нник, находит там двух игрушечных панд, без которых девочкам и жизнь не мила. Окрыленная тем, что так быстро удалось отыскать игрушки, Анне бегом спускается с лестницы и по дороге напоминает себе взять с большого облицованного рустами обеденного стола из китайского дерева в кухне кошелек и ключи от машины. Затем поворачивается в сторону гостиной – и застывает, точно соляной столп.
Там, в центре помещения, где она минуту назад оставила черную дорожную сумку, ничего нет. Ни сумки, ни мобильного телефона. Лишь полоски голубоватого света от фонаря в саду, пробивающегося сквозь двери террасы, лежат на лакированном полу, где теперь стоит маленькая фигурка каштанового человечка. Сперва она ничего не может понять. То ли фигурку сделала одна из дочек вместе с няней. То ли сумку она поставила в другое место. Но потом до нее доходит, что и та и другая версии ошибочны.
– Кто там? Эрик, это ты?
Ответа нет. И Анне лишь замечает, что взгляд зарычавшей собаки направлен куда-то в темноту у нее за спиной.
40
Классный руководитель рассказывает об истории Интернета от Тима Бернерса-Ли до Билла Гейтса и Стива Джобса, как вдруг дверь класса открывается и сидящая у окна Матильде, к своему изумлению, видит, что в помещение заглядывает отец Кристине. Он помешал вести урок и смущенно просит прощения, но ей кажется, будто он только сейчас понял, что забыл постучаться.
– Мне нужно поговорить с Матильде. Буквально минутку.
Классный руководитель не успевает ответить, а Матильде уже поднимается с места. Она чувствует, что классный недоволен вторжением Хартунга, и знает почему, но ей все равно. Они выходят из класса, и по лицу Стиина Матильде догадывается, что с ним что-то не так. Она хорошо помнит тот день почти год назад, когда он зашел к ним спросить, не знает ли Матильде, где может быть Кристине. Она постаралась помочь ему, но видела, что ответ ее лишь усилил его беспокойство, хотя он и предположил, что Кристине, наверное, пошла в гости к другой своей подружке.
Матильде все никак не может примириться с мыслью, что Кристине больше нет. Несколько раз, когда она вспоминала ее, у нее возникало ощущение, будто все произошедшее привиделось ей во сне. Словно Кристине просто переехала и живет себе поживает где-то в другом месте, и они еще будут играть вместе. Но стоило ей пройти мимо Густава в школе или, что бывало гораздо реже, увидеть случайно Розу или Стиина, она понимала, что все это вовсе не сон. Матильде так хорошо их всех знала… Она любила бывать у них в доме и жалела их, видя, как повлияло на них горе. И сделала бы все, что в ее силах, чтобы помочь им, но теперь, когда она стоит одна рядом со Стиином перед дверью класса, ее немножко пугает, что он как бы не в своей тарелке. Он какой-то растерянный и словно бы загнанный в угол. Да еще, когда Стиин, извинившись, просит ее рассказать, как они с Кристине делали у них дома каштановых человечков прошлой осенью, изо рта у него исходит резкий запах.
– Каштановых человечков?
Матильде и сама не знает, какого вопроса ожидала от Стиина, но этот еще больше повергает ее в беспокойство, и сперва она вообще не может понять, чего он от нее хочет.
– Вы хотите узнать, как мы их составляли?
– Нет, я хочу узнать, она их делала или ты?
Матильде медлит с ответом, стараясь вспомнить, а Стиин с напряжением смотрит на нее.
– Мне надо знать это.
– По-моему, мы делали вместе их.
– Ты уверена?
– Да, точно вместе. А почему ты спрашиваешь?
– Значит, она тоже делала их? Точно?
По его лицу девочка догадывается, что он рассчитывал на совсем другой ответ, и, сама не зная почему, чувствует себя виноватой.
– Мы всегда сидели у вас дома, составляли их и…
– Да, я знаю. И что же вы с ними потом делали?
– Выходили к дороге и продавали их. Вместе с пирожными и…
– Кому?
– Не знаю. Тем, кто хотел их купить. А почему это…
– Понятно. Но вы продавали их только знакомым, соседям – или чужим тоже?
– Не знаю.
– Попробуй вспомнить, были ли среди них чужие.
– Но ведь я их не знала.
– Вспомни, были ли среди них чужие или соседи, или, может, кто еще…
– Я не знаю.
– Матильде, это может быть очень важно!
– Стиин, что здесь происходит? – Из класса вышел классный руководитель, однако отец Кристине лишь бросает в его сторону короткий взгляд.
– Да ничего. Мне надо всего лишь…
Классный руководитель становится между Матильде и Стиином и пытается увести его, но тот противится.
– Если тебе надо сказать Матильде что-то важное, сделай это как полагается. Я все понимаю, время было тяжелое для всех, особенно для вас, но и для одноклассников Кристине тоже.
– У меня всего пара вопросов. Это займет минуту, не больше.
– Я хочу знать, о чем идет речь, в противном случае мне придется просить тебя уйти. – Классный руководитель не двигается с места и вопросительно смотрит на отца Кристине, из которого, кажется, выпустили весь воздух. Стиин бросает растерянный взгляд на Матильде, и она видит, что он только сейчас заметил, как другие ребята наблюдают за ними через открытую дверь.
– Извини, я не хотел, чтобы…
Стиин умолкает, поворачивается к Матильде и вдруг замечает стоящего в другом конце коридора и внимательно наблюдающего за ним сына. Густав молчит и лишь глядит на своего отца, но потом разворачивается на каблуках и снова исчезает. Стиин направляется за ним следом, но, дойдя до угла, слышит вдруг голос Матильде:
– Подожди!
Стиин медленно поворачивается, и она подходит к нему.
– Мне жаль, что я не помню всего.
– Не имеет значения.
– Но я вот подумала и вспомнила, что мы вообще не делали каштановых человечков в прошлом году.
Взгляд его словно бы приковали к полу. А тело точно склонилось под тяжестью невидимого веса. Но когда смысл ее слов доходит до него, он поднимает глаза и встречается с нею взглядом.
41
Только что закончилось седьмое за день интервью пишущей прессе, и теперь звонок ее мобильного застает Розу в момент, когда она быстрым шагом идет по коридору вместе с Энгелльсом. На ходу надевая пальто, видит высветившееся на дисплее телефона имя мужа, но у нее нет времени ответить, ведь первый зам еще должен успеть снабдить ее цифрами из последнего отчета Министерства соцзащиты.
Все интервью удались. Роза рассказала о необходимости предложенных министерством инициатив и особо подчеркнула, что возлагает большие надежды на продолжение доброго сотрудничества с фракцией партии Букке. То есть сделала все, чтобы заставить Букке вернуться в прежнюю колею. Ответила она и на целый ряд бестактных вопросов личного характера, хотя это и стоило ей немалых усилий. «Как вам далось возвращение на пост министра?», «Как в связи с этим изменилась ваша жизнь?», «Как можно перенести такой ужас?» Странным ей показалось только, что задавший последний вопрос молодой журналист считал, будто Розе удалось пережить потерю дочери исключительно благодаря возвращению на пост министра.
– Надо поторопиться. Если хочешь, чтобы министр не опоздала, мы сделаем это по дороге. – Лю, с нетерпением ожидающая их возле лифта, забирает отчет с выкладками у Энгелльса, а тот желает Розе удачи, потрепав ее по плечу.
– А где Фогель? – спрашивает Роза.
– Он встретит вас там. Сказал, что ему придется сперва заскочить на «ТВ-2».
Они договорились о двух интервью в прямом эфире в выпусках новостей. Сначала – на первом канале «Датского радио»[20], а второе – на «ТВ-2», так что программа у них напряженная. Они заходят в лифт возле запасного выхода, куда водителю легче подать машину, нежели к парадной лестнице, где всегда оживленное движение. Лю нажимает кнопку первого этажа.
– Премьеру доложили о ходе переговоров, и Фогель говорит, что он по-прежнему не собирается ссориться с Букке.
– Да мы и не ссоримся с Букке. Я ведь хочу лишь, чтобы мы определяли их содержание.
– Я просто передаю слова Фогеля. И кстати, очень важно, как ты выступишь сейчас. Одно дело пишущая братия…
– Я знаю, как мне себя лучше поставить.
– Мне это прекрасно известно, но речь идет о прямом эфире, и они наверняка не ограничатся вопросами только о политике. Фогель просил напомнить, что они будут спрашивать о том, как тебе дался камбэк. Иными словами, будут задавать вопросы личного характера, и Фогель никаких гарантий от них добиться не смог.
– Ладно, учту. Понимаешь, если я сейчас дам задний ход, все наши усилия пойдут насмарку. А где машина?
Выйдя из лифта, Роза, а за нею и Лю миновали контроль безопасности у запасного выхода на Адмиральскую улицу, где гуляет сильный ветер. Однако министерского автомобиля на месте нет. Роза замечает, что Лю такого не ожидала, но, как всегда, делает вид, будто всё у нее под контролем.
– Подожди здесь, я его сейчас разыщу. Он обычно на заднем дворике стоит, когда вызова ожидает.
Лю быстрым шагом идет по брусчатке, осматриваясь по сторонам, и вынимает из сумки мобильник. Роза следует за своим секретарем и выходит на продуваемую холодным ветром Больхусгаде, откуда открывается вид на Кристиансборг на другой стороне канала. В этот момент звонит ее телефон.
– Привет, дорогой. У меня мало времени. Я еду в телегородок на интервью первому каналу, и мне еще нужно подготовиться по дороге.
Связь плохая. Роза почти не слышит мужа. Чувствуется, что он чем-то встревожен и расстроен, хотя сперва различимы только слова «важно» и «Матильде». Она повторяет уже сказанное и пытается объяснить ему, что почти ничего не слышит, однако и он повторяет одно и то же. Роза замечает, что в воротах, ведущих к заднему дворику, Лю что-то выговаривает водителю министерского автомобиля, по непонятной причине так и не подавшему им машину.
– Стиин, мне сейчас неудобно разговаривать. Придется закончить.
– Послушай! – Связь внезапно налаживается, и она ясно и отчетливо слишит в трубке голос Стиина. – Ты сказала полицейским, что они делали каштановых человечков, но, может быть, ты ошиблась?