— Но это невозможно! — я прекрасно знала, что она не имеет в виду меня и Иллая. Иначе бы, зачем ей говорить именно так? — Единственный выход для меня в том, чтобы поскорее закончить то, зачем я сюда пришла, хоть я и не могу рассказать вам, что это такое.
— Но я знаю, Делия, — Лиллайа сжала мою руку.
— Знаете? — меня будто ударило током.
Лиллайа кивнула. И добавила:
— Это не поможет. Никогда бы не помогло.
— Но я думала, так у него не будет причин сожалеть. Или винить себя, что ещё хуже, — я растерянно искала в её лице хоть какое-то объяснение.
— Чтобы сожалеть или обвинять себя совсем не нужны причины. Это всего лишь личная сила. Или она есть, и ты ни о чем не сожалеешь, или нет, и ты полна сомнений и самоедства. Ты не сомневаешься. Я знаю. Но ты ошибаешься, думая, что, заставив вас обоих испытывать боль, ты сделаешь счастливым хоть кого-то.
— Но откуда вы знаете?
— Борей, — просто ответила она.
— О, — только и сказала я. — Конечно.
В Дадитар мы ушли следующим днём.
ГЛАВА 19
— Ты выставила меня из собственного дома в Кашитуле, а теперь явилась сюда, словно так и собиралась поступить. Тебе не кажется, что всё это, — хранитель указал на меня рукой, проведя ею в воздухе сверху вниз, смерив меня при этом взглядом, так, что было не понятно, говорит он о моём поведении или о внешнем виде, — напоминает одну не очень добрую сказку?
— Понятия не имею, о какой сказке ты говоришь. У нас собственный фольклор, не припомню ничего подходящего к случаю, — дипломатично ответила я, несколько нервничая, потому что как раз бежала к Лиллайе, чтобы показаться в платье и исправить некоторые огрехи во внешности. Тем не менее, осторожно шагнула в комнату, чтобы хоть немного придать разговору приватности. Ставить в известность всех обитателей этого дома о содержании наших бесед, что прошлой, что нынешней, в мои планы совсем не входило.
— И ты постоянно посылаешь совершенно смешанные сигналы. То требуешь поцеловать, то гонишь прочь. То заявляешь во всеуслышание о своих незаконченных планах. А потом водишься с моим ужасно самонадеянным братом, а следом и вовсе целуешься с другом, моим другом! Кто ты, женщина?! И что тебе здесь нужно?!
Я рванула из комнаты вон, но он опередил меня, одним движением схватив за руку, а другим, захлопывая передо мной дверь. Воздух пришел в движение, неся с собой едва заметную, сладкую еловую свежесть. Так всегда пахло от Иллая — лесом.
— Не так быстро, милая. Ты не ответила ни на один из моих вопросов, — очень близко проговорил он, в упор глядя на меня вечно меняющими цвет, сверкающими глазами. Его щеки пылали. Впрочем, полагаю, не так сильно, как мои.
— И не собиралась, — я отчаянно выворачивала предплечье, пытаясь освободиться. Напрасные старания. Как будто мне когда-нибудь бы это удалось. А может, я просто не очень-то этого хотела? Аккуратно соблюдая грань между борьбой и покорностью, чтобы его рука не выпускала мою. — А ты! Что делаешь ты? — перешла я в наступление, защищаясь. Дышать было очень трудно. — Без конца обвиняешь меня в чём-то, подозреваешь, постоянно провоцируешь. Или вдруг делаешь вид, что тебе не всё равно. Очень натурально, между прочим! Или… — тут я смело подняла голову вверх, намереваясь встретить его взгляд. Этого я и ожидала: глаза Иллая сузились и были почти чёрными. — Или и вовсе убиваешь!
Это был совсем нечестный приём. Я прекрасно знала. Его рука дрогнула, и он почти отпустил мою, однако выражения лица осталось тем же, что и прежде. Резкие скулы под чуть заметно обветренной кожей, красивый прогиб щек — не смотри ниже, Делия! — круто вздёрнутая правая бровь и узкие треугольники пугающе тёмных глаз. Мы застыли друг напротив друга не отпуская взгляда, не двигаясь и, кажется, не дыша. В его глазах было сразу столько, что я не выдержала и прикрыла свои, опустив голову. Понять это было нельзя. Как можно смотреть одновременно гневно, вопросительно и… нежно?
— Взгляни сюда! — Иллай вдруг потащил меня к окну. — Сюда, — громко шептал он, коснувшись самого края его. — Здесь была твоя рука, и здесь. Я всё ещё вижу твой след. Он светится для меня, — Иллай вёл своей рукой мою по давно оставленной дорожке, словно я провела по ней краской тогда, и она всё ещё видна. Он направлял меня по всей комнате, и касался моими пальцами там, где я прикасалась ими прежде. — Я вижу их все! — шептал он над моей головой. — И здесь, где ты лежала на полу, и твои волосы разметались вокруг. И даже здесь, — закончил еле слышно, указав на кровать коротким движением головы.
Я вздрогнула. Но как?
— Твоя энергия, что ты оставила, сказала мне, — он развернул меня к себе. — И там, у стены, там я вижу твой след тоже. Его нет ещё. Пока нет, — закончил одними губами.
Это был запрещённый приём тоже. Что мне было теперь делать? Иллай всё ещё держал меня за руку. Или я его? Я вдруг поняла, что обе наши руки крепко сжаты. Мы держались друг за друга оба! Но самое ужасное, что я не хотела свою руку разжимать. Или тем более, чтобы он разжал свою. В меня словно вливалась настоящая жизнь через это прикосновение.
— И ты ведь не думаешь, что я поверил в то, что вы устроили там с Каримом? — Он кривовато улыбнулся.
У меня гулко бумкнуло в груди. Интересно, проверяет, или действительно знает, в чём дело?
— Вообще-то, думаю, — довольно самоуверенно заявила я.
— Зря, — он взял мою вторую руку и тоже осторожно сжал, — Я понял, что это подделка. Хоть и не сразу, — обезоруживающе наморщил лоб.
— Лучше бы ты принял это за правду и возненавидел меня, — произнесла почти неслышно.
— Дели, ненависть чуждое мне чувство. Я могу расстроиться, даже рассердиться, но ненавидеть, слава Богу, — нет.
— Как ты узнал? — слишком резко вырвалось у меня.
— Он случайно приоткрыл и тебя тоже, когда показывал, как… — он чуть запнулся на этих словах, — целует тебя. И я увидел тебя, — сглотнул и снова сдвинул брови, — твою боль. Я думал сначала, что испытывал это сам, — добавил серьёзно, — Как ты могла решиться на такое? — он ещё крепче сжал мои руки. Растеряно прошептал, — Зачем?
— Зачем что? — упавшим голосом спросила я, стараясь не смотреть на Иллая, прекрасно понимая, что потерпела безнадёжнейшее и полное поражение.
— Зачем пытаешься скрыться от меня?
— О, нам обоим это не очень-то удаётся, не так ли? — отозвалась язвительно и взглянула на него смело. — Ты тоже, помнится, пытался сделать то же самое.
— Пожалуй, верно. Но я не понимаю, зачем это делаешь ты?
— По той же самой причине. Кажется, я уже говорила.
— Но ты не можешь ни причинить мне вред, ни даже представлять для меня угрозу! Это просто смешно.
— На твоём месте я не была бы так самонадеянна. Наверняка, у вас с Бадрой это семейное, — я попыталась забрать свои руки. Но он ещё крепче сжал их.
— Я не верю в это. Ты не сможешь, — Иллай улыбнулся так, что внутри меня от этого будто раскрылся огромный цветок, и я снова прикрыла глаза.
— Я вполне способна превратить твою жизнь в ад, — для убедительности я взглянула на него самым пугающим, по моему мнению, образом, — Поверь. Мне, как и любой другой женщине, это вполне по силам.
Юноша на мгновение замер и тут же расхохотался. Так, что я начала хихикать следом даже против воли.
— Так тебя, — он продолжал смеяться, — Тебя беспокоит только это? — он поднял лицо вверх, его плечи тряслись, и мои руки, что он держал, тоже. — Ты избегаешь меня только поэтому?
— Ну… — я многозначительно покачала головой из стороны в сторону. В любом случае, как ни поверни, это было правдой.
— Наверное, однажды ты просто убьёшь меня этим.
Иллай поднял мои руки перед собой так, что они оказались на уровне его груди.
— Тебе не кажется, что мы оба так отчаянно пытаемся защитить друг друга от выдуманной нами самими опасности…
— Вовсе не выдуманной и вовсе не самими, — проворчала я, чувствуя себя ужасно неловко.
— Это ведь о многом говорит, — он замолчал на некоторое время. А я только качала головой из стороны в сторону, понимая, к чему он клонит. — Послушай, — Иллай прижал мою ладонь к своей груди, и я ощутила под пальцами скорые сильные толчки. — Я чувствую то же, — прошептал еле слышно.
— Не надо, — я пыталась отнять руку. Перед моими глазами было его искаженное болью лицо, обожжённое солнцем и загрубевшее от ветра, с безжизненным взглядом, когда он крепко держал меня за плечи в опавшем осиновом лесу. — Пожалуйста, не надо.
— Что так пугает тебя? Я вижу, тебя пугает. Мы сладим с этим вместе!
Сделала шаг назад. Он шагнул следом спустя мгновение. Сейчас я была в отчаянии, совершенно не представляя, как мне быть.
— И этого тоже не надо, — я шагнула ещё, и мне, наконец, удалось высвободить одну ладонь. Я вздохнула чуть свободнее, ещё отстранившись. — Невозможно быть с человеком, который чувствует всё прежде тебя самой.
Он озадаченно смотрел на меня.
— Прости. Это не повторится, — пообещал убеждённо.
— Не повторится, или ты просто не скажешь мне об этом?
Иллай промолчал.
— Ты хоть понимаешь, что это такое — не сметь думать, скрывать свои чувства даже от самой себя, намеренно заставляя черстветь своё сердце, и превращаться тем самым в бесчувственное ничто? Именно так я себя среди вас постоянно ощущаю. А ещё глупой! И… голой!
Иллай молчал, пристально глядя мне точно в глаза, по-прежнему крепко сжимая другую мою руку.
— Но я знаю, как это, — вдруг сказала я шёпотом, неожиданно для самой себя. — Там, дома, я могла совершенно так же, как вы. Именно поэтому у меня никогда не было пары. Я всегда знала, что они чувствуют. И никогда это не было тем… — я хотела бы сказать: “Тем, что с тобой”, но не смогла, и лишь снова качнула головой. Сердце моё рванулось и болезненно сжалось, лишая возможности сделать вдох.