Внезапно небеса разверзаются, и на землю льются потоки воды. Роза все стоит в дверях сарайчика, а остальные забираются под небольшой козырек и громко смеются.
– Мы полностью поддерживаем ваше решение. Где они?
– В гостевой комнате. Я их сейчас приведу.
– А как самочувствие вашей дочери?
– С учетом всех обстоятельств – неплохо.
Роза сидит за столом в кухне, но прекрасно слышит голоса в коридоре. Мать проходит мимо полуоткрытой двери на кухню в гостевую, а отец продолжает беседу с мужчиной и женщиной, только что вышедшими из белой машины прямо перед окном, где сидит Роза. Голоса в коридоре становятся глуше, а потом собеседники и вовсе переходят на шепот, и она уже больше не может разобрать слов. Всю последнюю неделю в доме вообще много шушукались, и Розу радует, что скоро шепот прекратится. А поселился он в доме после того, как она расказала родителям одну историю. Кто ее знает, где она слышала ее… хотя нет, конечно же, там, в детском саду. Она все еще помнит, как отреагировали взрослые, когда одна девочка по имени Берит рассказала, что происходило в игровой комнате. Она играла с мальчиками, и один из них захотел увидеть ее пипиську, и даже предложил ей за это пятьдесят эре. Берит показала ему пипиську и спросила, может, и другие мальчики хотят посмотреть. Желающих набралось немало, и Берит заработала кучу денег, которые, правда, ребята ей задолжали. Да, и еще она разрешала что-нибудь засунуть туда, но за это нужно было доплатить двадцать пять эре.
Взрослые явно перепугались. Об этом случае потом много шушукались, в том числе и родители в раздевалке, и вскоре в детском саду ввели незнамо сколько новых строгих правил, что было совсем невесело. Роза, казалось, все это напрочь забыла. Но однажды вечером, когда мать с отцом потратили весь день на то, чтобы купить и собрать две новые кровати и покрасить стены в гостевой комнате, эта история непроизвольно всплыла у нее в голове. Никаких усилий, чтобы вспомнить ее, она не предпринимала.
В щелку приоткрытой двери Роза видит, как два маленьких существа, склонив головы, проходят по коридору. Она слышит их шаги на ступеньках крыльца, куда отец уже вынес их сумки. В коридоре мать спрашивает, куда близнецов отправят теперь.
– Мы пока еще не подобрали для них новое место, но, надеюсь, много времени поиски не займут.
Взрослые прощаются. У Розы нет никакого желания видеть близнецов, потому что у нее разболелся живот. Будто желудок ее завязали узлом. Да, не в ее власти переделать историю, потому как она сказала то, что сказала, а на такие темы лгать нельзя. Такие истории надо хранить при себе и никому никогда не рассказывать. И все же, увидев, какой подарок близнецы оставили ей на постели, она чувствует, что внутри у нее как бы взорвалась бомба. Пять каштановых фигурок, соединенных стальной проволокой, словно бы держатся за руки и образуют круг. Две фигурки больше других, точно они представляют отца и мать, стоящих вместе с тремя своими детьми.
– Ну вот, Роза, все и закончилось.
Роза пробегает мимо родителей. Слыша за спиной их удивленные голоса, она выскакивает на двор. Белый автомобиль только что отъехал от края тротуара и быстро движется к повороту. Позабыв про башмаки, в одних колготках Роза несется за ним что было сил, пока он не скрывается из виду. Последнее, что она видит, – это темные глаза мальчика, смотрящего на нее с заднего сиденья.
114
Дневной свет начинает иссякать, когда она поворачивает на лесную дорогу и прибавляет газу. Возобновилась метель. Снег уже почти полностью запорошил следы протекторов – Роза едва различает их впереди в свете фар. Сперва она проскочила нужный поворот, и ей пришлось остановиться у первого увиденного дома и спросить дорогу. Она никогда не бывала на Мёне, да если б даже и была, никакой роли это не сыграло бы. Следуя советам хозяйки дома, Роза развернулась и поехала в обратном направлении. Возле огромного каштана она повернула на лесную дорогу, на которую в первый раз вовсе не обратила внимания. Дорога вьется среди старых голых лиственных деревьев и елей и изобилует резкими поворотами. Однако Роза строго держится следов недавно проехавшей здесь машины, и только поэтому ей удается и удерживать скорость, и не свалиться при этом в кювет. Метель тем временем не утихает, следы совсем исчезают под свежевыпавшим снегом, и Розу охватывает паника. Вокруг ни построек, ни людей, вообще ничего, только лес и дорога. Если она снова заехала не туда, то, наверное, опоздает навсегда.
Однако ровно в тот момент, когда она совсем уж было отчаялась, лес вдруг расступается, и дорога выводит ее прямо на заснеженный двор большой усадьбы, окруженной огромными деревьями. На вид усадьба совсем не такая, какой представлялась Розе. Если судить по описанию в прочитанном ею на экране компьютера в министерстве отчета, ее ожидало жалкое зрелище ветхих убогого вида строений. Ан нет. Глазам предстает картина едва ли не идиллическая. Роза останавливается, выключает двигатель, выскакивает на снег и, позабыв захлопнуть дверцу, торопливо оглядывается вокруг, так что пар от ее дыхания рассеивается во все стороны.
Перед ней дом с двумя длинными флигелями, двухэтажный, с соломенной крышей, с первого взгляда напомнивший ей господскую усадьбу из какого-то романа Мортена Корка[57]. Правда, белый оштукатуренный фасад подсвечивается современными лампами, которые освещают и двор, где она стоит. В уголках под соломенной крышей вмонтированы маленькие стеклянные купола камер видеонаблюдения. Сквозь окна с белыми шторами на первом этаже видны блуждающие отсветы открытого огня. Над главным входом красуется надпись; там аккуратными черными буквами выведено название «Каштановая усадьба». Увидев ее, Роза понимает, что попала туда, куда нужно.
Ждать ей уже просто невмочь. Она набирает в легкие как можно больше воздуха и кричит изо всех сил, так что крик ее отзывается эхом на большом дворе и пропадает среди деревьев:
– Кристине…
Стая ворон срывается с ветвей высящихся позади дома деревьев. Птицы проносятся сквозь снежную пелену над флигелями, и когда последняя из них скрывается из виду, Роза замечает его фигуру в дверях сарая.
Он высок ростом – примерно метр восемьдесят пять. На нем расстегнутое пальто из водонепроницаемой ткани. В одной руке у него синее малярное ведерко с поленьями, в другой – топор. Лицо кроткое, моложавое, Роза не сразу узнает его.
– А-а, нашла, значит… Ну что же, добро пожаловать! – говорит он каким-то даже дружелюбным голосом и, бросив на нее короткий взгляд, шагает к дому. Снег поскрипывает у него под ногами.
– Где она?!
– Начну с извинений за то, что усадьба выглядит не так, как тогда. Когда я ее приобрел, то собирался воссоздать в прежнем виде; хотел, чтобы ты увидела, как тут было тогда. Но потом мысль эта стала меня угнетать.
– Где она?
– Здесь ее нет. Пожалуйста, можешь сама убедиться.
Сердце у Розы колотится. Вся сцена представляется ей сюрреалистической. Мужчина останавливается на пороге, вежливо открывает перед нею дверь, а сам отходит чуть в сторону и сбивает снег со своих сапог.
– Входи же, Роза. Давай покончим с этим.
115
В доме темно и холодно. Роза зовет дочь, проходя по коридору, заглядывает в комнаты. Взбегает по лестнице на второй этаж, осматривает все помещения с наклонными стенами, но с тем же результатом: никого и ничего там нет. Ни мебели, ни каких-либо вещей, лишь запах лака и свежеобструганных досок повсюду преследует ее. Только что отреставрированный дом совершенно пуст, и Розе кажется, что его вообще не обустраивали. Спускаясь вниз на первый этаж, она слышит его голос. Он что-то напевает, какую-то старую детскую песенку. Роза узнает ее, и у нее стынет кровь в жилах. В дверях из прихожей в гостиную она видит, что он сидит на корточках спиной к ней и кочергой помешивает полешки в печке. В синем ведерке рядом с ним она замечает топор. Роза быстрым движением хватает его. Однако ее визави вообще не обращает на это внимания. Он все так же сидит на корточках, но когда бросает взгляд на нее, руки у Розы начинают дрожать, и ей стоит немалых усилий удержать топор.
– Скажи мне, что ты с ней сделал?
Он захлопывает заслонку печи и аккуратно запирает ее на задвижку.
– Она сейчас в хорошем месте. Разве не так обычно выражаются?
– Я спрашиваю, что ты с ней сделал?
– Во всяком случае, так мне говорили, когда я спрашивал, где моя сестра. Такой вот маленький парадокс. Сначала засылают двух близнецов в подвал, где папочка делает с ними все, что ему заблагорассудится, а гораздая на выдумки мамочка подбрасывает ему свежие идейки, да еще и снимает все это на камеру. А потом близнецов разделяют, так что они долгие годы не видят друг друга – дескать, так им будет лучше.
Роза не знает, что на это сказать. Он поднимается, и она еще сильнее сжимает в руках топорище.
– Послушай, ты сказал хорошее место, но это не слишком-то утешает. По-моему, хуже всего неопределенность. Ты не согласен?
Он, наверное, совсем спятил. По пути сюда Роза обдумывала, как ей себя вести с ним, но ни логика, ни стратегия, ни какой-нибудь план не помогут ей справиться с этим его спокойным взглядом. Роза на шаг подступает к нему.
– Я не знаю, чего ты добиваешься. Да мне это до лампочки. Ты должен сказать, что ты сделал с Кристине и где она сейчас. Ты слышишь?
Он бросает на нее быстрый взгляд, и ей сразу кажется, будто топорище у нее в руке растворилось. Она чувствует, что слезы вот-вот навернутся на глаза. Да, он прав: она не сможет воспользоваться топором, ведь в противном случае ей никогда не узнать правды. Роза борется со слезами, но они уже вовсю льются по щекам, а у него на лице появляется легкая улыбка.
– Давай покончим с этим. Мы оба понимаем, чего ты хочешь, и я тебе все выложу. Вопрос лишь в том,