня сейчас было столько света, что, кажется, будто я способна напитать несколько приличных электростанций. Ох, как же сильно жжёт…
Я прижала руки к солнечному сплетению и опустилась на колени, почти задыхаясь. Ощущения были слишком мощны, и я не понимала, что происходит. Под руками было очень тепло, я чувствовала жар ладонями. Так и сидела у окна и тихонько всхлипывала, то ли смеясь, то ли плача.
Не могу сказать, что мне было плохо. Совсем наоборот. Это было прекрасное чувство. Но совершенно невообразимое в своей силе. И как и в случае с затопленным лесом, мне нужна была помощь, чтобы произошла разрядка — слишком большое количество энергии было откуда-то во мне, а я не знала куда её отдать.
Лиллайа пришла мне на помощь неожиданно и очень кстати. Она нашла меня у окна и ещё с середины комнаты выкрикнула:
— Убери руки, скорее. Отними же руки! — женщина опустилась на колени рядом со мной, помогая разжать кулаки. Я и не заметила, что они были сжаты. — Кто же ты, дитя? — спросила, нежно проведя ладонью по моей щеке. Я лишь изумленно покачала головой, слабо улыбаясь.
— Сейчас пройдет. Это, — она проглотила комок в горле и несколько раз поморгала. — Это зов… Только немногие способны.
Я чуть поморщилась, показывая, что ничего не понимаю.
— Ты зовёшь его, — она просто улыбнулась, и слёзы скатились по её щекам. — Он услышит. И придет, где бы и когда бы ни был.
— Но я не…
— Ты выглядишь, будто внутри тебя огромный, сияющий золотой шар.
— Золотой?
— Очень красивый, — заверила она меня.
— Я ничего не понимаю, — прошептала я, чувствуя, что мне стало лучше.
— Ты отчаянно нуждаешься в ком-то, и твоё тело посылает зов. Тот, кому он предназначен, услышит его лишь в одном случае. Это и будет самый простой способ проверить, — она произнесла очередную загадку, улыбаясь ещё теплее обычного, если это вообще было возможно. — Я рада, что это так. И все эти глупости с Бадрой — просто недоразумение, которое завтра нужно будет уладить. Ох, дитя, — она опять коснулась моей щеки, — я рада, что это ты.
— Но я совершенно не…
— Не волнуйся, прошу. Всё образуется.
— Я же совсем не это должна сделать!
— Я знаю. Но я так же знаю, что ты найдёшь выход. Не лишай вас обоих возможности быть счастливыми.