– Какого черта! Разве можно верить тому, что он записал? Может, он просто алиби себе обеспечивал, а сам в это время другими делами занимался… Я почти уверен, что сообщил ему об отмене задания, но разве можно тратить время на такую ерунду сейчас, когда необходимо найти Густава Хартунга?
– Это не совсем ерунда. Так вы предупредили Асгера Неергора в тот вечер или нет?
– Я уже сказал, что почти уверен в этом или, может, поручил кому-то.
– Кому поручили?
– Да какого черта, разве это важно?
– Значит, не исключено, что вы не сказали ему об этом и он в самом деле находился в фойе?
– Если мы будем говорить только об этом, то у меня нет времени.
– А сами вы чем занимались в тот вечер?
Фогель направляется к двери, но останавливается и глядит на Хесса.
– Вы ведь собирались вместе с министром в «Черный алмаз», но визит отменили; выходит, у вас появилось свободное время?
Губы Фогеля слегка искривляются в презрительной полуухмылке.
– Вы, по-моему, хотите сказать совсем иное.
– А что, вы думаете, я хочу сказать?
– Вам хочется знать, чем я занимался в момент какого-то убийства, вместо того чтобы сконцентрироваться на поисках похищенного сына министра, но, надеюсь, это не так.
Хесс не отвечает, лишь смотрит на собеседника.
– А если вы и вправду желаете знать, то я поехал домой, в свою квартиру, чтобы посмотреть выступление Стиина Хартунга и разобраться, к каким последствиям для министра оно может привести. Я был один, без свидетелей, и располагал кучей времени, чтобы совершить убийство и корпеть над каштановыми человечками всю ночь. Вы это хотели от меня услышать?
– А где вы были в ночь на шестое октября? Или двенадцатое октября около восемнадцати часов?
– Об этом я расскажу на официальном допросе и в присутствии моего адвоката, а до этого буду выполнять свои обязанности. Чем, по-моему, и вам не грех было бы заняться.
Фогель кивает на прощание. Хессу не хочется отпускать этого типа, но в этот момент звонит его мобильник, и Фогель выскальзывает из кабинета. На телефоне высвечивается имя Нюландера, и Хесс решает рассказать ему о своей находке и подозрениях в отношении Фогеля, но начальник опережает его:
– Это Нюландер. Сообщи всем, чтобы заканчивали следственные действия в министерстве и в Кристиансборге.
– Почему?
– Потому что Генц вышел на след Сканс и Неергора. Я еду туда вместе с группой захвата.
– Куда именно?
– Это к западу от Хольбека, где-то в лесу. Генц открыл этот «Леново», обнаружил в почтовом ящике счет от «Хертц-авто» и направил запрос на фирму. Парочка арендовала машину в их филиале у Вестерпорта сегодня рано утром, и Генц выследил ее, так как все автомобили у них снабжены приборами слежения на случай угона. Сообщи людям и давай обратно в управление. Да, не забудь подготовить отчет.
– Но что с…
Нюландер, однако, уже закончил разговор. Хесс разочарованно кладет телефон в карман и спешит к выходу. Он передает одному из оперативников приказ Нюландера, бежит дальше по коридору и через открытую дверь в кабинет министра видит, как Фогель утешает Розу Хартунг, приобнимая ее.
95
Несмотря на дождь, Хесс домчался до Северо-западной Зеландии за сорок минут – хвала синей мигалке на крыше, – но минуты эти показались ему вечностью. Добравшись до неосвещенного шоссе, пересекающего лес, он сразу увидел, где ему повернуть. На обочине покрытой щебнем лесной дороги припаркованы большие пустые микроавтобусы группы захвата и с полдюжины патрульных полицейских машин. Хесс показывает через окно свой жетон двум промокшим до нитки полицейским, и его пропускают дальше. Так, проехать ему разрешили, значит, операция завершилась. Чем она закончилась, знать он не может, но и не хочет терять время на расспросы коллег, тем паче что вряд ли они обладают полной информацией, раз до сих пор дежурят у поворота с шоссе. Хесс мчался сюда как угорелый, но когда под колесами зашуршала щебенка, невольно сбросил скорость. Он ослушался приказа Нюландера, не вернулся в управление и по пути сюда решил разузнать побольше о Фредерике Фогеле. Что, пожалуй, ему следовало сделать давно.
Судя по некоторым данным, Асгер Неергор подтвердит, что находился на работе поздним вечером шестнадцатого октября. Во всяком случае, Хесс только что переговорил по мобильному с секретарем Хартунг, и она поведала, что Неергор разбудил ее звонком сразу после половины первого ночи и спросил, куда подевалась министр, которую он безуспешно ждал в фойе «Черного алмаза». Секретарь еще даже и извинилась за то, что его не предупредили об отмене задания, и если Неергор и вправду находился в фойе, это могут подтвердить и другие свидетели. Ну а раз Бенедикте Сканс в то же время несла ночное дежурство в Центральной больнице, значит, подозрение парочки в убийстве Йесси Квиум и Мартина Рикса отпадают полностью, и в таком случае, возможно, больший интерес представляет Фогель. У него, по-видимому, нет алиби на момент преступления в садовом товариществе, и Хесс с нетерпением ожидает возможности расспросить Асгера Неергора о том, что он знает о местонахождении Фогеля в момент совершения двух первых убийств.
И не исключено, ему что-то известно о взаимоотношениях Фогеля и Розы Хартунг. Может быть, так и обнаружится мотив, на который они не обратили должного внимания. Хессу снова приходится набрать номер Тули́н, которой он безуспешно пытался дозвониться уже дважды на пути из Копенгагена.
На встречке вспыхивает дальний свет приближающегося автомобиля, и Хесс вынужден сдать чуть вправо на обочину, чтобы пропустить «Скорую». Та едет без сирены и мигалки, и не понять, хорошо это или плохо. Позади нее следует полицейский автомобиль без опознавательных знаков, на заднем сиденье которого в темноте Марк замечает Нюландера, полностью погруженного в телефонный разговор по мобильному. Хесс едет дальше; мимо него небольшими группками движутся в сторону шоссе ребята из группы захвата, и при виде их напряженных суровых лиц Хессу чудится присутствие смерти где-то неподалеку. Подъехав к оцеплению, Марк уже понимает, что события развивались не так, как он надеялся.
Чуть дальше впереди на залитой резким светом прожекторов площадке размером десять на десять метров маячат несколько полицейских. В центре ее стоит пикап с логотипом фирмы «Хертц» на заднем откидном борту. Одна из дверей кабины открыта, как и раздвижная дверь грузового отсека; возле левого переднего колеса лежит тело, покрытое белой простыней. А метрах в десяти от него – еще одно.
Хесс вылезает из машины, не замечая ни дождя, ни ветра. Среди полицейских он видит лишь одно знакомое лицо и, хотя Янсен ему несимпатичен, обращается к нему:
– Где мальчик?
– А ты что здесь делаешь?
– Где он?
– С пацаном все о’кей. Похоже, не пострадал; его увезли на обследование.
У Хесса словно камень с души упал, но с другой-то стороны, он знает теперь, кто лежит на земле под белыми простынями, и это знание его отнюдь не радует.
– Ребята из группы захвата обнаружили его и вызволили из машины. Все прошло замечательно, так что нечего тебе здесь делать, Хесс.
– Да, но что же случилось?
– Да ни фига. Мы их в таком положении и застали.
Янсен приподнимает край простыни. У молодого человека, в котором Хесс узнает Асгера Неергора, открыты мертвые глаза, а тело исколото, словно подушечка для иголок.
– По предварительной версии, женщина лишилась рассудка. Отсюда примерно шесть километров до нашего оцепления, вот они и заехали сюда, чтобы затаиться, но подруга, видимо, сообразила, что им хана. И сначала укокошила солдатским ножом сожителя, а потом перерезала себе сонную артерию. Когда мы прибыли, они еще не остыли, так что все произошло не более пары часов назад. Только не думай, я не радуюсь; по мне, так лучше б они здесь лет тридцать валялись и гнили. За то, что с Риксом сотворили.
Хесс наконец-то замечает, что по его лицу хлещут струи дождя. Янсен опускает край простыни, и теперь из-под нее выглядывает лишь безжизненная рука Асгера Неергора. И, сдается Хессу, направлена она в сторону другого прикрытого простыней тела, лежащего неподалеку в осенней грязи.
96
– Но что они говорят? Должны они знать хоть что-то? – Роза знает, что у Фогеля нет ответа, но вопросы тем не менее слетают с ее губ один за другим.
– Они проверяют, выясняют, и шеф убойного свяжется с нами, как только…
– Нет, так не пойдет. Позвони им еще, Фредерик.
– Роза…
– Мы имеем право знать, что происходит!
Фогель уступает ей, хотя, как она видит по его лицу, считает бесполезным снова звонить в управление. В глубине души Роза благодарна ему за помощь, ибо знает, что он сделает все, что в его силах, хотя, возможно, и не согласен с тем, как они ведут себя в данной ситуации. Он всегда был таким, но Хартунг просто не может больше ждать. На часах ноль один тридцать семь, и они со Стиином и Фогелем только четверть часа как вернулись вместе с Густавом из больницы. Она уже и так своими расспросами вынесла мозги двум полицейским, дежурящим перед их домом, чтобы держать на более или менее приличном расстоянии толпу журналюг, но те ничего нового сообщить не смогли. Да, наверное, только шеф убойного отдела может ответить на ее вопросы о судьбе Кристине, и она сгорает от нетерпения в ожидании связи с ним.
Роза расплакалась, как только они со Стиином вошли в травматологическое отделение Центральной больницы, куда потрепанного Густава доставили на обследование. Она опасалась худшего, но он оказался невредим, и врачи разрешили ей обнять сына. Насилия, по всей видимости, к нему не применяли, судя в том числе и по тому, что сейчас он спокойно сидит в кухне на своем привычном месте на углу стола и с удовольствием поглощает бутерброд с хлебом из муки грубого помола и паштетом, который ему только что сделал Стиин. Да, по нему и не скажешь, что совсем недавно он подвергался смертельной опасности. Роза подходит к сыну и гладит его по волосам.