Я совершенно не знала, что же теперь делать. Как исправить ситуацию. И как избежать гибели нас обоих. Я люблю его так отчаянно, так глубоко и так… тотально? Но что бы я ни делала, всё приводит нас к одному. Мы оказываемся вместе. Друг с другом, чувствуя бесконечную любовь не только свою, но и другого. Так не об этом ли нужно мечтать?
Иллай сказал мне однажды: “Без тебя я умираю”. Теперь я знала, что умираю без него тоже. Без него я только невзрачная тень. Может быть, все они были правы? И Лиллайа, и Расвен? Он сказал тогда слова, которые глубоко поразили меня. Я сохранила их в своей памяти, порой задумываясь, а не делаю ли я именно это? Расвен сказал это перед смертью: “Убийство любви — страшный грех”, — сказал Иллаю, как я тогда решила. И добавил, — “Не делай этого”. Теперь я думала, что, возможно, послание было обращено и ко мне тоже. И Лиллайа, она уверяла, что мне не удастся, никогда бы не удалось лишить нас этого чувства. Откуда-то она знала об этом. Но откуда?
Кажется, именно в этот момент я меняла угол зрения, принимая новую данность. Нет, я не перестану бороться за нас. Я готова делать это до последнего вдоха. Просто теперь я отчаянно желала позволить любви быть. Питать нас, делать нас сильнее и защищать. Пусть она сбережёт…
— Дели, — Иллай неожиданно прижал меня к себе, а я, поддавшись порыву, приняла объятие, доверчиво прильнув к его груди. Он коснулся щекой моих волос, и зашептал что-то так быстро, что я не могла разобрать. Он говорил и говорил, и слова капали внутрь меня, подобно успокаивающему бальзаму, сцепляя разорванные части души, унимая боль. Он вё л рукой по спине, и прикосновение отдавалось в каждой клеточке моего тела. Я разобрала, наконец, только одно, — Обещаю…
Наверное, он собирался перестать подслушивать мои мысли. Вот только именно сейчас мне было это неважно. Я оказалась в странном оцепенении. Его неожиданная, такая нужная мне близость сделала сознание тягучим и совершенно инертным, погрузив его в состояние глубокой эйфории. Сейчас меня устраивало абсолютно всё.
— Помнишь, я говорил про твой след там, на стене? — прошептал, приподняв моё лицо так, чтобы видеть глаза.
Я обратила к нему затуманенный взор, не понимая.
— Теперь я вижу, откуда он, — шепнул, сцепив свои пальцы с моими. И, подняв наши руки вверх, к моим плечам, тихонько толкнул назад. На лице то ли вопрос, то ли улыбка. Я почувствовала спиной опору, с облегчением прижалась к ней, давно не ощущая под собой ног. Его лицо было прямо надо мной, я потянулась вверх, приподнявшись на цыпочки. Он приблизился ко мне шепча: — Идём со мной, Дели, — взгляд взволнован, крепче сжал наши сомкнутые пальцы. — Ты нужна мне, — я смотрела в такое любимое лицо, широко распахнув глаза, и совершенно точно не дыша. — И раз уж мы оба знаем, что я нужен тебе не меньше… — горячо шептал хранитель моего сердца. Дыхание в волосах. Едва заметное прикосновение губ к мочке уха, оно жгуче отозвалось в моём животе. — Прошу, Дели, идём со мной сегодня.
— Се…годня? — голос сбивался и мысли путались.
— Сегодня тот самый день. Большой праздник, — лицо Иллая теперь было совсем близко.
Кажется, у меня острая гипоксия.
— Праздник? — почти ничего не соображая, переспросила я.
— Да, — выдохнул, склоняясь ко мне, а я отпрянула, опустившись на пятки, будто обжегшись
Юноша изумленно улыбнулся, глядя на меня сверху.
— Я обещала, — Иллай медленно опустил наши руки и вопросительно наморщил лоб. — Бадра просил меня сопровождать его, — сказала, как приговор. Себе.
— А-а… Бадра? — странным образом произнёс Иллай, слегка отстранившись.
Наверное, именно это испытываешь, когда тебя кто-то приглашает на выпускной бал, и ты соглашаешься, опасаясь, что больше никто этого не сделает, и принимаешь приглашение. А перед самым событием к тебе вдруг подходит лучший парень в школе, и ты изумлена, зла и разочарована! Изумлена от того, что он выбрал именно тебя, а ты этого ну никак не ожидала. Зла на себя, что оказалась безмозглой курицей и приняла первое же приглашение. И на него: где этот хороший человек был раньше? И разочарована, потому что не быть не разочарованной в этой ситуации просто невозможно. А я ещё почему-то чувствовала себя виноватой.
— Бадра? — переспросил Иллай едва заметно дрогнувшим голосом и с выражением лёгкого потрясения на лице.
— Ну… да, — робко улыбнулась в ответ, совершенно не представляя, как спасти положение. — Он сказал, что хочет, чтобы я пошла с ним, а я так устала, что согласилась, лишь бы он отвязался. Это ведь просто какое-то городское торжество, ведь так? — обманывать себя давно не было смысла. А я всё равно за эту ложь отчаянно цеплялась.
— Невероятно, — прошептал Иллай будто бы потрясённо. — Это просто невероятно.
Ледяная тревога сдавила моё тело.
— И ты звала меня, чтобы сообщить об этом? — он смотрел на меня примерно так, как я на Радоглазов мост, когда увидела его впервые — почти с ужасом.
— Я не знала, что зову тебя, прости, — прошептала в отчаянии, кажется, совсем не то, что нужно. — Лиллайа сказала мне, что это зов. Я не хотела.
— Твой зов был из-за Бадры? Чтобы сообщить мне? Скажи! — он коснулся переносицы, как делал это в прошлом, то есть в будущем, в минуты смятения. Прикрыл на мгновенье глаза. — Это правда?
— Нет, — задыхаясь от болезненного спазма в животе прошептала я. — Он был из-за тебя, — удар в солнечное сплетение был почти осязаем. А его боль — чудовищной. — Мне… я… — но произнести эти слова была не в силах. — Но ты прав. Ты нужен мне не меньше… — выдохнула с трудом.
Иллай опустил руку и странно смотрел на меня с минуту. Очень медленно боль растворялась, превращаясь во что-то другое, чему я пока не могла найти объяснения. Как это ему удаётся? Смотреть разом с отчаянием, тревогой, облегчением и улыбкой? Я неровно вдохнула.
— Так он не сказал, куда именно тебя приглашает?
— Нет. А что он должен был сказать? — я пыталась унять дрожь в коленях. Безрезультатно, впрочем.
— И ты не знаешь, зачем он позвал тебя?
— Вероятно, чтобы прогуляться? Развлечься? Что ещё делают на праздниках обычно? У нас это происходит именно так, — лепетала я. — И что все так переполошились с этим праздником?! — воскликнула, наконец, стараясь казаться возмущённой. — Возможно, пора объяснить мне, что я упускаю?
Иллай странно усмехнулся, потом ещё раз, качая головой. И я застыла, испугано глядя в его опасно блестящие глаза и на волнующий румянец. Он поймал мой взгляд, разомкнул губы, и сердце моё ударило в пустоту. Потом его глаза удивительно изменились, словно к чёрному плеснули глубокой синевы, и он приблизился ко мне, громким шёпотом сказав:
— К чёрту Бадру! — одна рука скользнула на талию, другая — под волосами на затылок. Губы почти коснулись губ молчаливым вопросом. Сердце ответило сердцу, сплетаясь в единый бешеный ритм. Хранитель прижал к себе крепко, еле выдохнул, — Дели… — коснулся осторожным поцелуем. И лишь потом уже — смелее, жарче, ослепительнее.
Я приняла поцелуй. Как и следующий. И ответила тем же, тихонько стянув резинку, что держала его волосы. Они скользнули ему на лицо, а я запустила в них пальцы, как давно о том мечтала. "Наши губы всегда должны быть сомкнуты", крутилось в голове.
Еле сдержала стон. Господи, переживу ли?
Наконец, тесно прильнула к нему, шепча:
— Прости… Прости меня!
Иллай отстранился на мгновение сжал мои плечи в ответ, и поцеловал теперь почти отчаянно.
— Что значит, к чёрту Бадру?! — я дёрнулась и едва не застонала, услышав пронзительный возглас именно Бадры.
— Что за заклятье на тебе, рати?! — пробормотал Иллай, как-то странно улыбаясь и по-прежнему крепко прижимая меня к себе. — С тобой невозможно делать абсолютно ничего, всегда кто-то мешает. То родственники, то медведи.
— В таком случае, я не уверена, что и медведь не был твоим родственником тоже, — осторожно улыбнулась, в надежде, что Бадре не видно моего пылающего лица.
— Потрудись объяснить, почему ты целуешь мою девушку? — Бадра сделал ударение на “мою”, и я покраснела ещё больше. От возмущения на этот раз.
— Со мной? Или с Бадрой? — прошептал Иллай, близко глядя на меня совершенно невероятными своими глазами. Дыхание его было ещё сбитым. — Решай! — сжал мои пальцы так, что мне сделалось почти больно.
— С тобой, — ответила не задумываясь. — Конечно, с тобой.
— Хорошо! — он легонько коснулся моего лба коротким поцелуем и спокойно развернулся к Бадре, загородив меня спиной. Протянул назад раскрытую ладонь, и я вложила в неё свою руку.
Никогда раньше не обращала внимания, как широк в плечах он был. Я скрылась за ним без труда.
— Ошибаешься, приятель, — просто сказал он. — Не твою.
К сожалению, или, к счастью, я не могла видеть лица Бадры. Полагаю, оно походило сейчас на так любимый мною томатный суп.
— Не смей говорить того, чего не знаешь! Она дала мне своё согласие!
— Кажется, соглашение было не совсем честным, не так ли?
— Да как ты…!
— Смею, — по-прежнему невозмутимо произнес Иллай.
Почему меня всегда обсуждают в третьем лице? Впрочем, безмозглые курицы заслуживают как раз такого.
— Для неё это единственный шанс избежать тебя!
— Мы в стране свободной воли. И решать только ей, — Иллай легонько сжал мои пальцы, а я ответила ему тем же, смутно припоминая, что уже слышала нечто подобное раньше.
— Ньяса! Она решила! — выкрикнул Бадра.
Раздался странный грохот и треск. Я вздрогнула и прижалась к спине Иллая лбом. Он оставался спокойным, тихонько поглаживая мою ладонь большим пальцем руки.
— Может, ты слишком недолго пробыл выше, чтобы подумать? — неожиданно спокойно сказал Бадра. Выпустил пар? — Ты же неглуп, Иллу, и всё видишь сам!