что так поразило Генца.
123
Легкие его вот-вот разорвутся, а сердце словно молотком колотит по ребрам. Изо рта белыми облачками прерывисто вырывается пар. Руки от холода ходят ходуном, и он с трудом удерживает пистолет в направлении на стоящую впереди перед ним машину. До нее метров семьдесят пять, и стоит Хесс ровно на том самом месте, куда он мгновение назад выскочил, точно ходячая смерть из черного, как антрацит, лесного мрака. Вначале его путь по лесу освещало пламя охватившего усадьбу пожара. Языки огня отбрасывали мощные отсветы, и он бежал в том направлении, в каком ложились тени деревьев. Марк помнил, что дорога от усадьбы идет не прямо, а образует дугу в виде огромной буквы С недалеко от перекрестья с шоссе, и он надеялся, что, дав крюка через лес, окажется там раньше машины. Но по мере того, как Хесс продвигался дальше и дальше, свет от пожара постепенно слабел. Немножко помогал ему отсвечивающий белый снег, и все-таки последнюю часть пути он пробежал практически вслепую. Вокруг царил мрак, Марк различал лишь стволы деревьев, но твердо придерживался выбранного курса, невзирая ни на какие препятствия. Несколько раз он падал плашмя на снег и в конце концов, как ему почудилось, потерял направление. Но именно в этот момент вдалеке слева от себя Хесс увидел слабый свет. Источник его был далеко, даже очень далеко от него, и при этом передвигался. Внезапно он замедлил движение, и когда Марк наконец-то выбрался на дорогу, автомобиль оказался позади него – он стоял с работающим на холостом ходу двигателем и включенным дальним светом.
Хесс не знал, почему машина остановилась, да и какая разница! Генц где-то там, в темном салоне за лобовым стеклом. Марк терпеливо ждет, стоя посреди дороги, с пистолетом, направленным прямо перед собой, и слышит лишь слабый шум ветра в лесу. Внезапно раздается рингтон мобильного телефона, и он не сразу соображает, что звонит его мобильник. Хесс смотрит на машину и видит неяркий свет дисплея на водительском месте. Медленно, точно нехотя, он достает мобильник из кармана, не спуская глаз с автомобиля.
Голос в трубке холодный и как бы равнодушный:
– Где Хартунг?
В темноте за лобовым стеклом Хесс видит контуры фигуры на месте водителя. Вопрос наводит его на мысль, что муки Розы Хартунг – единственное, что занимает Генца. Он старается дышать ровно, чтобы ненароком не выдать волнения.
– Роза чувствует себя замечательно. Она осталась на дворе и сейчас ждет твоего рассказа о судьбе ее дочери.
– Ложь! Ты не успел вытащить ее.
– Твоя самодельная пила режет не только кости. Хороший криминалист подумал бы об этом и забрал ее с собой. Тебе так не кажется?
На другом конце связи устанавливается тишина. Хесс знает, что Генц сейчас вспоминает детали обстановки в подвале и произошедших там событий, стараясь понять, можно ли верить его словам. Генц все молчит, и на миг Марку становится страшно: а вдруг тот сейчас развернется и помчится обратно к усадьбе, невзирая на скорое прибытие полиции?
– Передай ей, что я вернусь и навещу ее как-нибудь в другой раз. И уйди с дороги – у меня Тули́н.
– Да плевать я хотел! Давай-ка вылезай из машины и ложись на землю. И руки в стороны не забудь раскинуть.
Молчание.
– Генц, вылезай из машины!
Хесс целится в единственную видимую ему цель. Но неожиданно свет от мобильника за лобовым стеклом исчезает, а связь прерывается.
Сперва Марк не может понять, что все это значит. Вдруг автомобиль газует. Двигатель с ходу набирает такие обороты, словно водитель выжал акселератор до конца. Колеса сначала с визгом проворачиваются на снегу, и выхлопные газы вырываются наружу в красном свете габаритных огней. Но потом протекторы сцепляются с землей, и машина срывается с места.
Хесс отшвыривает мобильник в сторону и прицеливается. Машина движется прямо на него, с каждым метром набирая скорость. Он стреляет – раз, другой, третий. Первые пять пуль направляет в капот, но все без толку. Руки у него дрожат – вот в чем дело. Хесс повторяет попытку, держа пистолет обеими руками, стреляет снова и снова, с каждым выстрелом все больше теряя уверенность в своих стрелковых навыках. Машина будто заслонена каким-то невидимым щитом. Когда между ними остается метров тридцать, мозг пронзает мысль, что он может попасть в Тули́н, если она действительно рядом с Генцем. Палец его застывает на спусковом крючке. Он слышит рев мотора, однако по-прежнему стоит посреди дороги с поднятым пистолетом; палец все так же недвижим. До него вдруг доходит, что он уже не успевает броситься в сторону. Но в последний момент Марк замечает какое-то движение в салоне, и автомобиль проносится так близко от его правого бедра, что он даже успевает ощутить тепло двигателя. Обернувшись, Хесс видит, что машина несется поперек дороги, а потом с оглушительным грохотом врезается в какое-то препятствие. Он слышит, как корежится металл, разбиваются стекла, как ровный шум акселератора сменяется резким свистящим звуком, как врубается сигнализация. Два сплетенных тела, словно неживые куклы, вылетают через лобовое стекло и, переворачиваясь в воздухе, летят за обочину в сторону лесной опушки. Они как будто бы сцепились друг с другом, но потом тандем распадается, и одно из тел продолжает полет, а другое с треском падает на ветки дерева и сливается с темнотой.
Хесс бросается туда. Капот закрутило вокруг пня, но, как ни странно, фары дальнего света все еще горят. Сперва он бежит к телу, попавшему на ветки огромного дерева. Из груди у Генца торчит толстая сучковатая ветвь. Ноги дрыгаются в пустом пространстве. Увидев Хесса, он останавливает на нем взгляд:
– Помо…ги…мне.
– Где Кристине Хартунг?
Взгляд у него какой-то зыбкий и чуть ли не изумленный.
– Генц, ответь мне.
Однако жизнь покидает тело Генца. Он висит близко к стволу, почти сливаясь с ним. Голова склонена набок, а руки раскинуты в стороны, как у его фигурок. Хесс потерянно озирается вокруг, зовет Тули́н и чувствует, как под ногами у него похрустывают каштаны.
124
Вторник, 3 ноября, наше время
Небольшой кортеж из трех автомобилей съезжает с рампы и покидает паромный причал, когда только занимается утренняя заря. В Ростоке холодно и ветрено. Кортеж держит путь в поселок, что в паре часов езды от города. Хесс сидит за рулем последней машины, и хотя предсказать успех предстоящего предприятия невозможно, ему все равно приятно отключиться от суеты только что минувших дней. В управлении, как и в прочих полицейских органах, в последнее время царили смятение и стремление отмазаться. А здесь над немецким автобаном светит неяркое солнышко, и он вполне может включить радио, не опасаясь, что его в принудительном порядке заставят слушать, как дома все поливают друг друга грязью и занимаются поисками козлов отпущения.
Разоблачение Генца как Каштанового человека повергло в шок всех без исключения. Будучи шефом экспертно-криминалистического отдела, он являлся примером для подражания своим коллегам. У него в «улье» по-прежнему оставались ученики и последователи, которым сложно было поверить, что он злоупотреблял служебным положением и на его совести несколько человеческих жизней. Критики из противоположного лагеря напирали на то, что Генц заимел слишком большую власть и их возражения должны были быть услышаны давным-давно. Впрочем, оппоненты не ограничились призывами к покаянию и самокритике. А что уж тогда говорить о медиа-пространстве!.. Отдел по расследованию преступлений против личности, который пользовался услугами талантливого криминалиста, но не разглядел его подлинной сути и ни в чем не заподозрил, подвергся жесточайшему осуждению. Как и, разумеется, руководство Департамента полиции Дании, ведь оно в свое время поддержало кандидатуру Генца на пост начальника ЭКО. Впрочем, министр юстиции, этот опытный старый волк, раздачу слонов в связи с допущенными в ходе расследования ошибками пока что отложил – по крайней мере, до окончания выяснения всех обстоятельств жизни и деятельности Симона Генца.
Пока в прессе ходуном ходили штормовые волны, Хессу и другим сыщикам предстояло свести все концы с концами и выстроить цельную картину произошедшего. Хесса поразило, насколько хитро и умело Генц уводил следствие по делу об убийствах с верного на ложный путь. Сперва он навел Тули́н и Хесса на след каштанового человечка с отпечатками пальцев и таким образом вовлек в игру министра соцзащиты Розу Хартунг. Затем вынудил их заняться бандеролью с мобильным телефоном Лауры Кьер, посланной Эрику Сайер-Лассену, а сам в это время напал на его жену в их доме в Клампенборге. Потом взломал базу данных детского отделения Центральной больницы и нашел основания, чтобы в подробностях изучить дела детей Лауры Кьер, Анне Сайер-Лассен и Йесси Квиум – да, как выяснилось, Оливия Квиум тоже лечилась в стационаре после полученной в домашних условиях травмы. Затем стал рассылать анонимные заявления в муниципальные органы, чтобы привлечь внимание к недостаткам в системе соцзащиты. А как ловко он сумел добыть сведения о готовящейся ловушке в Урбанпланен?! И как, почувствовав угрозу после беседы Хесса и Тули́н с Линусом Беккером, подбросил отчлененные фрагменты тел убитых в дом, где жили Сканс и Неергор, куда прибыл для исполнения служебных обязанностей. Ну и наконец – хотя это не менее важно, – как он с помощью видеорегистратора в арендованном на фирме «Хертц» автомобиле выследил молодую пару в лесу, по всей вероятности, убил обоих и только потом позвонил Нюландеру и сообщил о местонахождении парочки. Каждое из этих открытий вызывало неприятные ощущения, а сколько таких находок наверняка их еще ожидает… Особенно в связи с тем, что до сих пор не выяснено, какую роль Генц играл в деле с исчезновением Кристине Хартунг в прошлом году.
Что же до личной истории жизни Генца, то полученные Хессом сведения о нем в спецреестре были тщательно проштудированы и дополнены. После пребывания у Эрумов сирот-близнецов разлучили, и так как власти впоследствии не сумели найти для Токе Беринга подходящей временно замещающей семьи, его в семнадцатилетнем возрасте определили в школу-интернат в Западной Зеландии. Там-то фортуна, по всей видимости, и повернулась к нему лицом. Пожилой бездетный предприниматель по фамилии Генц, ранее учредивший фонд помощи неблагополучным в социальном отношении ученикам этого интерната, взял да и усыновил юношу. Приемный отец дал ему шанс начать совершенно новую жизнь в элитной гимназии в Сорё, где тот учился под именем Симона Генца. Однако социальный эксперимент пожилого бизнесмена увенчался успехом лишь на бумаге. В двадцать один год Генц был принят в Орхусский университет, где начал изучать применение информационных технологий в микроэкономике и где, наверное, познакомился с лаборанткой, жертвой убийцы в Рисскове в 2001 году. Из дела в архиве орхусской полиции следовало, что «студент Симон Генц, проживающий в общежитии напротив, был допрошен в связи с тем, что, возможно, видел бывшего сожителя жертвы в день убийства». Иными словами, Генц жил напротив жертвы и предложил свою помощь в раскрытии убийства, которое, с определенной долей вероятности, сам же и совершил.